Сезон жатвы

Постепенно проходят и другие пары, поражая воображение искусными костюмами. Оглушенный ревом толпы и ослепленный пышностью церемонии, Эска запоминает только трибутов Восьмого. На них невообразимые наряды из метров струящейся ткани, текучей, словно вода.

К тому времени, когда объявляют их выход, мальчик убеждается, что они ничем не выделяются. Простенькие костюмы не дадут публике их запомнить.

Квинт подталкивает своих воспитанников к колеснице.

— Сейчас ваша очередь. И улыбайтесь все время, никто не любит бук.

Эска встает на повозку и помогает забраться Сцин. Ее кожу все же выкрасили в золотой, и теперь девочка напоминает Сапфиру: та же неестественная красота и хрупкость драгоценной статуэтки.

Толпе задумка стилиста по вкусу. Кто-то выкрикивает имя Сцин.

Пока повозка пробирается между рядами, Эска смотрит на собравшуюся толпу. Сколько же их… На уроках им всегда говорили, что Капитолий не так велик, как дистрикты, но сейчас не видно конца человеческой массе. Глядя на них, веселых и сытых, сложно поверить, что где-то есть другая жизнь. Великолепие нарядов и причесок ослепляет не меньше, чем электрический свет ламп и вспышки аппаратуры. Эске хочется прикрыть глаза, но он заставляет себя стоять прямо и даже улыбается, как велел Квинт.

Заключительная часть церемонии проходит на площади. Пока президент произносит прочувствованную речь, Эска смотрит на экраны, прикрепленные высоко на зданиях. Уже сейчас можно видеть, кому отдают предпочтение. Конечно, самый большой фурор произвели трибуты Первого, камера то и дело возвращается к Сапфире, такой довольной, словно она не стоит обнаженной перед многотысячной толпой. Пару раз камера соскальзывает на повозку Одиннадцатого: похоже, не только Эска заметил сходство образов Сапфиры и Сцин. Операторы играют на контрасте, показывая то Сапфиру, напряженную, как готовая к прыжку кошка, то Сцин, похожую на хрупкий колосок.

Когда они въезжают в Тренировочный центр, Квинт подхватывает девочку на руки и осторожно ставит на землю.

— Ты просто красавица!

— Да, — вторит ему Сакса. — Ты очаровательна. Жаль, что мне не пришла в голову идея с раскраской, — добавляет она с толикой сожаления.

Сопроводитель и стилисты склоняются над Сцин, словно заботливые родители. И хотя Эска не нуждается в их заботе, ему становится обидно. Он уходит до того, как они перестанут восторгаться девочкой.

Луций, один из помощников Саксы, провожает его на одиннадцатый этаж. На выходе он хлопает Эску по плечу.

— Ничего, ты еще покажешь себя. Организаторы смотрят не только на красоту, но и на способности. Так что покажи им, ладно?

Из-за писклявого капитолийского акцента слова сочувствия звучат насмешкой.

***

В капитолийской мягкой кровати отлично спится. Эска просыпается полностью отдохнувшим и некоторое время лежит, глядя в огромное окно. Солнце заливает лучами Капитолий. Небоскребы и острый шпиль башни вдалеке делают город ненастоящим, словно вырезанная из картона игрушка. Эска хотел бы прогуляться по этому кукольному городу, но трибутам не позволяют покидать пределы Тренировочного центра. Считается, что у них и так много дел.

За завтраком становится ясно, что Квинт делает ставку на Сцин. Трибуты из Одиннадцатого так редко оказываются в центре внимания, что сопроводитель рад даже малой его толике.

— Нужно будет подновить краску. Сделать ее не такой яркой, но чтобы твоя кожа имела золотистый оттенок.

— Тогда на арене ее будет проще заметить, — говорит Эска неожиданно для себя, и все оборачиваются с таким видом, словно забыли о его присутствии.

Эска поясняет:

— Вы привлечете к Сцин внимание противников. Даже если открытым останется только лицо, яркое пятно будет отличной мишенью.

Девочка бледнеет.

— Что ж, — говорит Квинт неуверенно, — пожалуй, это так. Похоже, ты более-менее готов к арене?

Он говорит это только из вежливости, Эска уверен. Сопроводитель видит перед собой неспособного к бою трибута. Некрасивого и даже без изюминки. Квинт говорит с Эской, но смотрит сквозь него.

Возмущение придает Эске храбрости. Ему хочется ответить резко и хлестко, чтобы стереть с лица Квинта равнодушно-участливое выражение. Но вместо этого он говорит тщательно выверенным тоном:

— Может, я готов больше, чем вы думаете.

Выходя из комнаты. Он чувствует пристальные взгляды всей команды. И хотя ему все еще страшно, Эска дает себе слово: как бы тяжело не пришлось на арене, без боя он не сдастся. Это будет назло не Квинту, а собственному страху.

***

На общей тренировке он рассматривает своих соперников подробнее, особенно профи. И высокие же они… Эска едва достает макушкой до плеча самому низкому из них.

Кто-то из профи смотрит на него полупрезрительно и демонстративно направляется к зоне с тяжелым оружием. Запугивание противника — самый распространенный прием.

Сцин ходит за Эской хвостиком, но тот оставляет ее одну и направляется к секции метательного оружия.

Это, пожалуй, единственное умение, которое может ему пригодиться. В Одиннадцатом дистрикте не бывает оружия, запрещено держать его дома, но отец тайком учил Эску и Ащура метать нож в стену.

Мастерство никуда не исчезло. Эска легко поражает десяток мишеней, и инструктор впечатлен.

— Попробуй это, — предлагает он, протягивая метательные звезды. — На арене бывает разное оружие.

Держать в пальцах плоский предмет вместо рукояти непривычно, к тому же они чуть легче, чем ножи, которые Эска метал до этого. Тренер показывает, как нужно бросать звезды, чтобы при этом не порезаться об острые лучи.

Первая звезда уходит в «молоко», но Эска быстро приноравливается к новому оружию.

Может, ему не хватает силы профи, но он сможет убить их на расстоянии, если достанет оружие.

— А ты опасный противник.

Голос за его спиной звучит неожиданно. Позади стоит трибут из Второго. Для своего веса он движется достаточно тихо, раз Эска не заметил его приближения. Он улыбается дружелюбно, глядя на мишень.

— Ударить с такого расстояния… Ловко.

— Профи мог бы лучше.

Ответ звучит резко, Эске не нравится ни тон, ни улыбка трибута — такая, словно они друзья, встретившиеся на улице. Но он не обижается.

— Мог бы, — признает он весело. — Но не таким маленьким предметом. Скорее уж этим.

Он машет рукой, указывая на соседнюю секцию, где профи из Четвертого заносит для удара тяжелое копье. Две пронзенные мишени уже валяются на полу.

Эска не знает, как себя вести с этим парнем. Он скользит взглядом прочь и замечает, что остальные трибуты следят за ними, многие исподтишка, а двенадцатилетний мальчик из Восьмого — открыто, изумленно тараща глаза. Эска понимает, что выглядят они вызывающе: трибутам не запрещают общаться друг с другом, но раньше это никому и в голову не приходило. Он не знает, как себя вести, и оттого смущается и злится на парня, привлекшего к нему столько внимания.