Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– И что ты собираешься сделать – добиться его увольнения и отослать домой?

Пауэлл игнорировал сарказм:

– Я предлагаю включить его в нашу группу.

– Включить его?! – Эштон вскочила. – Это самое глупое, если не сказать опасное…

– Помолчи и дай мне закончить.

Его холодный тон остудил ее пыл. Когда она снова села, он продолжил:

– Разумеется, именно так оно и звучит – на первый взгляд. Но если ты задумаешься, то сможешь найти логичные и убедительные доводы в пользу такого решения.

– Прости, но что-то у меня не получается, – пробормотала Эштон, хотя и негромко.

– В любом деле подобного рода всегда необходимо некоторое количество… ну, назовем их солдатами. Это люди, предназначенные для выполнения самых опасных стадий плана. В нашем случае ими могут стать только наиболее надежные люди. Они должны открыто выступать против такой мерзости, как свобода для черномазых, потому что только это будет означать их абсолютную преданность. Наши солдаты должны ненавидеть Дэвиса и его круг, состоящий из вест-пойнтовских пижонов и чиновников-евреев, и полностью разделять нашу цель создания новой Конфедерации. Если не учитывать последний аспект, о котором твой муж пока ничего не знает, думаю, по всем остальным статьям он подходит идеально.

– Что ж, если так, то, возможно, и подходит.

Коварная улыбка Пауэлла стала шире.

– И наконец, не лучше ли будет иметь его под присмотром, чтобы всегда знать, чем он занят? Если привлечь твоего мужа к активной работе, нам с тобой будет гораздо легче встречаться. Вряд ли он настолько умен, чтобы заподозрить подвох.

– С этим я согласна… особенно теперь, когда его так бесят вечные промахи президента.

– Вот видишь? Так что идея не такая уж безумная. – Немного помолчав, Пауэлл продолжил: – Но предположим, что, несмотря на все предосторожности, он о нас узнает. Станет неуравновешенным, а значит, и утратит доверие… – Он положил руку на пистолет. – Ну, с этим тоже можно будет справиться.

Взгляд Эштон скользнул от его лица к пистолету и обратно. Испуганная и счастливая одновременно, она порывисто обняла своего любовника за шею, поцеловала его и страстно прошептала:

– О мой дорогой Ламар! Какой же ты умный!

– Значит, ты не возражаешь против моего плана?

– Нет!

– Ни в какой его части?

Через плечо Пауэлла Эштон видела пистолет, поблескивавший на стопке бумаг.

– Нет… нет! Все, что ты задумал, прекрасно, если только я всегда смогу быть рядом с тобой.

Теснее прижавшись к нему, она почувствовала его возбуждение и сама задрожала от сильного желания. Но этот человек пленил ее не только как мужчина. Она восхищалась его силой, его честолюбием, той властью, которую в итоге они могли разделить.

– Всегда, – повторил Пауэлл, подхватывая ее на руки словно пушинку. – Однако, чтобы гарантировать это, мы должны прийти к соглашению, что Джеймс Хантун, эсквайр, – расходный материал.

Ее страстный поцелуй послужил ему ответом.

Во второй половине дня в среду, первого июля, Стэнли вышел из вагона первого класса балтиморского поезда. Даже после изрядного количества выпитого бурбона он все еще не мог прийти в себя после того, что случилось с ним за последние двадцать четыре часа.

Слухи о предстоящем сражении достигли Лихай-Стейшн. Они с Изабель уже собирали вещи, чтобы уехать в свой летний дом в Ньюпорте, когда пришла гневная телеграмма от Стэнтона. Всю прошлую ночь и весь день Стэнли провел в поезде в окружении толпы, не говорившей ни о чем другом, кроме сражения, которое должно было вот-вот начаться, если уже не началось, в окрестностях торгового города Чамберсберг. Измученный и основательно пьяный, в половине седьмого Стэнли вошел в приемную министра, где выдержал десятиминутный разнос Стэнтона, а потом взял экипаж и отправился на север от Капитолийского холма.

Старое кирпичное здание на углу Первой и Эй-стрит было окружено убогими лавчонками и бараками. После того как британцы в августе 1814 года сожгли старый капитолий, конгресс и сенаторы временно заседали здесь, и здесь даже умер Кэлхун, а начиная с 1861 года здание отдали под тюрьму для самой разной публики. Здесь сидели женщины, шпионившие в пользу Конфедерации, мошенники и проститутки, журналисты, чересчур драчливые офицеры, вроде Джадсона Килпатрика и Джорджа Кастера.

Стэнли успел написать о своем приходе. У столбика рядом с входом на Первой улице был привязан гнедой Бейкера. Сам полковник ждал снаружи. Он был зол, но заметно нервничал. Рядом топтался начальник тюрьмы Вуд.

– Где он? – резко спросил Стэнли, обращаясь к Вуду.

– Камера номер шестнадцать. Там мы держим всех редакторов и журналистов.

– Вы убрали оттуда остальных? Важно, чтобы меня никто не узнал. Газетчики сразу поймут… – (Его заверили, что все сделано как надо.) – Это ваша ошибка, Бейкер, и вы это знаете.

– Я не виноват, – возразил Бейкер, когда Стэнли пошел вверх по темной вонючей лестнице, освещенной мигающим светом газовых фонарей, развешенных на стенах далеко друг от друга.

– Министр думает иначе. Если мы не сумеем это уладить, вы можете потерять вашу драгоценную игрушку – те четыре кавалерийских взвода, которые Линкольн передал вам по вашему настоянию.

Они поднимались все выше, мимо камер с заключенными и теми, кто еще находился под следствием. Камера номер шестнадцать оказалась длинным пустым помещением с единственным газовым фонарем над дверью и одним грязным окном в дальнем конце. На потолке и по углам висели гирлянды паутины. Те части стены, которые можно было рассмотреть, покрывали странные пятна, остальное скрывали двухъярусные кровати с грудами замызганных одеял и всякого барахла.

На полу были разбросаны упаковочные коробки, пустые бутылки, предметы мужской одежды. Кроме кроватей, обстановка состояла из двух грязных сосновых столов и скамеек рядом с ними. О качестве тюремной пищи можно было судить по надписи на стене, нацарапанной углем:

ЗДЕСЬ КОРМЯТ МУЛАМИ

– Нижняя койка, слева, – прошептал Вуд.

По скрипучему полу они подошли к маленькому человеку, почти карлику, который храпел, отвернувшись к стене. Видимая часть его лица была сплошь синей, глаз превратился в заплывшую желтую щелку.

– Боже мой!.. – выдохнул Стэнли.

Рэндольф пошевелился, но не проснулся. Стэнли оттолкнул Бейкера в сторону и вышел из камеры.

– Короче говоря, что мы имеем, – сказал он уже в кабинете Вуда, громко хлопнув дверью. – Черная шлюха сбежала, когда Рэндольфа забирали из борделя миссис Деворе. Шлюха дала телеграмму в Цинциннати. Владельцы газеты Рэндольфа – демократы, но они достаточно влиятельны в Огайо, чтобы добиться реакции от администрации республиканцев, я говорю конкретно о мистере Стэнтоне. Мне плевать, приплетете ли вы сюда закон о свободе личности или нет, но утром Рэндольф должен быть освобожден.