Шагай вперед, мой караван...

– Что же ты умолкла? Я слушаю тебя очень внимательно.

– Да, честно говоря, я и сейчас не питаю особых иллюзий. Ладно. Рискну. Скажи, что случилось со мной, когда я рожала Викулю?

Взгляд Левона мгновенно стал непроницаемым и отчужденным. Он не хотел вспоминать ужас того дня, не хотел говорить об этом. За время, проведенное тогда в приемной, он состарился лет на десять, будучи уверенным, что теряет жену.

– У меня была клиническая смерть?

– Лана!

– Я знаю, ты очень испугался.Мне было тяжело смотреть, как ты страдаешь.

– Тяжело смотреть?
– Он в недоумении нахмурил брови.

– Ну да. Ведь я была рядом с тобой, когда они решили, что я уже мертва. Я шептала тебе на ухо, что со мной все в порядке. А ты меня даже не замечал.

Левон продолжал смотреть на нее широко раскрытыми глазами, потом раздраженно отмахнулся.

– Перестань дурачиться. Мы не дети. И вообще. Такими вещами не шутят.

– А я и не думаю шутить. Я ведь не случайно допытываюсь, действительно ли я умерла в тот день. Потому что именно тогда я и узнала, что смерти не существует. То есть, она, конечно, существует для живущих на земле. Но за ее порогом вовсе не глухая, черная пустота. За ее порогом есть другая жизнь. В другом качестве. И меня теперь никто в этом не разубедит.

– Тебе могло все это привидиться. Твой мозг продолжал работать.
– Щядя ее, он не сказал “агонизирующий мозг”.
– Твое тело...

– Я была вне своего тела. Я смотрела на него со стороны. А потом я прошла сквозь стену и увидела тебя...

– Ах, еще и сквозь стену! Я же говорю, элементарные галлюцинации.

Не слушая его, она продолжала:

– Ты сидел, обхватив голову руками, и все время повторял одну и ту же фразу: “Ты не сделаешь этого со мной, моя Лакшми. Ты этого не сделаешь.”

Левон окаменел. Он судорожно глотнул, вобрав голову в плечи, да так и остался сидеть, будто утратил способность двигаться. Лана попыталась вывести его из ступорозного состояния. Взъерошив ему волосы, она мягко спросила:

– Теперь-то ты веришь мне? Ну же, прошу тебя, соберись. Наш разговор не окончен. Это было только вступление. Я еще не сказала тебе самого главного.

– Боже! Куда уж больше!

– Ты в состоянии меня слушать?

Он молча кивнул.

– Так вот. За мной тогда пришли. Очень красивый, похожий на святого, старец. Он назвался Проводником. Он-то первый и сказал мне, что у меня родилась девочка и что я должна вернуться в жизнь, чтобы вырастить ее. Я, кажется, возразила ему, что у меня есть и другие дети, почему именно ее. И,.знаешь, что мне ответил старец? Я помню всё слово в слово, будто мне вырезали эти слова на черепной коробке. Он сказал: “Она другая. Всегда помни об этом и храни ее, как зеницу ока. Она поведет вас по жизни своими путями”.

– И ты столько лет молчала?!

– Я же сказала, я боялась, что ты мне не поверишь, начнешь издеваться. Потом я стала замечать, что Вика и впрямь какая-то особенная. Не такая как все. Я наблюдала за ней в одиночку, больше, наверное, из желания убедиться, что все это со мной действительно произошло. Ее феерическое окончание high school и поступление в Berkeley чуду подобны. До сих пор не могу поверить, что такое возможно за два с лишним года пребывания в чужой стране. А ее интуиция. То, что случилось сегодня, у меня вообще не укладывается в голове. Так теперь еще добавился и твой рассказ, из которого следует, что она может, как Ванга, общаться с потусторонним миром. Кто же она, наша дочь?

– Ты пробовала говорить с ней, узнать, что она сама обо всем этом думает?

– Нет. Не знаю, почему, но не пробовала.
– Теперь же меня прямо-таки распирает, а я не знаю, как это сделать.Завтра, с утра она опять укатит в свой Беркли... Вот что! Давай я сама отвезу ее в аэропорт и по дороге попробую разговорить.

– Хорошая идея...
– Левон погасил свет и, довольно неуклюже, перекинулся на половину жены.

– Иди ко мне, моя Богородица.

За шутливым тоном он попытался скрыть нахлынувшие на него чувства, разбуженные напоминанием о том страшном дне, когда он терял жену. Лана давно подметила эту его особенность: стесняться своих собственных чувств - к ней, к детям.

Утро было свежее и, как почти всегда в Калифорнии, ясное. Солнце еще только поднималось со своего ночного ложа, не успев потопить в синеве коралловую вуаль рассвета. Лана медленно выруливала с drive way на улицу, когда Вика, сидевшая рядом, вскрикнула:

– Ой! Смотри!

Прямо посреди проезжей части стояли, внимательно глядя на них, дикие олени. Их было трое: олень-отец, коронованный ветвистыми рогами, олениха, грациозная, стройная, и ужасно трогательный олененок с растопыренными большими ушами, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу.

– Какая прелесть!- умилилась Лана, останавливая машину.- Целая семья. До чего же они очаровательные. И совсем нас не боятся. Даже не пытаются убежать.

– Они голодные, мама,- сказала Вика, никогда прежде не видевшая так близко свободно разгуливавших диких животных.
– Они просят у нас еду. Я сбегаю домой и что-нибудь принесу им.

Она вышла, захлопнула дверцу и остановилась всего в нескольких шагах от напряженно застывших, но даже не пытавшихся убежать животных. Вика и олени некоторое время смотрели друг на друга, это было похоже на безмолвный диалог. Наконец, она отвернулась от них и направилась к дому. Четвероногое семейство осталось стоять на том же месте. Проезжавшая мимо машина притормозила и, осторожно объехав горных гостей, продолжила свой бег. Лана боялась, что пока Вика будет в доме, олени уйдут. Но они, словно поняв намерения девушки, терпеливо ждали, глядя на дверь, за которой она скрылась.

Вика вынесла целый пакет с фруктами, овощами и хлебом и высыпала все это прямо на газон. Лана подумала, что дочка, должно быть, опорожнила весь ее недельный запас еаы, и ей теперь придется после работы заехать в супермаркет, чтобы восполнить его. Но вслух, разумеется, ничего не сказала.

– Поехали!
– довольная, Вика уселась в машину.- При нас они все равно есть не станут.

Прежде чем свернуть на перпендикулярную улицу, Лана бросила взгляд назад через зеркало. Всё оленье семейство, сгрудившись у газона, уже расправлялось с угощением. Вика опять оказалась права. Самой ей и в голову не пришло бы, что дикие животные вот так - по-домашнему, могут просить у человека подаяния.

Добравшись без дополнительных приключений до freeway, Лана вырулила на carpool и, почувствовав себя более защищенной, прибавила скорость.

– Не скучаешь там одна, без нас?
– спросила она дочь, чтобы завязать с ней разговор.

– Да разве я одна. Кругом столько молодежи. И потом, я вся в книгах. Они совершенно не оставляют мне свободного времени... Ты хочешь меня о чем-то спросить, мама?

– Конечно хочу. Ты устроила нам вчера очередной бенефис. Я не могла уснуть всю ночь.

– Не волнуйся за тетю Натель. Она с этим справится.

– Ты так уверенно говоришь...

– Я просто чувствую, что все будет хорошо.

– Так же, как ты почувствовала, что она окажется у нас дома?

– Конечно. Ведь я сама позвала ее, - проговорила Вика таким тоном, будто речь шла о самых обыденных вещах.

– Может и нашу с ней встречу устроила ты?
– В тоне Ланы помимо ее воли проскользнула досада.

– А что, разве ты не рада?

– Ты меня с ума сведешь. Как давно ты обнаружила в себе все это?