Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Доброе утро, мисс Хазард, – сказал он, учтиво поклонившись. – Мы можем поговорить за дверью?

Солдат с забинтованными от колен до паха ногами, которого Фойл осматривал последним, начал метаться на койке и стонать. Вскоре стон перешел в пронзительный вопль. Мисс Олкотт выронила миску, но Пип успел поймать ее до того, как она разбилась.

– Боб, дайте ему опиум! – крикнула Вирджилия.

– И побольше! – заявил Фойл, энергично кивая.

Он просунул правую руку под левый локоть Вирджилии, намеренно задев костяшками пальцев ее грудь. Она уже хотела его приструнить, как вдруг ей в голову пришла одна мысль.

Мужчины теперь смотрели на нее совсем не так, как раньше. Какую пользу могла принести такая перемена? Возможно, стоило это выяснить. Поэтому она позволила руке Фойла остаться на месте. Врач порозовел от удовольствия.

– Пойдемте вон туда…

Он провел Вирджилию в темный коридор за дверью, где никто из отделения не мог бы их увидеть, и встал совсем близко от нее, сверкая глазами на уровне ее груди. Грейди тоже любил ее грудь…

– Мисс Хазард, что вы думаете о состоянии того бедняги, который сейчас кричал?

– Доктор Фойл, я же не врач…

– Помилуйте, а ваш опыт? – Он почти пританцовывал на месте, переступая ногами в начищенных до блеска туфлях. – Я безмерно уважаю вас и, позвольте добавить, восхищаюсь вами с тех самых пор, как счастливый случай свел нас. Будьте так добры, скажите, что вы думаете.

Говоря это, маленький хитрец потянулся к правой руке Вирджилии, проворно обхватив пальцами ее запястье. «Ну вот, теперь еще пульс померит», – развеселившись, подумала она, хотя и была удивлена его неожиданной силой.

– Хорошо. Я сомневаюсь, что левую ногу можно спасти.

Ей было очень неприятно это говорить – она слишком часто видела, что происходило с мужчинами после того, как они приходили в себя после операции.

– Ампутация… да, я пришел к такому же выводу. А правая нога?

– Она не так плоха, но разница несущественна. И все-таки, доктор, не лучше ли вам посоветоваться со своим коллегой, а не со мной?

– Коллегой? Да он же просто аптекарь! А вот вы, мисс Хазард, вы действительно имеете большие способности к медицине. Возможно, на интуитивном уровне, но вы все понимаете правильно. Схватываете самую суть.

Так же вела себя и его рука – схватывала самую суть. Продолжая держать Вирджилию под локоток, он снова как бы ненароком прижал пальцы к ее груди.

– Да, этот человек нуждается в операции, и к тому же срочной. А могли бы мы с вами обсудить и другие случаи? Скажем, за ужином? Сегодня вечером.

Ощущение собственной власти опьянило ее. Пусть Фойл был и не самым ярким представителем мужской породы, но он обладал богатством и положением, и он желал ее. Ее желал белый мужчина! В этом не было сомнений. С тех пор как изменилась ее внешность, изменилась и ее жизнь, и она была благодарна Эрасмусу Фойлу. Правда, не настолько, как ему хотелось бы.

– Я бы с удовольствием, но как на это посмотрит ваша супруга?

– Моя… Дорогуша, я никогда не упоминал о…

– Вы – нет. А другая медсестра – да.

Врач покраснел:

– Чтоб ей… Которая?

– Вообще-то, многие. В этом госпитале и в другом тоже. Ваше стремление защитить доброе имя своей жены общеизвестно. Говорят, вы защищаете его столь неистово, что уже даже появились большие сомнения в существовании миссис Фойл. – Коварно наслаждаясь реакцией врача, Вирджилия подняла правую руку, давая понять, что ему следует отпустить ее, но Фойл был слишком изумлен ее словами, поэтому она сама убрала его руку. – Я польщена вашим вниманием, доктор Фойл, но, думаю, нам пора вернуться к нашим обязанностям.

– Вниманием? Каким еще вниманием? – рявкнул он. – Я только хотел обсудить наедине медицинские вопросы, ничего больше! – Дернув себя за воротник синего мундира, Фойл поправил шейный платок и быстро вернулся в бальный зал.

При других обстоятельствах Вирджилия просто расхохоталась бы.

– Ну как, мисс Олкотт? – спросила Вирджилия, когда в восемь вечера они в первый раз за день сели поесть; днем персонал работал без перерывов. – Что вы теперь думаете о работе сиделки?

Измученная и раздраженная, Луиза Олкотт спросила:

– Насколько откровенной я могу быть?

– Настолько, насколько пожелаете. Мы все пришли сюда по доброй воле и все равны.

– Что ж, тогда… Для начала: это место – настоящий очаг заразы. Матрасы жесткие, как штукатурка, постельное белье грязное, воздух смрадный, а пища… вы пробовали говядину, что давали на обед? Эти консервы делали, наверное, еще для мальчиков семьдесят шестого года! [56] А эта свинина на ужин могла бы стать секретным оружием против врага – настолько ужасно она выглядела. Пареная ежевика вообще больше напоминала пареных тараканов.

56

Луиза Олкотт ссылается на книгу Чарльза Карлтона Коффина «Мальчики семьдесят шестого года. История сражений Революции» о событиях американской Войны за независимость 1776 г.

Она говорила с таким жаром, что заставила засмеяться женщин, сидевших по обе стороны от нее за длинным столом. Луиза сначала испугалась, а потом тоже хихикнула.

– Мы всё это знаем, мисс Олкотт, – ответила Вирджилия. – Вопрос в том, останетесь ли вы здесь?

– О да, мисс Хазард. Может, у меня и нет опыта купания мужчин… ну, по крайней мере, не было до сегодняшнего дня, но я определенно останусь. – И словно в подтверждение своих слов, она отправила в рот кусок мяса и стала жевать.

Лежа без сна в ту ночь в своей комнате, Вирджилия прислушивалась к знакомым звукам госпиталя: крикам боли, рыданиям взрослых мужчин, нежному голосу какой-то сиделки, певшей колыбельную.

Она вспоминала свой неловкий и трагикомичный разговор с Фойлом. Было ужасно приятно, что он возжелал ее. Не какой-нибудь негр с плантации, не беглый раб, а респектабельный белый человек по-настоящему захотел ее как женщину. Сегодня ей открылась правда, о которой прежде она лишь догадывалась: ее тело обладало властью над мужчинами, благодаря чему она и как личность тоже получала власть. Это открытие было ошеломляющим и внезапным, как фейерверк в День независимости.

Когда в будущем она встретит человека более надежного и достойного, чем этот похотливый коротышка-врач, она сможет испытать на нем свою вновь открытую силу. Чтобы подняться выше, чем она могла даже предполагать. Чтобы найти свою по-настоящему важную роль в окончательном крушении Юга.

Она провела ладонью по груди, сжала ее и заплакала. По лицу ее текли слезы, а она улыбалась в темноте восторженной улыбкой, которую никто не мог видеть.

Глава 62