Северские земли

Если там Вигунд II подтвердит своё согласие с волей покойного князя Белёвского –Адашевы могут без препятствий вступать в наследство.

Но возникал резонный вопрос – если всё складывается так хорошо, на какие нужды тогда старикашка снимает очки?

Время меж тем текло незаметно. Вслед за летом промелькнула и осень, с неба полетели белые мухи и в Северщину пришла зима.

Одно морозное утро принесло сразу две новости – со Ждана сняли очередные четыре тысячи, и в село Семёновку, где жили Адашевы, прибыли высокие гости – князь Трубецкой со свитой.

– Я же обещал! – смеялся князь, обнимаясь с роднёй. – Я же так и сказал тогда Семёну – если всё закончится благополучно, я лично приеду к вам в гости – сообщить эту новость. Так оно и случилось! Ознакомившись с завещанием князя Гаврилы и грамотой северских удельных князей, Его Величество Вигунд Второй безо всяких оговорок подтвердил ваши права на Белёвские княжества. Не могу сказать, что он был в восторге из-за утраты территории, но и большого неудовольствия тоже не высказал – воля князя это всё-таки воля князя.

– Мы вам так благодарны, князь! – ответила Арина. – Такого благородства в наши дни почитай что и не встретишь уже. Вы ведь тоже имели права на княжество, однако…

– Прекратите! – голос Трубецкого стал суровым. – Во-первых, никаких прав я не имел и не имею. Единственный человек, который имел право распоряжаться княжеством – это старый князь Гаврила, а он свою волю выразил предельно ясно. Во-вторых, сразу после обнародования завещания мы обсудили его с Алиной и пришли к выводу, что ваш покойный батюшка поступил исключительно справедливо. Мы и без того владеем одним из крупнейших княжеств Северской земли, что даёт нам довольно высокий доход. Ваше же материальное положение, вы уж простите, что я об этом говорю, далеко не столь блестяще. Что должен был сделать любящий отец? Правильно – позаботиться о той из дочерей, которая находится в худшем положении. Так что всё справедливо. К тому же у вас сын, будущее которого должно быть обеспечено, и кто попрекнёт деда, позаботившегося о своём единственном внуке и воспользовавшемся единственным шансом сохранить клан? И, в-третьих – может, будем между собой обходиться без «князей»? Мы всё-таки родственники, причём близкие, по статусы теперь тоже равны, так что зовите меня просто «Андрей».

И молодой князь обезоруживающе улыбнулся.

– Хорошо, Андрей – ответно улыбнулась Арина, и у Трубецкого ёкнуло сердце. Как выяснилось, старая любовь никуда не делась, угли лишь подёрнулись пеплом, но не погасли. Её улыбка по-прежнему сводила князя с ума.

– Вы, я надеюсь, к нам хотя бы на недельку? – вступил в разговор Семён Адашев. – Мы вас быстро не отпустим, имейте в виду! На охоту съездим, медведя на рожно[1] поднимем – есть тут у меня матёрый Потапыч, как раз для самых дорогих гостей берёг!

[1] Рожно – старое название рогатины: раздвоенного, либо просто длинного копья с перекладиной посередине, обычно упираемого в землю. Перекладина либо рогулька не позволяют медведю нанизаться на копьё и дотянуться до охотника лапой. Отсюда и поговорка «лезть на рожон» - самому нарываться на неприятности.

– Да куда там! – сокрушённо махнул руками князь. – Дня на два-три, не больше. Я ведь из Вильно сразу в Белёв поскакал – торопился всё приготовить к вашему приезду, и чтобы никаких дурных разговоров потом не велось бы. Там я через глашатаев повелел объявить волю Его Величества во всех городах и сёлах княжества. Буквально через пару дней по моему приказу литовские войска организованно покинули Белёв. В день их ухода я торжественно и прилюдно временно передал всю власть над княжеством воеводе Василию – «впредь до прибытия возлюбленного брата нашего Семёна и дражайшей сестры нашей Арины», как я сам во всеуслышание заявил.

Воеводе передал –потому что тиун белёвский пожелал служить мне, и уехал со мной. Клянусь, это единственное, что я вывез из вашего княжества! – со смехом закончил князь. – Вот, прошу любить и жаловать, сын боярский Антипа Оксаков! Семён с ним уже знаком.

Антипа поклонился.

О том, что уйти с князем тиуну пришлось из-за того, что в Белёве его бы удавили на главной площади на следующее же утро под восторженные крики собравшихся – князь благоразумно промолчал. Никто и никогда не грабил белёвцев так нагло и беззастенчиво, как это делал недавний студент, пользуясь вооружённой поддержкой литовской дружины. Зато внутренний мир медвежьего чучела стал гораздо богаче, наполнившись уже до колен

– Не могу, правда, пообещать, что солдаты были столь же скромны, как я. Вы же знаете солдатню – они сопрут всё, что не приколочено, а что приколочено – оторвут и тоже сопрут. Меня, сами понимаете, в княжестве практически не было – я то подписи собирал, то в Вильно ездил… Не удивлюсь, если ваше княжество за эти четыре месяца неплохо разграбили – да и сейчас продолжают это делать. Сами понимаете, хозяина нет, а принцип «всё вокруг общинное, всё вокруг моё» не вчера придумали. Кстати, надеюсь, вы не меня не в обиде за привод литовских дружинников? Это было повеление моего Государя, коему я не мог противиться.

– В обиде! – улыбнулся Семён, и хлопнул свояка по плечу. – В обиде, что уезжаешь быстро. А сам что говорил? «Надо чаще встречаться…».

– Извини, Семён, тороплюсь. – не поддержал шутки Андрей. – Мы с Антипой сразу верхами к вам поскакали, радостную новость сообщить, что вас княжество ждёт. Пару дней побудем – потом налегке дружинников догонять поскачем. Не дело это, когда дружина без командира по чужим землям шарахается, ты, Семён, человек военный, сам это понимаешь. Да и вам я бы не советовал мешкать. Вещи можно и потом перевести, а княжество там брошенное, белёвцы там новых хозяев ждут, да и вам спокойнее будет, когда уже во владение княжеством вступите.

Князь опять улыбнулся:

– Сына-то хоть покажете?

– Да что мы здесь стоим?! – ахнула Арина. – Пошли же в дом скорее!

В доме князю вынесли полугодового Ждана, на которого все немедленно уставились. Младенец, знакомиться с дядей не желая, недовольно и басовито орал. Кормилице даже пришлось дать ему титьку, на которую тут же вылупился тиун-перебежчик. Там, конечно, было на что посмотреть, но тиун пялился столь откровенно, что кормилица залилась краской и глупо захихикала.

– Ну что… - резюмировал высокий гость.
– Орёт знатно, добрый воин будет. А вот скажите мне, родичи, батюшка в церкви вашей здоров ли?

– Да здоров вроде. Поутру нонче на Ивана-горшечника за что-то орал так, что аж колокола гудели, - удивлённо ответил Семён. – А что?

– Духовную я хочу составить, – огорошил хозяев князь. – а вас с Ариной свидетелями взять. Мы, когда с Алиной завещание Гаврилы-князя обсуждали, посудили между собой, порядили, и тоже решили духовную составить. Сами понимаете – человек не просто смертен. Гораздо хуже, что он внезапно смертен! Вот, не дай бог, случись что с нами – кому что из нашего имущества отойдёт? Пересобачится вся родня, перегрызутся. Так зачем людей во искушение вводить? Мы сами все пропишем, как договорились с женой.

Трубецкой сделал паузу, оглядел собравшихся и вбил последний гвоздь:

– В общем, решили мы с Алиной вашему Ждану моё Трубчевское княжество отписать.

Глава 14. "Секс! Секс! Как это мило!"

Арина охнула и закрыла рот рукой:

– С ума сошли?

– А кому ещё? – в ответ поинтересовался князь. – Своих детей у нас нет – Алина уже почти два года в тягость впасть не может. Моему троюродному брату? Который в Москве живёт, которому сейчас не то пять, не то десять лет и которого я ни разу в жизни не видел? По моей линии ближе никого нет. А Ждан нам по крайней мере родной племянник, своя кровь. Врать не буду – если у нас свои дети появятся, я, конечно, духовную перепишу, но сейчас никого ближе Ждана нет. Он, по крайней мере, из наших, из северских, здесь родился, здесь и вырастет. Всяко лучше, чем москвич чванливый. Поэтому мы с Алиной и прикинули – надо составить духовную, надо. Таким как нам, во всяком случае. У кого семьи – раз, два и обчёлся. Действительно – вдруг что случится? Пусть всё с гарантией родным уйдёт. Опять же – ссоры между родичами упредим, не введём их, как говорится, во искушение.