Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Майор Хазард, – тихо сказал он, – я предлагаю вам удалиться немедленно, если вы не хотите предстать перед судом за подстрекательство к бунту.
Когда дверь кабинета закрылась за ними, Стэнли зашептал:
– Ты хоть понимаешь, кого оскорбил?
– Того, кто этого заслуживает.
– Но ты сознаешь, как это повредит твоей карьере?
– Моя так называемая карьера – это просто фарс. Они могут хоть завтра уволить меня из армии. Я с радостью вернусь в Лихай-Стейшн и буду отливать пушки.
– Ты мог хотя бы подумать обо мне, Джордж…
– Я думаю, – возразил Джордж, все еще злясь. – Надеюсь, Стэнтон тебя прижмет
– Ах ты, лжец проклятый… – начал было Стэнли, пытаясь одновременно ударить Джорджа, но тот был сильнее и без труда блокировал удар, оттолкнув в сторону кулак брата, потом нахлобучил шляпу и быстрым шагом вышел из здания.
Хаупта он на месте не застал, оставив ему записку:
Поговорил с министром С. Погубил свою армейскую карьеру. Собираюсь напиться, чтобы отпраздновать это. Перевод должен состояться. Дж. Х.
Глава 86
Технический поезд с двумя платформами тащился на юго-запад, в сторону Манассаса. Был пасмурный, душный день; пахло дождем.
Ветви сосен, стоявших вдоль полотна дороги, тянулись к платформам, задевая лицо Билли. Свесив ноги, он сидел на краю одной из них; рядом лежал карабин. Под рубашкой была спрятана маленькая тетрадь, в которой он вел свой постоянный дневник. Его пыльные брюки частично скрывали надпись на боку платформы, сделанную белыми буквами: «ВЖД США № 19».
Ритмичный стук колес медленно ползущего поезда навевал разные мысли. Он думал о Бретт, мечтая оказаться с ней рядом хотя бы на одну ночь; о Лайдже, чья смерть стала такой потерей; о тревожной телеграмме из Нью-Йорка, о которой он услышал перед отъездом. Весь город буквально бурлил, по улицам ходили демонстрации протестующих против воинской повинности, и даже со дня на день ожидали бунта, когда появятся первые списки призывников.
Инженеры тоже участвовали в Геттисбергском сражении, но об этом едва ли стоило упоминать. Они навели обычные понтонные мосты через Потомак, а потом отсиживали зад, как какие-нибудь штабные, пока основная армия сражалась. Теперь они снова были в Виргинии, и Билли с шестью помощниками отправился вдоль линии Ориндж – Александрия, чтобы осмотреть новые рельсы, проложенные рядом с эстакадой Булл-Рана. Недавно партизаны в шестой или седьмой раз взорвали ее.
Светловолосый капрал лежал на спине, напевая «Тихий вечер на Потомаке». Другой парень подыгрывал ему на губной гармошке, прислонившись к лакированному ящику, в котором лежало два теодолита. Еще один солдат сидел, положив ноги на сложенный треножник.
Поезд выехал из-за деревьев на открытую местность, и над головами расслабленных солдат поплыл черный дым. Однако копоть и зола недолго оставались самой большой неприятностью – уже вскоре они услышали выстрелы. Первая пуля звякнула о колокол локомотива. Потом последовал залп.
– Да что происходит-то? – закричал светловолосый капрал, падая на живот и хватаясь за карабин.
Билли распластался рядом. Он услышал врагов раньше, чем увидел их. Они выскочили из-за тормозного вагона – восемь длиннобородых оборванцев на тощих лошаденках. По четверо с каждой стороны поезда.
Хотя поезд шел по территории, контролируемой Союзом, контроль
был лишь формальным. Прямо сейчас поезд шел через так называемую Конфедерацию Мосби, как хвастливо называли эту местность бунтовщики. Может, это люди Серого Призрака [72] , подумал Билли, вскидывая карабин. Он выстрелил – и промахнулся.72
Прозвище Джона Мосби, кавалерийского офицера армии Конфедерации.
Пуля врезалась в край платформы, туда, где за мгновение до того свисали ноги Билли. Длинная трещина пересекла буквы «ВЖД США». Оборванцы издали громкий завывающий вопль – знаменитый воинственный клич бунтовщиков.
– Джонсон, пригнись! – крикнул Билли, увидев, что капрал опрометчиво вскочил на ноги и попытался прицелиться, когда платформа покачнулась.
Главарь банды мчался со стороны Билли; это был худой как щепка мужичок в старомодном черном костюме; он то и дело пригибался, чтобы не налететь на ветки, а потом метким выстрелом сбил Джонсона с ног.
Для большей устойчивости Билли встал на одно колено. Из паровоза показался кочегар. Взобравшись на тендер, он держался за него одной рукой, другой стреляя из кольта. Билли почувствовал, как поезд дернулся, когда машинист дал полный пар. На другой стороне платформы один из рядовых подстрелил всадника, скачущего за поездом, и бунтовщики сразу перестали ухмыляться и завывать.
Поезд набирал ход. С потемневшего неба по платформе застучал дождь. Партизаны скакали сбоку, снова подбираясь все ближе. Билли повернулся, чтобы выстрелить, и в эту секунду кто-то схватил его за запястье и потащил вниз.
Оторопев от испуга, Билли попытался вырваться, но крепкая рука мужика в черном костюме продолжала тянуть его с платформы, пока он не упал на землю, ударившись плечом о насыпь. Перед глазами, словно в тумане, поплыл фонарь и белые цифры на тормозном вагоне.
Его карабин лежал рядом на рельсах. Справа от путей неспешно ехали двое партизан. Уходивший поезд замедлил ход – машинист не знал, как помочь тем, кто упал на землю. После того как конфедераты сделали несколько выстрелов, поезд снова пошел быстрее.
Стоя на четвереньках, Билли попытался дотянуться до карабина.
– Только тронешь – пристрелю, – произнес веселый голос.
Билли поднял голову и увидел тощего в черном костюме. В его правой руке был огромный драгунский пистолет.
– Двое, считая этого капитана! – закричал тощий, придерживая бившую копытом лошадь. – А тот как, жив?
– Нет, готов, – откликнулся кто-то с другой стороны рельсов.
Билли поморщился; у Джонсона дома, в Олбани, вот-вот должен был родиться второй ребенок.
Под моросящим дождем партизаны выпустили еще несколько пуль вслед поезду, который уже казался не больше игрушки. Что за ужасное утро, подумал Билли, лежа на земле в окружении всадников.
– Точно готов? – спросил тощий у парня, который привез Джонсона; тело светловолосого добровольца свисало с крупа лошади, как тряпичная кукла.
– Мертвее мертвого.
– Ценное что-нибудь нашел?
– Разве что золотые зубы у него вырвать, больше ни хрена.
– Зараза! – выругался тощий. – Похоже, это наша единственная добыча. Эй, янки, вставай! Назови свое имя и часть, чтобы мы могли правильно заполнить похоронку.