Сергей Павлович Королев

«Молодежь, — подумал, приглядываясь к прибывшим. — Совсем еще молодые ребята».

Затянувшуюся паузу прервал Королев.

— Анатолий Семенович, — сказал он, — руководит на старте подготовкой ракеты-носителя и корабля, будет осуществлять запуск «Востока». Человек он надежный, проверенный, так что будьте спокойны!

Затем часа полтора-два мы с Сергеем Павловичем знакомили группу космонавтов с монтажно-испытательным корпусом, подробно рассказывали о ракете-носителе и технологии ее испытаний…

— Скажу вам по секрету, — заметил Королев, когда, распрощавшись с космонавтами, мы остались вдвоем, — вот этот русоволосый паренек Юрий Гагарин полетит в космос первым. Признаюсь, он мне очень нравится: какой-то ладный, постоянно собранный да и, прямо скажем, от природы умный и одаренный человек…

Сергей Павлович Королев, как никто другой, умел разбираться в людях. Если он наконец останавливал свой выбор на каком-либо конкретном, понравившемся ему человеке, которому он, Королев, мог верить и доверять (а это случалось, как правило, после долгого и скрупулезного изучения качеств сотрудников, предлагаемых для выполнения ответственного задания), то только исключительные обстоятельства могли подорвать это доверие, заставить его раз и навсегда отвернуться от этого человека.

Если кто-то из конструкторов или испытателей одним махом хотел отделаться от замечаний, полагая, что вопрос ясен и его можно «закрыть» отпиской в журнале, Королев свирепел. Он мог тут же отстранить провинившегося от работы. Он не терпел отступлений от технологии и требовал еще и еще раз проработать все неясные вопросы, чтобы найти наиболее правильное техническое решение.

День вывоза. Мы стояли втроем: Королев, его заместитель по испытаниям Л. А. Воскресенский и я.

— Хороша наша ракета, — сказал Королев, когда установщик почти поравнялся с нами. Потом добавил: — Как вы считаете, достаточен ли объем предусмотренных документацией испытаний ракеты и корабля или есть смысл его расширить?

Он ждал конкретного и мотивированного ответа, а мы молчали. Тепловод гремел своими дизелями уже далеко впереди, и теперь ракета была обращена к нам головной частью, одетой в темно-зеленый термочехол, простроченный словно ватник.

Первым заговорил Воскресенский:

— Сергей Павлович, наша инструкция предусматривает достаточно большой объем испытаний… Все это уже неоднократно отработано при экспериментальных пусках, и, по-моему, вряд ли имеет смысл изменять принятые технические решения.

— Ракета вот уже который пуск показывает себя с самой лучшей стороны, — поддержал я Воскресенского. — Системы корабля тоже неплохо отработаны… Серьезных оснований для беспокойства я не вижу.

Королев слушал не перебивая.

— Человека пускаем, — сказал он скорее себе, чем нам.

Испытатель-автономщик, радисты, телеметристы, двигателисты и объединяющие их всех комплексники, как врачи различных специальностей, каждый по своему профилю, ощупывали, прослушивали, простукивали своего «пациента» — ракету, придирчиво проверяя состояние ее «здоровья», проигрывая на Земле все этапы полета от момента начала подготовки к пуску и самого старта до вывода пилотируемого корабля на орбиту и отделения от носителя.

…Заправка ракеты прошла без каких-либо огрехов, о чем я доложил Королеву. Ожидал его одобрения, но реакция Главного была совсем иной.

— Что-то мне это не нравится! — заявил он с сомнением. — Вчера без замечаний, сегодня тоже… Нет, это нехорошо.

Лифт поднял Гагарина наверх, к кораблю «Восток». Стрелки часов торопили.

— Всем, не занятым в работе, покинуть стартовую площадку! — подал я команду в микрофон.

Над стартом разнесся громкий вой сирены. Потом было завершение работ, спуск в бункер. Королев занял место у небольшого столика, покрытого зеленым сукном. На нем только радиопереговорное устройство для связи с космонавтом да один-единственный телефон для выдачи команды пароля операторам постов «Д». Иными словами, эта линия служила для выдачи команды на аварийное катапультирование космонавта.

…Истекала минутная готовность. Королев не выпускал из рук микрофон связи с Гагариным. Операторы выполняли последние предстартовые операции. «Автомат управления дальностью настроен и к полету готов!» — последовал доклад.

Стрелка хронометра медленно завершала свой последний оборот. Обводя глазами пультовую, я едва успел перехватить обращенный на меня взгляд Королева. И сейчас помню его немигающие глаза, чуть-чуть побледневшее и словно окаменевшее лицо. «Да, нам тяжело, а ему во сто крат тяжелее!» — мелькнуло у меня в голове.

Крепко сжал рифленые рукоятки перископа, сжал так, что от напряжения побелели пальцы. Выждав, когда секундная стрелка на мгновение задержалась на нуле, подал команду:

— Ключ на старт!

— Есть ключ на старт! — отозвался оператор пульта центрального блока и ладонью руки вогнал в гнездо блокировочный ключ.

— Протяжка один! Продувка!.. — следя то за движением стрелки хронометра, то за ракетой, подавал я одну за другой команды, а на пульте вспыхивали все новые и новые световые сигналы. Ладони вспотели, но разжать пальцы я не мог. По спине, промеж лопаток, потекла тонкая струйка пота…

— Есть ключ на дренаж! — повторил мою очередную команду оператор и повернул ключ вправо.

Королев спокойно, словно ничего особенного не происходило, вполголоса вел разговор с космонавтом, а в ответ доносился бодрый голос Юрия Гагарина.

— Пуск!

По этой команде от борта ракеты легко и плавно, как в замедленном фильме, отошла кабель-заправочная мачта. Теперь чуть больше десяти секунд отделяли меня от решающего мгновения.

Слежу, как стрелки хронометра рывками отсчитывают секунду за секундой. «Три, две… — в такт стрелки веду отсчет времени. — Пора!»

— За-ж-гание! — вместо «зажигание» выстреливаю последнюю команду…

Борис Чекунов, оператор пускового бункера:

Как начинался для меня этот день?.. С ночи. В три часа, когда площадку выхватывали из темноты мощные осветители, началась предстартовая подготовка. Мое место — у пускового пульта. На него выводится информация о готовности систем носителя.

Смотрю на транспаранты, нет ли «бобов» — так называют у нас «нестандартные проявления» техники. Сбоев не было. Шли мы к этому дню долго, и потому все было проверено и перепроверено. Так требовал главный конструктор. И вдруг шальная мысль: «А ведь не состоится». Почему так подумал? Не знаю.

Световые транспаранты «докладывают»: норма, норма, норма… «А ведь он уже там, осталось всего два часа». Он — это Гагарин. В марте мы пускали корабль-спутник с манекеном — «Иваном Ивановичем». На старт приехала шестерка молодых крепышей. Сказали: это будущие космонавты. Кто из них Титов, кто Гагарин, кто Попович — тогда не знал… С Юрием встретился 11 апреля, когда его представили стартовикам…

Смотрю на пультовое мигание, весь внимание, а мысли уносят к первому спутнику. Тогда я тоже нажимал кнопку «пуск». В 22 часа 28 минут прошла эта команда. Когда запускали второй спутник, был в отпуске. Королев приказал: «Отозвать. У него легкая рука». Но пускали без меня. На этот раз Королев настоял.