Серёженька. Полная версия

Серега кивнул. И через три недели, когда он вышел на работу, у него была бумажка для получения белого билета и рецепт на антидепрессанты, которым он так и не воспользовался. Дядя Сережа, к счастью, не нашел ему постоянную замену – Славик сделал все, чтобы место осталось за Серегой. И, хотя у того до сих пор на лице были видны шрамы от швов и незажившие до конца ссадины, он встал за стойку и стал работать, как раньше. Зимнюю сессию он капитально просрал и думал, что может, ну его нахуй, этот институт? Отсрочка от армии ему больше не нужна, а учить и сдавать литературоведение и прочую пургу ему было сейчас влом. Хотя основные книги по программе он прочел, когда лежал в дурке на обследовании. Старый психиатр поставил ему диагноз «дистимия», выписал таблетки и велел ходить к врачу по месту жительства за рецептами. Серега на эту хуйню, конечно, забил. Он знать не знал, что это за диагноз, но его устраивало то, что ему с этим в армию не ходить. Даже не пришлось в своем гействе признаваться, хотя раньше он именно это и собирался предъявлять комиссии в военкомате.

Александр Михайлович

Серега купил себе новую симку и телефон, все прежние контакты он потерял и был этому даже рад. После всего случившегося ему не хотелось видеться ни с кем из своего прошлого, даже с Ильей. Серега не перестал по нему гнать, но в душе у него словно погасла какая-то лампочка, и он не хотел еще раз услышать от Ильи какую-то гадость или чувствовать себя блядью, которой просто пользуются. От того, кого любишь, терпеть это больнее всего. А Сереге сейчас хватало боли и душевной, и физической. Несколько раз на стоянке он видел машину Кузи, но тот, очевидно, боялся, что Серега на него настучит в ментовку, и потому держался подальше. Серегу это вполне устраивало. Заявлять на него он не собирался, просто потому что на районе пацаны так не делали. Они разбирались между собой без ментов. И раз Серега сам не мог это сделать, то так ему и надо.

В институт он пришел в самом конце декабря, когда все уже сдали сессию. Методист взяла у него справки из Пироговки и ПНД, посмотрела на него странно и сказала, чтобы он договаривался с деканом после нового года. А пока он может забежать к Комарову и попытаться сдать зарубежку, которую тот сейчас принимал у лохов, которые не сдали с первого раза. Без особого энтузиазма Серега направился в указанную аудиторию. Там он застал только Лену Перепелкину, вечную опоздуниху, которая сдавала все в самый последний момент и ходила на пересдачи по многу раз. Она уже выходила из кабинета, а за ней и профессор Комаров.

– Ты сдавать?

– Ага.

– Я уже ухожу. Ты почему так поздно пришел? И вообще, ты из какой группы? Я тебя что-то не помню, – препод скептически посмотрел на него из-под очков, и у Сереги как-то резко заболела голова. Она теперь часто начинала болеть ни с того ни с сего.

– Ну, я пойду тогда, – он прижал руку к виску и медленно отвернулся, стараясь не делать резких движений.

– Постой, ну-ка, зайди, – скомандовал Комаров и распахнул дверь аудитории. Серега зашел и сел за парту рядом с местом препода. Тот встал, облокотившись на кафедру, и молча внимательно его рассматривал. Сам он был лет пятидесяти, но выглядел неплохо, не особенно высокий, подтянутый, седые волосы аккуратно подстрижены, да и весь его облик говорил о любви к порядку и аккуратности.

– Ты почему сессию не сдавал? – нарушил тишину профессор.

– В больнице лежал.

– А почему я тебя на парах не видел?

– Я ходил, но редко. Я работаю сейчас, – пояснил Серега и впервые посмотрел Комарову в глаза. Они были голубые и прозрачные, и оттого казались немного детскими.

– Ты сдавать пришел, а ты что-нибудь учил? – скептически спросил препод, оглядывая Серегу с ног до головы. Под этим взглядом тому стало неуютно, и он машинально потрогал незаживший шрам на лбу.

– Я читал книги из списка.

– Все?

– Уайльда, Кокто читал, Пруста, Капоте…

– Занятная какая подборка, – с ироничной улыбкой заметил Комаров.

– Ага, – подтвердил Серега и отвел взгляд. Ну да, он их читал в первую очередь, потому что все они были геями. С другой стороны, «В сторону Свана» чудесно заходит в дурке. В другом месте он бы ее не осилил.

– И кто тебе из этих авторов больше понравился? – поинтересовался Комаров, подошел к Сереге ближе и пристально на него посмотрел.

– Да никто особо, – тот откинулся назад на стуле и так же в упор уставился на препода.

– Вижу, ты не настроен на беседы о литературе, – улыбнулся Комаров.

– А вы настроены поговорить именно о ней? – вдруг нахально спросил Серега и тоже усмехнулся. В присутствии этого препода он почувствовал какое-то особое напряжение, и понял, что у того к нему есть явно непрофессиональный интерес. Комаров на него откровенно пялился и стоял достаточно близко, чтобы Серега уловил его сбивчивое, взволнованное дыхание.

– Приходи ко мне третьего числа сдавать. Институт будет закрыт, так что домой приходи, – тихо сказал Комаров и дернул верхнюю пуговицу на своей рубашке, словно ему стало в ней тесно.

– А что мне с собой приносить? – спросил Серега, вдруг вконец обнаглев и глядя на то, как под его откровенным взглядом у препода набухает член в штанах.

– В каком смысле?

– Ну, конспекты или гандоны? – с кривой улыбкой спросил Серега и встал с места. Он был выше Комарова и смотрел на него сверху вниз. Их разделяла парта, но Серега поставил на нее ладони и теперь нависал над ней, глядя преподу прямо в глаза.

– А у тебя и конспекты есть? – усмехнулся тот и тоже подался вперед. Их лица были очень близко.

– Нет.

– Тогда к чему этот вопрос? – Комаров облизнул губы.

– А если я не приду к вам домой с гандонами, мне оценки не видать? – ехидно спросил Серега.

– Я предпочитаю оральное общение. Так что можешь ничего с собой не нести. Я же лингвист, и ты как будущий филолог тоже должен уметь работать языком, не находишь? – заметил Комаров и накрыл ладонь Сереги рукой. – Но если тебе не по душе сдавать мне экзамен в индивидуальном порядке, то бери хвостовку и приходи после каникул вместе со всем. За это время прочитаешь всю программу, а не только горстку содомитов.

– Не, давайте орально пообщаемся, хоть филологом себя почувствую, – засмеялся Серега, мягко высвободил руку и выпрямился. – Вы мне скажите, куда и во сколько прийти.

– Пиши мой номер и позвони мне второго числа.

– Ага, – кивнул Серега, достал телефон из кармана и вбил номер Комарова под его диктовку.

– Ты хоть помнишь, как меня зовут? – саркастично спросил тот, видя, что Серега замешкался с введением имени абонента.

– У меня сотрясение мозга недавно было. Я забыл, простите.

– Да ты и не помнил. Александр Михайлович меня зовут.

– А меня Сергей, – улыбнулся Серега и пожал протянутую преподом руку. Тот крепко сжал его ладонь и долго не отпускал. Они смотрели друг на друга, и вдруг Комаров резко притянул его к себе и поцеловал в губы. Тот ответил на поцелуй. Губы Александра Михайловича пахли мятной жвачкой, а может быть, валидолом. Было в этом вкусе и запахе что-то аптечное. Серега подался вперед и положил руки на плечи Комарова, тот резко отпрянул и сделал несколько шагов назад.