Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Констанция, сегодня я наконец увидел подлинное лицо этого города, – проговорил Джордж, наблюдая, как столик с мраморной столешницей раздваивается на его глазах. – Рассмотрел его во всей красе. Невежество, предрассудки, неуважение к правде – вот каков настоящий Вашингтон. Некоторые из этих чертовых мошенников в сенате лгут так же самозабвенно, словно цитируют Десять заповедей! Я не могу больше находиться здесь. Я должен вырваться отсюда, я…

Он откинул голову на подголовник кресла и через секунду уже спал. Констанция подошла ближе, погладила его лоб и, глядя на его обмякшие плечи и полуоткрытый рот, думала, как же сильно она любит этого благородного, пусть и не совершенного, как ей казалось когда-то, человека.

В отличие от своего брата, Стэнли просто купался в атмосфере интриг и коварства, царящей в этом городе. Он больше не чувствовал себя здесь чужим – как раз наоборот – и только наслаждался новыми обязанностями, которые принесла ему должность доверенного помощника мистера Стэнтона. Более того, именно здесь впервые в жизни он сам делал огромные деньги.

Разумеется, принятие билля об ассигновании Вест-Пойнта расстроило его, и несколько дней после этого Стэнли пребывал в подавленном настроении. К тому же радости не слишком способствовало и недовольство министра после неудачного наступления генерала Бернсайда на позиции Ли, которое началось двадцатого января, а через два дня уже закончилось, когда армия северян завязла в размокших виргинских дорогах, превратившихся после сокрушительных ливней в настоящие болота.

В провале Грязевого марша, как тут же окрестили поход Бернсайда злопыхатели, его защитники винили промысел Божий. Дело кончилось тем, что генерала отправили в отставку, а на его место пришел Джо Хукер. Новый командующий был настроен решительно и сразу же заявил о своем намерении провести в армии ряд реформ, с тем чтобы улучшить ее жизнь во всех проявлениях – от санитарии до поднятия морального духа. Одним из первых своих приказов он ввел обязательные отпуска и поклялся уже к весне покончить с бунтовщиками.

Добавила раздражения и неприятная история с сыном, когда Изабель застала Лейбана со спущенными штанами в тот самый момент, когда он ублажал их чересчур сговорчивую горничную. Стэнли был вынужден пройтись березовыми розгами по спине сына, а делать это становилось все труднее в последнее время, ведь мальчики быстро взрослели, а потом уволить распутную девицу, что само по себе ничуть не огорчило его, а вот выплата ей лишних ста долларов огорчила, и даже очень.

В конце месяца, в один из унылых пасмурных дней, его вызвал к себе Стэнтон. Хотя министр всю ночь провел за письменным столом, что случалось нередко, выглядел он свежим и энергичным. Он сидел, укрытый от шеи до пят простыней в тонкую полоску, а курьер военного министерства, который одновременно был еще и цирюльником, аккуратно покрывал мыльной пеной его верхнюю губу – этот ритуал бритья совершался дважды в неделю.

– Гляньте пока на это, я скоро освобожусь, – сказал Стэнтон, бросая на стол что-то металлическое.

Стэнли взял предмет – им оказалась тускло-коричневая голова Свободы с заплетенными волосами, грубо вырубленная или выпиленная из центра большого медного цента, которые в последний раз чеканились в пятьдесят седьмом году. Курьер закончил свою работу, промокнул полотенцем лицо Стэнтона и снял с него простыню. Стэнли перевернул монету и обнаружил на обратной стороне маленькую припаянную булавку.

– Это носят противники правительства, – сказал министр, как только цирюльник вышел. – Причем открыто!

Последнее слово он громко выкрикнул, но Стэнли уже давно привык к таким всплескам эмоций. Свои убеждения этот человек выражал с неизменной страстью.

– Я слышал, что мирных демократов называют медноголовыми, сэр, но не знал, что из-за таких значков. Откуда они у вас?

– Полковник Бейкер принес. Говорит, их полным-полно. Стэнли, две самые главные мерзости этой войны – предательство и коррупция. С последним мы мало что можем сделать, но с первым должны бороться. Я хочу, чтобы вы чаще встречались с Бейкером. Убедите его повысить свою активность и наблюдайте за ним. Бейкер – человек невежественный и упрямый, но он может быть полезен. Я лично возлагаю на вас задачу повышения этой полезности.

– Да, сэр! – с энтузиазмом ответил Стэнли. – А есть ли кто-то конкретный, на кого вы хотели бы его напустить?

– Пока нет. Но я готовлю списки. А для самых отъявленных преступников – целые досье. – Стэнтон погладил бороду. – Повидайтесь с Бейкером как можно скорее. Поручите ему нанять еще людей, в неограниченном количестве. Мы собираемся предпринять массированное наступление на тех, кто пытается свергнуть это правительство… особенно на тех негодяев, кто призывает к трусливому миру. И вот еще что. Президент ничего не должен знать об этих усилиях. Как я вам уже говорил, контора Бейкера никогда не должна появиться в нашем списке организаций. Однако его работа жизненно важна, и мы будем его поддерживать деньгами, дадим столько, сколько ему нужно. – Стэнтон улыбнулся. – Наличными. Их нельзя отследить.

– Понимаю. Сегодня же встречусь с полковником Бейкером.

Уходил Стэнли уже слегка повеселевшим. Его вдохновляла порученная министром тайная операция против расплодившихся в последнее время на северо-востоке и северо-западе разного рода мирных обществ, а также против отдельных личностей, критиковавших правительство в своих речах и статьях.

С другой стороны, его совсем не радовала перспектива общения с грубым, загадочным и порой пугающим Лафайетом Бейкером, который каким-то образом снискал расположение Стэнтона перед сражением при Энтитеме. С тех пор министр стал считать его начальником военной полиции при своем ведомстве. Весьма специфическая организация Бейкера, которую Стэнли для себя называл сыскным бюро военного министерства, располагалась в небольшом кирпичном здании на Пенсильвания-авеню, ровно напротив отеля «Уиллард».

Он повертел в руках медный значок. Что ж, более близкие отношения с Бейкером могли иметь свои преимущества. Возможно, ему даже удастся скрытно направить бюро по следу Джорджа.

В феврале Джордж познакомился с человеком, который презирал методы и бестолковость правительства так же, как и он. Произошло это случайно.

Завод Хазардов наконец-то завершил отливку заказанных пятнадцатидюймовых гладкоствольных орудий Родмана для войск, стоящих на Раппаханноке. Кристофер Уотерспун проследил за их погрузкой на товарный поезд, который повез пушки в вашингтонский арсенал для приемочных испытаний, и сам поехал в том же поезде, в пассажирском вагоне.

Два долгих вечера они с Джорджем проговорили о делах на заводе. Потом Уотерспун руководил погрузкой огромных, похожих на бутыли пушек на баржи, которые должны были доставить их по Потомаку к пристани Аква-Крик. Джордж выкроил себе немного свободного времени и отправился туда же на военной канонерке, прибыв на пристань под мокрым снегопадом, типичным для этой ненастной зимы. Эта поездка была важна для него еще и потому, что так он хотя бы ненадолго мог сбежать от своей ненавистной работы, которую больше не мог выносить.

Вскоре потеплело, и снег сменился дождем. Стоя на причале, Джордж наблюдал за тем, как Уотерспун безжалостно гоняет команду, ответственную за перегрузку орудий, которая с помощью блоков и лебедок перетаскивала пушки с барж на специально сооруженные наклонные плоскости. На путях уже ждали особые усиленные вагоны-платформы, чтобы доставить орудия на фронт по железной дороге Ричмонд – Фредериксберг – Потомак.

Погрузка заняла почти весь день. Джордж оставался под дождем, пока работа не закончилась, и с нескрываемой гордостью встал рядом с одной из платформ, когда солдаты закрепляли цепями последнее орудие. Новенький сверкающий паровоз Мэйсона уже разводил пары. На кабине машиниста блестели золотые буквы названия «Ген. Хаупт», надпись на тендере гласила: «Военные железные дороги США».