"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13

– И это его преимущество. На своей должности он мог давать ученикам хотя бы минимальные послабления. А кому-то он сумел помочь очень серьезно, как Саргону, например. Если бы он гордо убежал в закат, умываясь слезами, и на его место пришел бы убежденный фанатик, стало бы только хуже. А теперь скажи мне: тебя действительно настолько сильно опечалило именно это?

Ей следовало догадаться, что обмануть его молчанием или переходом на другие темы не получится, Триан был слишком проницателен для этого. Пришлось признаться:

– Нет, не только это… Я думаю о том, что легионеров готовят точно так же, как Глашатаев. И мне это чертовски не нравится.

Триан, до этого наблюдавший за сияющими джунглями, повернулся к ней. Альда знала, что он способен скрыть свои эмоции в любой ситуации – а сейчас и скрывать не хотел.

– Мелкая, ты нарушила запрет и вкусила местных грибов? Или позабыла значение слов «точно так же»? Иного объяснения я не вижу.

– Ну, может, не один-в-один… Но разница меньше, чем хотелось бы! Я видела некоторые твои воспоминания… Вас тоже мучают!

Ту огромную часть памяти, которую она невольно скопировала на Нергале, Альда не трогала. Она давно могла бы все просмотреть, Триан даже не узнал бы о таком. Но она не хотела, это было делом принципа. Она прекрасно знала, что многим тяжело строить отношения с телепатами как раз из-за этого: никогда не знаешь, влезут ли в твои мысли, украдут ли тайны… Альда прочертила для себя определенные границы и не собиралась переступать их без острой необходимости.

Однако были и другие воспоминания – полученные ею раньше, обрывочные, ничего толком не объясняющие, но на многое намекающие. Она знала, что легионеров тоже проводили через испытание болью, видела, как Триана, еще совсем юного, заставили пустить пулю себе в висок на глазах у наблюдателей из Легиона. Разве это не было таким же варварством, как традиции культа?

Однако Триан определенно так не считал.

– Мелкая, ты знаешь, почему наш челнок называют «Стрела»?

– Потому что на стрелу похоже, – буркнула Альда, даже не пытаясь узнать, с чего это они вдруг заговорили об этом.

– Вот именно. Но обладают ли они одинаковым функционалом? Или даже схожим? Нет. Мораль: не все, что похоже, стоит считать одинаковым.

– Но вас ведь тоже мучают… – повторила она.

– Нас не мучают, – отрезал Триан. – Нас обучают. Как думаешь, мне было очень приятно на этом задании получить разряд в горло? Не слишком, не рекомендую. На миссиях с легионерами случается всякое. В нас стреляют, нас жгут, топят, пробивают насквозь. И в такие моменты мы должны не рыдать, искать подорожник и дуть на ранку, а действовать вопреки всему. Ни боль, ни кровь, ни опасные травмы не должны нас останавливать. Чтобы это работало именно так, нас готовят. Мы проходим через травмы и даже, в некотором понимании, смерть в учебных условиях, где нам могут помочь. Мы учимся, потому что на миссиях никто помогать не будет. Но из нас делают не оболваненных марионеток, а воинов, способных выживать в любых условиях и защищать других. В Легионе нет психологической ломки. На Феронии ты встретила больше легионеров, чем хотелось бы. Ты много среди них смиренных увидела?

– Нет, но… Это все равно неправильно – вы же дети…

– Никто не остается детьми навсегда. Легион просто позволяет нам стать взрослыми, которые будут защищать как раз детей. Не сотни, тысячи. Несмотря на все внутренние интриги, Легион выполняет огромную работу. Даже такая паскуда, как Стефан Северин, когда не задеты его личные интересы, весьма эффективен. Номер 3 спас за свою карьеру больше людей, чем живет сейчас на Нергале.

Вот теперь Альда растерялась: такого она точно не ожидала. Понятно, что Триан не стал бы жалеть самого себя за загубленное детство. Но он, похоже, искренне считал действия Легиона оправданными… И не испытывал настоящей ненависти к организации, которая сломала ему жизнь.

– Разве ты не хочешь уничтожить Легион? – не выдержала Альда.

– Что?.. Нет. И никогда не хотел.

– Но как же… Тео…

Он не любил упоминание имени брата, Альда знала об этом. Он не вздрагивал и не шарахался, но она всегда чувствовала, как меняется его настроение, и старалась не доводить до такого – а тут слова сами сорвались с губ.

Триан не стал злиться и отчитывать ее, он устало улыбнулся.

– Боюсь, ты не так меня поняла. Свергать Легион я никогда не собирался. Одинокая борьба с империей сил зла не по мне: и я не герой, и Легион – не зло в чистом виде. Я хочу убить тех, кто втянул меня и… брата… в эксперимент. Я это сделаю. Сложность в том, что они связаны с руководством Легиона – но они не весь Легион. Сам Легион должен существовать.

– Несмотря на все сломанные жизни?

– Вопрос цены. Жизни всегда будут ломаться. У меня и других легионеров просто есть власть уменьшить число сломанных.

Он действительно мог все это выносить – потому что выносил годами. Убивал, и умирал, и нес в себе чужую смерть. Альда же не находила в себе похожей силы, не выдерживала то, что выдерживал он. Поэтому она, рассудив, что звание «мелкой» такое допускает, прижалась к нему, обняв обеими руками. Это ничего не меняло для него, а ей становилось теплее.

Триан поначалу замер, потом мягко провел рукой по ее спине, и Альда услышала, как он тихо смеется.

– Ну же, мелкая, не дури. Не вздумай меня жалеть! Если тебе нужен объект для жалости, найди на этой планете кого-нибудь милого, и я оторву ему ноги. Будет повод слезы полить. А мне это не нужно, со мной все в порядке.

– Ты ведь знаешь, что я всегда буду тебя любить? – прошептала Альда.

– Я знаю, что эту планету пора покидать, потому что она делает тебя слишком сентиментальной. С остальным мы разберемся позже.

* * *

Отчет получился долгим и трудным. Лукии необходимо было привести в порядок все фотографии и видеоматериалы, связанные с гибелью команды «Гранд Орион», расписать во всех подробностях казни, предоставить доказательства вины. Это было сложнее, чем обычные отчеты о миссиях, и отняло намного больше времени.

Но капитана это не расстраивало. Пока она была занята отчетом, ей не обязательно было думать обо всем остальном. Теперь же она разослала все необходимые копии, и взгляд невольно скользнул к закодированному файлу на ее личном компьютере. Пока о его содержании знала только она. Скоро это могло измениться… Многое зависело от ее решения, а Лукия все еще понятия не имела, какое принять. Это было неправильно для капитана, однако со своими недостатками она давно уже смирилась.

Звуковой сигнал предупредил ее, что кто-то у двери. Лукия отключила экран и позволила:

– Войдите.

Триан скользнул в ее кабинет неслышной тенью. Он не устраивал демонстрацию, ему несложно было так двигаться. Если легионер и был удивлен неожиданным вызовом, виду он не подал. Триан устроился в одном из металлических кресел и посмотрел на Лукию с любопытством, которое очень легко было подавить. Он ни о чем не спрашивал, ждал, когда она заговорит сама.

– Триан, я хотела бы узнать ваше мнение о поведении Мазарин.

– Она знает об этом?

– Я не вижу необходимости уведомлять ее. Вы провели на Нергале много времени вдвоем. Вашего отчета мне вполне хватит.

– Мы с Альдой чаще всего работаем вдвоем, – напомнил Триан. – Давно уже. Но обычно вы не интересуетесь моим мнением. Что случилось?

В памяти вновь мелькнул закодированный файл. Решение нужно было принять сегодня.

– Эта миссия отличается от других. Первое – время вашего отсутствия не компенсируется тем отчетом, который предоставила Мазарин. Есть значительные пробелы.