Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Вы правда узнавали? – как ребенок, которого похвалили, спросил Хантун.

– Думаете, иначе я стал бы с вами говорить? Вы принадлежите к числу тех весьма способных и знающих людей, которых Дэвис использует не по назначению, заставляя их выполнять всю черную работу. Разумеется, намеренно. Так он старается унизить нас, выходцев из хлопковых штатов, чтобы угодить проклятым виргинцам. Что до вас, то я вас вижу на важном посту в нашем министерстве финансов, если вам это подходит. Если же нет, мы, без сомнения, подберем вам какую-нибудь другую, не менее солидную должность. Скорее всего, на уровне кабинета министров.

Слушая, как ветер в вышине шелестит ветвями деревьев, Хантун пытался понять, можно ли верить словам этого человека. Да, перспектива, безусловно, была заманчивой. Именно о такой карьере он мечтал когда-то, но Дэвис не признал его достоинств.

«Уровень кабинета министров». Эштон наверняка будет довольна. После такого взлета она уж точно перестанет унижать его как публично – Хантун нервно облизнул пересохшие губы, – так и в постели. Но ведь это было очень опасно. А Пауэлл так легко говорил об убийстве… Продолжая колебаться, Хантун сказал:

– Прежде чем принять решение, я бы хотел узнать подробности вашего плана.

– Подробности без согласия с вашей стороны? Боюсь, это невозможно, Джеймс.

– Тогда мне нужно время подумать. Риск…

– Риск огромен, не стану отрицать, – перебил его Пауэлл. – Но храбрые люди с воображением способны встретить его лицом к лицу. Вы произнесли весьма точное слово «отчаяние». Но оно применимо скорее к ним, чем к нам. Конфедерация Дэвиса и его своры уже потеряна, и они это понимают. Народ тоже начинает это понимать. Единственное правительство, которое может преуспеть, – это новое правительство. Наше! Так что мой вопрос самый простой: вы с нами или нет?

В голове Хантуна чередой промелькнули воспоминания: восторженные глаза Эштон, когда она приняла его предложение; счастливые рукоплещущие толпы, которых он убеждал в выгоде сецессии, стоя на трибуне оратора – пусть даже это был обычный пенек, как в его родном штате. Хантун истосковался и по тому, и по другому, ведь все исчезло, когда он перебрался в этот проклятый город…

– Что скажете, Джеймс?

– Я… я склонен согласиться. Но все-таки должен немного подумать, прежде чем принять окончательное решение.

– Само собой. Только не очень долго, – проворчал Пауэлл. – Подготовка уже идет полным ходом.

Он снова тряхнул поводьями; стук копыт стал чаще. Ветер раздул волосы Пауэлла, когда он повернул двуколку обратно к городу. На лице его появилась довольная улыбка. Рыбка надежно проглотила наживку.

Когда Лафайет Бейкер уволил его, хрупкое самообладание Елканы Бента сломалось, как сухая веточка. Он сел в седло и отправился прямиком к дому Джаспера Диллса, по пути проехав мимо редакции «Стар», где шумная толпа при свете факелов читала сводки, вывешенные на улице. Армии уже заняли или только готовились занять позиции возле ничем не примечательного торгового городка в Пенсильвании.

Так же как когда-то у дома Старквезера, Бент заколотил в дверь Диллса. И колотил до тех пор, пока у него не заболел кулак и пока на пороге не появился суровый слуга, сообщивший:

– Мистер Диллс уехал из города на несколько дней.

– Трус! – пробормотал Бент, когда дверь захлопнулась.

Как и многие другие, адвокат сбежал при первой же угрозе вторжения врага в город. Бент понимал, что теперь, когда единственный источник помощи исчез, остаться в Вашингтоне он не осмелится. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль. А зачем ему вообще оставаться на Севере? Он ненавидел эту армию за то, что она не признала его военных талантов, лишив его таким образом карьеры, которой он, безусловно, заслуживал. Он ненавидел этого президента за его благосклонность к неграм. А больше всего он ненавидел это правительство, которое использовало его, когда это было выгодно, а потом отшвырнуло за ненадобностью.

Сопя и проклиная всех, кто строил против него козни, Бент порылся в дорожном сундуке и нашел пропуск, который сохранил после поездки в Ричмонд. Помятый и засаленный, он тем не менее еще мог бы послужить его цели. Хотя только слепой не заметил бы исправленной даты, а ни средств, ни связей сделать надежные документы у него не было.

Может, стоило воспользоваться тайными каналами бюро? Нет. Бейкер мог об этом узнать и догадаться о его местонахождении. Он должен перейти через Потомак без документов и не пользуясь ни одним из мостов. Способы были. Даже за короткое время работы в бюро он многое узнал.

С прилипшими ко лбу мокрыми волосами и вылезшей из-за пояса рубашкой он быстро швырял вещи в дорожную сумку и маленький сундучок. Последней он упаковал картину из Нового Орлеана. Все время, пока он собирался, он чувствовал, что прежняя ненависть снова душит его.

Обернувшись, Бент посмотрелся в старое пятнистое зеркало. Каким же он стал уродливым… просто зарос жиром. Он схватил фарфоровый кувшин для воды и с криком швырнул его в зеркало, расколотив и то и другое. Через несколько мгновений домовладелица уже стучала в дверь.

– Мистер Дейтон, что вы там делаете?

Чтобы уйти, ему пришлось отпереть дверь и оттолкнуть старую женщину. Она упала, но Бент не обратил на это внимания. Он спустился по лестнице, держа сундучок в одной руке, сумку – в другой, а хозяйка сзади что-то ныла насчет оплаты. Какой-то сонный постоялец в ночном колпаке уставился на Бента, когда тот проходил мимо.

Уже занимался душный рассвет, когда он покатил в нанятой двуколке в сторону юга. Чтобы миновать линию укреплений, ему пришлось пригрозить караульным, показав серебряный значок на лацкане. Конечно, он блефовал, но все сработало удачно, и вскоре он выехал на дорогу, ведущую к округу Принс-Джорджес и далее – к округу Чарльз. Его целью был Порт-Тобакко в Чарльзе, где часть перевозчиков была известна своей симпатией к Конфедерации, особенно если ее подкрепляли наличными.

Бент почти не видел окрестностей, по которым ехала двуколка. Его ум лихорадочно обдумывал то решение, которое его вынуждали принять, домысливая для себя все новые и новые оправдания. Возможно, южные лидеры не так уж плохи, как он всегда думал. Они ненавидели черномазых так же, как он, что говорило в их пользу. А во время пребывания в Ричмонде Бент обнаружил, что может слиться с местным населением, не вызывая подозрений. Там, в Конфедерации, непременно должно найтись место для него; на Севере такого места больше не было.

И все же у него хватало здравомыслия, чтобы понимать, чем обернется его дезертирство. Сформированное там правительство, а точнее говоря, армия, скорее всего, не возьмет его на службу. На самом деле он сам не хотел просить их об этом. Хотя он был далеко не первым, кто решил сменить сторону в этой войне, они все равно не будут ему доверять, а значит, дадут какой-нибудь незначительный пост, если вообще дадут. Во-вторых, он никогда не откроет ни своего настоящего имени, ни своего прошлого. Это повлекло бы за собой множество вопросов, требующих объяснения.