Шаги за спиной

– Иди сюда, скорее! – позвал он.

– Что ты увидел?

– Та самая машина.

– Ну да (недоверчиво). Похожа. Мало ли таких машин.

– Я хорошо запомнил. Остановились.

Из машины вышел Юра в зеленой рубашке, за ним Никита с котенком на плече. Никита пошел отпирать боковые ворота.

– Точно, – вспомнила Тамара, – в той машине сидел точно такой же. Я запомнила зеленую рубашку. А ты уверен?

– Смотри внимательно и запоминай лица.

– Зачем мне их запоминать – я всех знаю. С Юрой я даже в одной школе училась. Гад, каких мало. Прибитый какой-то. И знаешь что? – ему нравилось ходить в школу. Вот этого я не могу понять. Остальных всех я вижу каждый день.

– Кого остальных?

– Тех, кто там живет. Вот этот – зовут Никита. Хороший парень, но глупый. Не местный – приехал откуда-то с Байкала, однажды я с ним говорила, он мне рассказывал. Говорил что там вода чистая.

– Я одного не пойму, – сказал Валерий, – если они были соседями, то почему Пашка не узнал их в лесу?

– О чем ты говоришь?

– Вон тот, в зеленой рубашке, убил Пашку. Я это знаю так же точно, как то, что меня зовут Валерий Деланю. И в милиции мне сказали тоже самое. Это он. А Никиты с ними не было.

Смотри, каким крендебобелем он идет.

– Когда не было?

– В тот раз в лесу. Но почему Пашка никого из них не узнал?

– Не хорошо говорить о мертвых плохо, – задумчиво растянула Тамара, – но он бирюк был, твой Пашка. Не хотел ни с кем знаться и со всеми ссорился. С этими гадами тоже ссорился. А с ними ссориться нельзя, я точно знаю, мне девочки рассказывали. Может быть, они и были знакомы, но вели себя как незнакомые, как ты думаешь?

– А что говорит твое чувство чести? – спросил Валерий.

– У меня женское чувство чести. Спроси лучше у своего.

– Его нужно наказать, – сказал Валерий, – наказать или хотя бы остановить. Ты мне поможешь?

– Нет, – она сжала руки на его шее; уже несколько минут она лежала на его спине, прижавшись животом; Валерий чувстовал как стекает струйка пота между лопатками и ниже; грудь оставалась такой же твердой. – Нет, я схвачу тебя вот так и не пущу. Ты не вырвешься!

– Но…

– Я не дам тебе с ними связываться. Они наедут и размажут тебя по полу.

– Но есть еще одна вещь, – сказал Валерий, – мне ведь везет.

– Интересно, в чем? – откликнулась Тамара. – Ты уже столько раз говорил о своем везении, что я хотела бы на него посмотреть. Единственное, в чем тебе повезло, так это со мной. Оглянись вокруг, везунчик мой, где ты? Что у тебя есть кроме меня? Это им везет, а не тебе.

– Это потому, что я не пользуюь своим везением.

– А почему бы не попользоваться?

– Потому что… – Валерий говорил обдумывая слова, – потому что, во-первых, я никак не могу к нему привыкнуть.

Со мной было в детстве то же самое. Классе в седьмом я начал накачивать мускулы, не очень веря в успех, но накачал. С тех пор я недоверчиво смотрю на себя в зеркало, я так к ним и не привык. Наверное, Бог создал меня без них и не расчитывал на изменение плана. Сейчас то же самое. Я знаю, что мне везет, но как-то не могу в это до конца поверить. И есть еще одна вещь – в тот день, когда я попросил его, он недоговорил.

– Кто недоговорил?

– Чертик; я видел чертиков в больнице. Один говорил со мной и исчез на полуслове. Мне кажется, что пользуясь своим везением, я что-то делаю неверно. Я не знаю что, но меня это удерживает.

– Да, мускулы у тебя на месте, – согласилась Тамара, пощупав. – А я подумала сейчас знаешь о чем? Если этот Юра сегодня сбил женщину, а раньше убил твоего друга, то он ведь не остановится. Не остановится, если его кто-то не остановит.

Если бы я была мужчиной, я бы что-нибудь сделала. Но только не из мести. Я бы сделала это ради справедливости.

– Почему не из мести?

– Месть – это очень дикая и детская вещь. Маленькие дети любят мстить. Даже могут ударить камень, о который споткнулись. А взрослые мужчины из этих же соображений устраивают всемирные войны. Месть – это гадко и бесполезно.

Если буцать каждый камень на своей дороге, то просто сломаешь ногу в конце концов, Но ради справедливости – можно.

– Я понимаю, – сказал Валерий.

– Да, – сказала Тамара, – но пообещай, что сделаешь это не из мести.

– Обещаю, если это так важно.

66

Еще два года назад эта местность была мелкокустистым пустырем со старыми столбами, выгоревшей травой и разноцветным мусором, неизвестно как попадавшим сюда из города. Город заканчивался метрах двухстах, пашкиным домиком.

Еще была здесь остановка редкого, почти вымершего сейчас автобуса; домик остановки был вкопан в землю под наклоном, что дало повод прозвать этот домик пизанским. Столбы тоже были пизанскими, наклоненными в разные стороны и под разными углами – общий вид местности был уныл и напоминал учебную картинку о последствиях землетрясения. Тут же была и полуразобранная развалюшка, подтверждающая впечатление.

Но Павлу Карповичу место понравилось. Первый архитектор появился здесь второго мая позапрошлого года. Он был кудрявым белоусым парнем, недавно закончившим архитектурный, очень прилежным и очень способным, мечтающим создать особенный стиль, загрести кучу денег и сбежать из отвалившегося куска тюрьмы народов. Первый архитектор погулял по местности, позаписывал цифирки в записную книжицу, сел на траву и начал есть бутерброд. Бутерброд он вынул из кулька с надписью Corona. День был ветренным и ветер унес освободившийся кулек, надув его мнимой реальностью. Потеряв кулек, первый архитектор доел бутерброд, поднялся, огляделся вокруг, облыжно обругал свою жизнь, ненавистную, и начал чертить.

Чертил он долго, с упоением, карандашом в блокнотике. Когда закончил, уже вечерело и уютно пахло ромашкой лекарственной.

Перед уходом первый архитектор подошел к столбу с обьявлением. «Только у нас! Единственный шанс изменить свою жизнь! Остановись!», – так гласило обьявление.

Архитектор остановился. Все, кроме заголовка было набело смыто дождями и в чем был шанс изменить свою жизнь навеки осталось тайной. Первый архитектор вынул ручку и написал на белом пространстве: 

Вива Италия! 

После этого он отправился на автобусную остановку и прождал омерзительные час двадцать три минуты. К концу ожидания многочисленные стрижи в небе были вытеснены многочисленными нетопырями.

Две недели спустя он принес Павлу Карповичу набросок.

Павел Карпович поглядел и остался недоволен: будущий дворец был прекрасен, но слишком напоминал китайскую пагоду.

Особенно портили вид пологие и широкие скаты крыш, и блестящие водосточные трубы, стоящие как кобры, готовые напасть. Проект был отвергнут и первый архитектор затерялся в пространстве и времени. Увидел ли он Италию? Кто знает…