Северские земли

– А ты кричал во сне.

– Да-а-а? – зевнул Антипа, и, даже не переменившись в лице, спокойно добавил. – Небось что-нибудь про засады и душегубов орал?

– Да!!! – вытаращила глаза Клуша. – А ты откуда знаешь?

– Да меня много лет кошмары мучат. – опять равнодушно ответил прелюбодей. – Я ещё мальцом был, когда с отцом в засаду разбойничью попал – он тогда торговлей занимался. Нас-то Господь миловал, а людей на моих глазах многих посекли. Крови было… С тех пор и мучат меня кошмары – спужался сильно, говорю же, пацаном ещё был.

– Ой, борони Господь! Страх-то какой! – с явным облегчением закрестилась Клуша.

А длинный тиун меж тем притянул её к себе и шепнул на всю комнату:

– Давай ещё разок, да пойду я, пока не рассвело.

– А это… Ой! А про… Да погоди ты! А про свадьбу ты когда с князем…

– Слушай, потом, всё потом! Иди сюда… И это… Завтра дверь не запирай. Сладкая ты баба, Лукерья.

***

Оставшиеся до отъезда дни прошли как по задуманному – на второй день обе семьи оформили духовные грамоты, вечером отметили это дело, а с утра третьего дня князь с Антипой собрались в дорогу.

Семён с Ариной гостей не удерживали – подумав над словами князя, они и впрямь собрались на следующий же день малым отрядом перебраться в Белёвское княжество, брошенное бесхозным.

Арина простилась с роднёй дома, а Семён решил проводить гостей верхом до тракта.

Выйдя на большую дорогу, все трое остановились.

Спешившись, свояки обнялись на прощание, и Семён хлопнул родича по плечу.

– Ну, доброй вам дороги. Даст Бог – увидимся скоро.

– - А как же! – поддакнул Андрей. – Непременно увидимся. И вам завтра лёгкой дороги. Ты там поосторожнее, на большаке из Воротынска в Белёв разбойники, все говорят, завелись. Белёвские купцы уже в объезд ездить начали, через Козельск. На день дольше получается, но спокойней.

– Разбойники… - презрительно поморщился Адашев. – Я четверых дружинников возьму, из лучших, которых сам бою учил – сам-пятый! Разбойники хороши купчин потрошить, а против воев – со своими ржавыми топорами ничего не стоят. Они к нам и не сунутся, а сунутся – пожалеют.

– Ну тебе видней! – не стал спорить Андрей и легко взлетел в седло. – Спасибо тебе за всё! И – прощай, родич!

Глава 15. «Последний раз сойдемся в схватке рукопашной»

В день отъезда в селе Семёновка царила какая-то даже праздничная суета. Как распорядился опытный походник Семён, всё было собрано и упаковано с вечера, так что на сборы и беготню по дому время не тратили. С утра приморозило, мороз покусывал за щёки и нос. Но, несмотря на мороз и ранний час, в бывшем боярском дворе собралась, похоже, вся Семёновка, все пришли проводить хозяев на новое место жительства.

Закутанного Ждана вынесла во двор Клуша, сама обряженная в какую-то длинную доху. Им, в отличие от всех остальных, предстояло ехать не верхами, а в крытом санном возке, сделанном наподобие фряжской кареты, но на полозьях. В возок была впряжена пара коней, и молодой дружинник Влас уже сидел на козлах и, поминутно гогоча, о чём-то зубоскалил с дворовыми девками.

Ещё трое дружинников проверяли в последний раз, как снаряжены кони, не трёт ли где сбруя и не давит ли. Всё-таки ехать предстояло два дня, с ночёвкой в Лихвине[1], поэтому лучше было перестраховаться. Эти трое будут ехать впереди, дозором. Глава семейства тоже был уже во дворе, в полном воинском снаряжении, и заметно нервничал. Ждали только княгиню, а Сёмен в походе не терпел ни проволочек, ни опозданий. Он уже собрался было послать кого-нибудь в дом – поторопить жену, но тут дверь открылась, и Арина вышла на крыльцо.

[1] Лихвин – город в Северских землях, известен с XVI века, когда был причислен Иваном Грозным к опричным городам и укреплён. Был частью Засечной черты, выстроенной против набегов кочевников. Сейчас - город в Суворовском районе Тульской области, в 1944 году переименован в Чекалин — в честь казнённого 16-летнего партизана, Героя Советского Союза А. П. Чекалина. Сегодняшнее население – 914 человек, один из самых малочисленных городов России.

Все так и пооткрывали рты.

Княгиня была в мужском костюме: в высоких сапожках, в пригнанных по фигуре мужских штанах и в отороченной мехом куртке-венгерке[2]. За спиной у воительницы висел расшитый серебром сагайдак[3], как сказали бы современные автомобилисты – в полной комплектации: лук в налуче, стрелы в колчане и чехол для колчана, иначе тохтуй.

[2] Венгерка - короткая куртка, отделанная шнурами на груди. Впоследствии на её основе сформировалась знаменитая форма гусар с расшитыми доломанами и ментиками.

[3] Сагайдак – набор вооружения лучника.

Слева на ремне у Арины висела тонкая фряжская шпага в ножнах. Оно и понятно – сабля всё-таки тяжела для женской руки, да и с даром Меткость шпагу пользовать способнее.

В целом же княгиня выглядела так, что все стоящие во дворе мужики, от юнцов до стариков, синхронно сглотнули.

Княгиня рассмеялась хрустальным смехом. Она была хороша, сама знала, что диво как хороша, и оттого пребывала в прекрасном настроении.

Арина подошла к Ждану, наклонилась над младенцем и спросила:

– Что, сыночка, смотришь? Не видел ещё такую маму? А вот такая мамка у тебя - боевая!

Она чмокнула сына в лобик, дождалась, пока они с няней загрузятся в возок, затем легко взлетела в седло подведённой кобылы и повернулась к мужу:

– Я готова!

– Едем!
– махнул рукой Семён, и короткая кавалькада, провожаемая криками собравшихся, потянулась со двора…

***

Вечером того же дня где-то на дороге между Перемышлем[4] и Лихвиным стояли Антипа Оксаков и Андрей Трубецкой.

[4] Перемышль – город в Калужской области, построен в XII веке князем Юрием Долгоруким и назван в честь Галицкого Перемышля

– Ну и где они? – князь заметно нервничал. – Скоро темнеть начнёт!

– Приедут, никуда не денутся, – внешне Антипа был само спокойствие, хотя в глубине души заметно нервничал. – некуда им отсюда деться. Здесь от самого Перемышля и аж до Ржавца места глухие – ни села, ни деревеньки, ни хутора. А здесь ещё и лес стеной у самой дороги. Потому Стрига и указал на это место, как на лучшее.

– Стрига… - проворчал князь. – Много он понимает, твой висельник.

– Много. – утвердительно кивнул тиун. – Грехов у Стриги много, не спорю, но дело своё он добре знает, и понимает в нём много. Мы потому его с командой и наняли, что здесь нам лучше людей не найти.

– Не знаю. – буркнул князь. – Тревожно мне что-то. Как оно всё ещё пройдёт?

– Да всё хорошо, - вновь начал убеждать Антипа. – Мы же всё продумали. Стрига ещё шестерых душегубов попроще нанял, ничего им особо не рассказывая. Они здесь вместе с Бабой и Невером два месяца банду разбойников изображают. Все о них уже прослышали, никто по этой дороге уже не ездит. Здесь и раньше не часто путники были – известно, торговля между Воротынском и Белёвым никогда не процветала. Литва торговую пошлину берёт, потому купцам проще было со своими московскими княжествами расторговаться. А сейчас, как про разбойников слух прошёл, здесь неделями людей не появляется. Пока их найдут – волки от Адашевых уже ничего не оставят. Положить их здесь всех – и княжество ваше навечно. А на вас никто не подумает – все знают, что как вы за них хлопотали, да и к духовной Адашевых вопросов быть не может – они сами вам с женой всё завещали, своей волей, все то видели и слышали.