Шаги за спиной

Второй архитектор появился на следующий же день. Это был низенький, заносчивый человечек, уже в летах, с широкой грудью и навесным пузом. Пузо делилось пополам линией, начинавшейся с пупка, и казалось, что под рубашкой этого человека сидит мальчик, выставивший, скажем так, каудальную область и приготовившийся к дефекации. Если короче, то снявший штаны в туалете. Второй архитектор тоже побродил по местности, хмыкая и поглядывая на часы, но ничего не записал.

Записал, ошибаюсь, – он увидел обьявление о единственном шансе и долго изучал его. Потом под надписью «Вива Италия!» сделал добавление: 

Что может быть лучше? 

Этот тоже страдал тягой к свободе. Но даже тяга к свободе должна оставаться в разумных пределах. Очень скоро второй архитектор был арестован и посажен за взятки. Павел Карпович не стал его выручать – второй проект ему тоже не понравился – однообразнейшая башня в четыре этажа.

Третий архитектор был человеком с размахом и без комплексов. Он приехал на иномарке с хозяйским шофером, осмотрел площадку и через четверть часа план был готов.

Уезжая, третий архитектор прочитал надпись: 

Вива Италия! Что может быть лучше?

и добавил: 

Большая гениталия! Что может быть лучше? 

Как сказано выше, он был человеком без комплексов.

Третий проект был роскошен. Будущий дворец изображался сверху, спереди и сбоку, и еще в некоторой промежуточной проекции. Главное здание выпирало полукруглой полубашней, сделанной из естественного камня (над нею – солярий), сбоку – в три этажа жилые помещения, совсем сбоку – две одноэтажных башенки, как в фильмах о героическом французком прошлом, а еще дальше башенок – два совершенно стеклянных флигелька, похожих на елочные игрушки. Во флигельках сушилась нарисованная одежда на нарисованных веревках. Во дворе нарисованная женщина кормила нарисованных кур. Главные детали женской анатомии были сохранены. Нарисованым курам предводительствовал нарисованый петушок. Еще два здания стояли сбоку и сзади, буквами «Г» и создавали фон. Все это размещалось на сваях. Четыре автомобильные дороги, две вперед и две вбок; одно хмурое строение для хозяйственных нужд; тайный подземный бункер, высталяющий на поверхность сталь вентиляционных труб. Третий проект устроил Павла Карповича и работы начались.

Архитектор любил спать, пить, есть, но особенно любил женщин, что можно было понять уже из объявления, так и оставшегося на столбе, как памятник началу строительства.

Последняя из указанных любовей архитектора немного раздражала Павла Карповича, потому что работа никогда не начиналась с утра, а архитектор являлся только к полудню и до самого вечера тер глаза, пытаясь проснуться. Однажды архитектор обратился даже к личному врачу хозяина:

– Когда я тру глаза, они почему-то скрипят. Это не страшно?

– Я пропишу вам вот это, – ответил врач и архитектор стал «вот это» принимать. А в остальном с ним был полный порядок.

Вначале сделали фундамент и положили на него блоки.

Огромный дом казался маленьким, похожим на игрушечный, сделанный из кубиков. Потом землекопы стали рыть бункер, а каменщики заделывать дыры между блоками; потом вставили лестницы и каркас для крыши. Скелет был готов. Первой построили центральную башенку.(Ее прозвали «бешенкой» – после смены работники собирались сюда, чтобы выпить. А на третем месяце работы Гныря замордовал здесь нерадивого работника.) Бешенка оказалась не из натурального камня, из подделки под него. Павел Карпович осмотрел фальшивку и согласился. День и ночь на строительстве орала музыка (ночью работы не прекращались), каменщики матерились, что свойственно их профессии, землекопы взметывали в свет прожекторов подземную глину, автокран поднимал на крышу домик для персонала, сделанный из вагона, и никак не мог справиться с этой работой. Потом привезли облицовочный кирпич и каждая кирпичинка была в отдельном пакетике, как особенная ценность. Скелет стал обрастать кожей. К началу августа вставили стекла и закончили стеклянные флигельки.

Дворец открыл глаза и осмотрелся вокруг. Вокруг был изгаженный работами пустырь; с запада набегал город, но не доставал, как морская волна, разбившаяся в пену и недокатившаяся до твоих ног.

Когда закончили крышу и она засияла железом, Павел Карпович остался недоволен. Крышу заменили – вначале на шиферную, потом на черепичную, потом на сделанную из особой заморской черепицы темно-бордового цвета. На том и остановились. Стены покрасили в тот же цвет и провели белые полосы по стыкам. Дворец заулыбался и засиял. Втечение августа перевезли и разместили все внутреннее убранство.

Дверных ручек из золота, впрочем, здесь не было.

Второго сентября справили новоселье.

66

Всего этого Валерий, конечно же, знать не мог. Но дворец впечатлял. Забор вокруг был трех сортов: передний забор был полукруглым (под стать центральной башенке) и решетчатым, но неперелазным; боковой забор был самым обыкновенным, из бетонных блоков; задний – трехметровый, глухой, из белого кирпича, для большей недоступности – со стеклянным боем по верху. Легче всего было бы проникнуть сбоку и сзади, но там стояли две телекамеры, которые Валерий заблаговременно заметил. Через боковой забор можно было бы перебраться, если принести с собою лесенку, но как выбираться обратно?

Тамара предложила еще одну лесенку, Но Валерий отказался и придумал веревку с узлами.

– Ты уверен, что сможешь по ней залезть? – спросила Тамара.

Валерий продемонстрировал. Получалась неплохо.

Лесенка была спрятана между деревьями за день до начала атаки. Тамара волновалась, но Валерий был спокоен – он полагался на удачу.

– А ты уверен, что это нужно делать? – спросила она.

Валерий задумался. Он не был уверен. Но лучшая защита – это нападение. И, к тому же, у него были собственные резоны, о которых он предпочел не рассказывать.

Он приставил лесенку к стене и посмотрел по сторонам. Уже было совсем темно, особенно здесь, под сенью молодых лип, перевезенных и посаженных в три ряда. За забором светили прожектора, но освещали только фасад. Он поднялся на четвертую ступеньку и осторожно заглянул. Все спокойно.

Собственно, почему что-то будет неспокойно? Никого во дворе.

Конечно никого, финал чемпионата по футболу. Кто же будет слоняться здесь вместо того, чтобы посидеть перед телевизором?

Прождав несколько минут, он перебросил на внутреннюю сторону веревку. Быстро перелез и спустился. Было такое чувство, будто выброшен голым на сцену переполненного театра.

Он добежал до ближайшего кустика травы и лег за ним.

Отдышался. Из дома вышел человек и увел на прогулку большую черную собаку. Собака казалась блестящей под двумя скрещенными прожекторами. Собак Валерий не учел. Сколько времени гуляют с собакой?

Он пролежал не двигаясь около получаса. Точнее сказать нельзя, потому что испортилась подсветка на часах, подсвечивала только первую цифру. Двенадцатый час. Начало двенадцатого. Поздно.

Человек с собакой вернулся и запер ворота за собой. Собака принюхалась, повернувшись в нужную сторону, и натянула поводок. Человек прикрикнул на нее и собака согласилась.

Собаку звали Джеком. Вдруг погасли прожектора, оба одновременно. Было видно, как остывают раскаленные спирали под стеклом. Стало совсем темно.

Валерий поднялся и пошел к дому. Единственной неприятностью могли быть собаки; но это слишком большая неприятность, с удачливыми людьми такого не случается. Не очень сильное утешение. В центральное здание можно было проникнуть только через переднюю дверь. Это не годилось. Что есть еще? Еще окна. Валерий осторожно обошел полный круг и нашел два окна, которые не светились. Оба окна, конечно же, были закрыты изнутри. И что теперь? Небо стало таким звездным, пересеченным раздвоившейся млечной полосой, два спутника проплывали параллельными курсами, видимость – на миллион световых лет в глубину, а ведь обещали ночную грозу…