Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– У него была жена.
Разве могла она подвергать опасности Мадлен и всех их? Констанция застыла с приоткрытым ртом, в ужасе глядя на своего мучителя. Бент дернул ее за волосы:
– Кажется, мы договорились. Не отвечаешь – и… – он помахал бритвой в дюйме от ее глаз, – тебе конец.
– Хорошо, хорошо…
Он отвел бритву:
– Так-то лучше. Я же не хочу причинять вред невинной женщине. Расскажите о вдове Мэйна. Где она?
– На плантации Монт-Роял. Рядом с Чарльстоном.
Он хмыкнул:
– А где ваш муж?
Как раз сейчас он едет в Бельведер, вспомнила Констанция. Она должна задержать Бента разговором до
– Миссис Хазард, мое терпение не бесконечно!
Его левое плечо было заметно ниже правого, и это отчего-то придавало ему беззащитный вид, что казалось странным, ведь ей никогда не приходилось видеть более властного и пугающего человека.
– Джордж… – Она облизнула губы. – Джордж в Питтсбурге… по делам.
– У вас есть дети.
Новая волна ледяного ужаса. Она не могла даже представить, что он способен…
– Дети! – рявкнул Бент.
– Они в своих школах, далеко отсюда.
– Кажется, у вашего мужа есть брат.
Которого он имел в виду? Лучше сказать о том, кто подальше.
– В Калифорнии. С женой и сыном.
Это сработало. Он явно был разочарован и не стал выяснять подробности.
– Есть еще родственник Орри Мэйна. Военный, с которым я встречался в Техасе. Его зовут Чарльз. Он где?
– Насколько я знаю, он снова служит, где-то в Канзасе… – Констанция была так напугана и так отчаянно хотела угодить ему, чтобы спасти свою жизнь, что забыла об осторожности. – Он уехал отсюда сразу после войны вместе с маленьким сыном.
Бент внезапно улыбнулся:
– О, значит, и у него ребенок! В каких частях служит Чарльз?
– В кавалерии Соединенных Штатов. Но где именно, я не знаю.
– Канзаса достаточно. Как много детей! О детях я не подумал… Становится все интереснее.
Констанция снова начала дрожать, и вдруг этот отвратительный человек неожиданно отступил назад.
– Благодарю, – сказал он. – Думаю, я узнал все, что хотел. Вы мне очень помогли.
Она обмякла, чувствуя, что вот-вот разрыдается.
– Спасибо… О Боже, спасибо вам…
– Можете встать, если хотите.
– Спасибо, огромное вам спасибо…
Констанция оперлась обеими ладонями о банкетку, на которой сидела, и, качаясь, встала. Из глаз хлынули слезы – это были слезы облегчения, ведь он собирался пощадить ее.
Бент улыбнулся и шагнул к ней:
– Эй, осторожнее! Вы на ногах не держитесь.
Он подхватил ее под локоть свободной рукой. Изо рта вырывалось зловонное дыхание. Улыбка на его лице стала еще шире, в глазах на мгновение вспыхнул странный огонь.
– Глупая корова! – выдохнул он.
И коротким уверенным движением перерезал ей горло.
Он постоял над ней, глядя, как вытекает кровь, и оцепенев от сильного напряжения в паху. Потом отшвырнул бритву, заметил оброненную серьгу, поднял ее и, обмакнув в кровь, немного подержал перед глазами, не переставая улыбаться. Через пару минут он выбрался из дома тем же путем, что и пришел.
Джордж отпер парадную дверь. Карета укатила вниз по холму.
Он взбежал по большой лестнице, перепрыгивая через ступеньку и что-то мурлыча под нос. Радостное предвкушение скорой встречи с любимой заставило его напевать уже громче, когда он шагал по коридору верхнего этажа, залитому светом газовых ламп. По
крыше громко стучал дождь. Джордж повернул ручку двери в спальню и воскликнул прямо с порога:– Констанция, я…
Он замолчал, не веря своим глазам. Бросил саквояж и рванулся вперед. Протянул руки, чтобы поднять жену, все еще думая, что она просто в обмороке. Он пока не осознавал, что ковер насквозь пропитан кровью, что у Констанции огромная рана на горле.
Потом он увидел, что через распахнутое окно в комнату хлещет дождь, заливая ковер. Увидел одну из серег, что он подарил ей, но другой рядом не было…
Потом его внимание привлекло зеркало. Джордж шагнул к нему, задыхаясь от запаха мокрого шерстяного ковра. На зеркале кровью были выведены четыре буквы:
БЕНТ
Он перевел взгляд с зеркала на открытое окно, потом на неподвижную жену… Нижний край буквы «Т» набух, кровь собралась там толстой каплей и наконец лопнула. Кровь потекла вниз, делая длинную линию еще длиннее, потом еще…
– Я думал, он сдох! – закричал Джордж, не слыша собственного крика.
Часть четвертая. Год саранчи
На всех выборах ум, нравственность и патриотизм должны уступить место невежеству, глупости и злобе; превосходящие расы – перейти в подчинение к менее развитым… Те, у кого нет собственности, должны собирать налоги и присваивать все ассигнования… Ассигнования, которые идут на поддержку бесплатных школ для негритянских детей, заботу о старых неграх в их жалких лачугах, злодеях в тюрьмах и целой армии чернокожих солдат, крайне губительны… Белые люди штата никогда не согласятся принять это беспрекословно.
ВСЕ ИДЕТ ХОРОШО. КОНСТИТУЦИЯ БУДЕТ ЗАЩИЩЕНА, И АРХИИЗМЕННИК ВЫЛЕТИТ ИЗ БЕЛОГО ДОМА ЕЩЕ ДО КОНЦА ЭТОЙ НЕДЕЛИ.
Глава 39
В ту ночь дождь сменился мокрым снегом. Утром резко похолодало. Ледяной холод сковал долину; унылое небо скрывали солнце.
Юпитер Смит сам занялся организацией похорон – Джордж был просто не в состоянии. Даже в худшие дни войны он никогда не переживал ничего подобного. Он не мог есть. Когда он попытался проглотить немного бульона, его вырвало. Его изводил постоянный понос, вроде того, что во время войны убил такое множество людей с обеих сторон.
Он то не мог поверить, что Констанции больше нет, то кричал от горя так, что приходилось запираться в спальне, только не в их общей – туда он больше не мог входить.
В домах и церквях Лихай-Стейшн готовились праздновать Рождество, хотя и не так пышно и радостно, как обычно, из-за страшных событий в особняке на холме. Джорджу вся набожность этих дней казалась отвратительной шуткой.
Первый день Рождества был мрачным и туманным и не принес никакой радости в Бельведер. Патриция заиграла на большом блестящем «Стейнвэе» рождественский кэрол. Уильям, румяный и энергичный после осеннего гребного сезона в Йеле, встал рядом с ней и запел напряженным баритоном «Веселого Рождества, джентльмены», но, когда его отец встал с кресла и молча вышел из комнаты, сразу умолк.