Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Собрались, мисс Мадлен? Я позову Аристотеля погрузить багаж.
– Спасибо, Филемон. Я хотела кое-что сказать до отъезда. Если вдруг возникнут чрезвычайные обстоятельства, немедленно присылайте телеграмму, без колебаний. Если такой возможности не будет, пишите – я сразу же приеду.
– Надеюсь, в этом не будет необходимости – по крайней мере, до тех пор, пока вы не проведете хотя бы один часок с вашим мужем.
Мадлен засмеялась:
– Я тоже надеюсь. По правде говоря, мне до смерти хочется его увидеть.
– Чему ж тут удивляться? Год был для вас трудным, вы постоянно ухаживали за миссис Мэйн,
Мадлен рассказала о своей встрече с Каффи. Мик мгновенно рассвирепел:
– Нечем заняться, вот как? Ну так я поставлю его на место.
– Не нужно. Этим займется Энди, я его попросила.
– Гнилой человек этот Каффи, – нахмурился Мик.
– Орри говорит, он не всегда был таким. Они с кузеном Чарльзом в детстве даже дружили.
– Ничего об этом не знаю. Только я порой жалею, что мы его нашли тогда в болоте. За ним глаз да глаз нужен.
– Я знаю, вы сможете с ним справиться. Вы здесь просто чудеса творите – с и людьми, и со всеми работами на плантации. В общем, пишите или телеграфируйте, если что-то понадобится.
Мик хотел что-то добавить, сбился, но потом все же договорил:
– Хорошо бы вам сказать Джейн, чтобы она прекратила свои занятия… Учеба вредна для ниггеров, особенно в такое время. – Он откашлялся. – Я это очень не одобряю.
– Знаю. Но вам ведь известна моя позиция. Я дала Джейн обещание, и, думаю, для Монт-Роял будет лучше, если она останется и продолжит учить, чем уедет на Север.
– Ясно одно – если она уедет, мы потеряем Энди. – Мик внимательно посмотрел на нее из-под лохматых бровей. – И все-таки мне не нравится, когда черные учатся читать. Прежде всего это незаконно.
– Времена меняются, Филемон. Законы тоже должны измениться. Если мы не поможем людям стать лучше, они уйдут к янки в Бофорт. Я беру на себя полную ответственность за то, что делает Джейн, и за все последствия.
Мик сделал последнюю попытку:
– Если бы мистер Орри знал о Джейн, он, возможно…
– Он знает, – резко перебила его Мадлен. – Я ему написала в прошлом году.
Она не видела смысла говорить управляющему обо всем остальном. О том, что Конфедерация наверняка проиграет войну и людям с плантации придется столкнуться со свободой в мире белых людей, не будучи готовыми к этому ни в малейшей степени. Именно поэтому она хотела, чтобы Джейн осталась здесь.
– Желаю вам безопасной поездки, – сдался Мик. – Я слышал, железные дороги сейчас в ужасном состоянии.
– Спасибо за заботу. – Чуть поколебавшись, она подбежала к нему и крепко обняла, вогнав его в краску. – Берегите себя.
– Конечно. – Управляющий неловко закашлялся. – Передайте полковнику мои наилучшие пожелания.
Пунцовый от смущения, Мик ушел, чтобы найти Аристотеля, который должен был отвезти хозяйку к маленькому полустанку в нескольких милях от плантации. Наконец карета тронулась по дорожке в косых лучах солнца, и Мадлен долго еще махала рукой толпе почти из сорока рабов, которые собрались возле дома, чтобы проводить ее.
Каффи стоял в стороне от всех, сложив руки на груди,
и внимательно смотрел ей вслед.В тот же вечер Джейн вела урок в больничке.
В тесной комнате с белеными стенами, освещенной лишь короткими огарками свечей, собралось тридцать два человека. В первом ряду, скрестив ноги, сидел Энди. Каффи стоял в углу, прислонясь к стене, и пожирал Джейн глазами. Ей было неловко под его взглядом, но она старалась не подавать виду.
– Давай же, Нед, попытайся, – попросила она долговязого негра с плантации, постучав куском древесного угля по «классной доске», которую им заменяла дощечка от ящика. – Три буквы! – Она показала на каждую из них по очереди.
– Я не знаю, – покачал головой Нед.
Джейн топнула босой ногой:
– Два дня назад ты их знал!
– Я забыл! Я работал весь день как проклятый! Я устал. Я не такой умный, чтобы запоминать ваши премудрости.
– Нет, ты умный, Нед. Я знаю, ты умный, просто поверь в это. Попытайся еще разок! – терпеливо сказала Джейн, подавив раздражение. – Три буквы: «Н», «Е», «Д». Твое имя, неужели не помнишь?
– Нет! – И еще раз, сердито: – Не помню!
Джейн громко, устало вздохнула. Отъезд Мадлен подействовал на нее сильнее, чем она ожидала, нарушив сложившееся в Монт-Роял равновесие и лишив ее поддержки. Мик был справедлив, но суров, и ему очень не нравились эти уроки. Другие их просто презирали – как, например, Каффи, молча стоявший в углу. Зачем он вообще сюда приходит?
– Давайте на сегодня прервемся, – сказала Джейн.
Это заявление встревожило учеников. Самый старший из них, Цицерон, возражал громче всех. Недавно овдовевший раб был уже слишком стар для полевых работ и теперь прислуживал в доме. В свои почти семьдесят лет он поклялся, что непременно научится читать и писать до следующего дня рождения. Все твердил, что хотя бы умрет образованным человеком, если уж не удастся дожить до того, чтобы умереть свободным.
Каффи, который каждый вечер стоял на одном и том же месте, наконец подал голос:
– Да, пора с этим кончать.
Энди вскочил на ноги:
– Если ты ничему учиться не хочешь, проваливай отсюда!
Какая-то пожилая женщина начала тихо молиться. Каффи бешеным взглядом обвел всех, ища, кто это сказал. Женщина благоразумно спряталась за спину Цицерона.
Джейн всегда изо всех сил старалась скрыть свои чувства к Энди. Он был ее лучшим учеником, и понятно почему. Они встречались почти каждый вечер, так что она могла заниматься с ним дополнительно. А когда Мадлен в последний раз посылала его в Чарльстон, он даже умудрился где-то раздобыть один из учебников Уильяма Макгаффи, которые он написал специально для школ, где учились дети белых.
Вернувшись, Энди с гордостью показал Джейн книгу. Он достал ее из-за пазухи и торжественно протянул ей, как будто это было некое бесценное сокровище, а не истрепанные страницы, которые с трудом держались под заплесневелым переплетом при помощи нескольких ниток и капель клея. Как именно он получил «Первый сборник для чтения», Энди не объяснил, а на вопрос Джейн лишь пожал плечами, сказав: «О, это было нетрудно». Разумеется, Джейн понимала, что он лукавит. В Южной Каролине любой чернокожий, получивший в руки книгу, подвергал себя смертельной опасности.