Шамабад должен гореть!

Мы тут же стали отходить. Короткими перебежками менять укрытия. Я собирался увести группу немного назад, чтобы враг бросил подозревать, что кто-то висит у него на хвосте.

Мы двигались аккуратно, от дерева к дереву, от камня к камню. Краем глаза я заметил, что три вооруженных душманских силуэта движутся туда, где мы сидели полминуты назад.

Внезапно следовавший за мной Сорокин вскрикнул, а потом упал. Алим, замыкающий цепочку, кинулся к нему.

— Нога! Моя нога! — Стонал особист, — я ногу чем-то пробил! Насквозь!

— Зараза… — Протянул я, быстро окидывая взглядом портянку на босой ноге Сорокина.

Сапог свой он утопил в грязи, и все это время передвигался прямо так, а теперь загнал в стопу большую колючку акации.

— Ходу! — Тихо шепнул я и подскочил к особисту, схватил за рукав, потянул.

Не успели мы поднять стонущего Сорокина на ноги, как хлопнуло. Раздался выстрел. Пуля щелкнула в ближайшее к нам дерево, вырвала из ствола щепки.

— Засекли… — Простонал Алим.

— Уходим! — Приказал я.

Мы быстро стали двигаться к ближайшему укрытию. Меньше чем через минуту по нам начали стрелять чуть не со всех сторон. Во всяком случае, такое складывалось впечатление. Душманы преследовали нас. Видимо, они поняли, что имеют дела с очень маленькой группой, и пустились в погоню. Скорее всего, попытаются взять нас живыми. Ну что ж. Пусть попробуют.

— Саша, что делать?! — Крикнул Канджиев, пригибая голову.

— Нас всех тут постреляют! Боже! Постреляют! — Забившись в панике, орал Сорокин.

— Тихо! Занимаем позицию за ближайшим укрытием! — Я на ходу глянул в глаза Алиму, — готовимся к бою. Будем держать оборону.

— Нам заживо отрежут головы! — Не мог успокоиться особист.

— Закрой пасть, — сказал я ему ледяным, как сталь тоном.

Потом, заметив подходящий скальный выход, неправильным полукольцом пробивавшийся у большого дуба, я крикнул:

— Сюда!

Под редкими хлопками вражеского огня и свистом пуль мы заняли укрытие. Сорокин просто упал у большого валуна, сразу вцепился себе в ногу, стараясь нащупать колючку.

— Нам конец!

Я схватил его за грудки, уставился в глаза.

— Молчи, капитан. Молчи, понял?

— Какой смысл? — Сказал он, и глаза его заблестели, — Мы погибли! Все не должно было закончиться так! Если б ты меня послушал, все бы не закончилось так!

Я зло поджал губы и дал ему в харю. Сорокин дернул головой и откинулся на землю. Захныкав, полез к камню и свернулся клубком.

— Алим! — Крикнул я, занимая стрелковую позицию, — готовь гранаты. Отгоним их подальше. Потом будем выходить.

— Есть, — кратко бросил Канджиев, щелкая предохранителем.

Я припал к холодной и влажной поверхности валуна, быстро осмотрелся. Вдали хлопнуло. Вспышка выстрела проявилась в темноте. Пуля щелкнула в камень. Крошка брызнула мне в капюшон. Я и бровью не повел. Прицелился на вспышку. Нажал спуск. Мой автомат выплюнул две пули. Едва видимая тень метрах в тридцати от меня, завалилась на землю. Поползла куда-то за дерево.

По фронту заговорило вражеское оружие. Тут и там стали радоваться короткие очереди. Экономят патроны, сукины день.

Алим планомерно работал по вспышкам. Время от времени пригибал голову, когда в камень, за которым он прятался, прилетала чужая пуля.

— Идут разряжено, — проговорил он сосредоточенно, — думают, у нас есть гранаты.

— Я вижу, — бросил я и снов дал одиночный по внезапно зашевелившейся тени.

Так, почти вслепую мы и перестреливались.

— Нельзя подпускать их близко! Если подойдут, тоже могут закидать!

— Есть не подпускать близко! — Ответил Алим.

Словно следуя моим мыслям, метрах в шести от нас вдруг возник душман. Он просто вытянулся в полный рост. Задрал руку для броска. Я тут же понял две вещи: у него была граната, и он не умел с ней работать.

Когда я нажал на спуск, автомат дрогнул у меня в руках. Хлопнуло. Душман тоже дрогнул, запрокинул голову и рухнул.

— Граната! — Предугадывая, что случиться дальше, крикнул я.

Мы пригнули головы. Раздался хлопок. Слабосильные осколки РГД защелкали по нашим валунам.

— Подбираются! — Проговорил Алим.

— Метай свои! Отгоним!

Канджиев дал очередь куда-то во тьму, а потом достал гранату. Видимо, взрыватель у него был уже на месте, потому что он быстро выдернул чеку и швырнул ее под ближайшее дерево. За ней последовала и вторая.

Раздались два звонких хлопка. Душманы заволновались, закричали.

— Отходят! Хотят обойти! — Прикинул Алим.

Я заметил, как группа из трех человек пробирается нам во фланг. Быстро достал уже снаряжённую взрывателем Ф-1, разжал усики чеки, приготовился дернуть.

Внезапно Сорокин взвизгнул.

Я обернулся. С холодным умом осознал, что Алим проворонил врагов, зашедших во фланг.

Крупный душман появился из неоткуда и вцепился Канджиеву в автомат. Потом быстро ударил его головой в лицо. Канджиев потерял шапку, обмяк в его руках. Тот тут же достал нож. Я услышал, как клинок зашелестел в его кожаных ножнах. Потянулся к автомату.

— Не надо, — прозвучал хрипловатый голос Ахмеда, застывшего надо мной.

Он возвышался над укрытием, за которым я сидел, и направлял дуло АК мне в лицо.

— Не надо, шурави, если хочешь еще немного пожить, — мрачно произнес он.

— Не стреляйте! Не стреляйте! — Отползая и прижимаясь к камню, залепетал Сорокин, задрав грязные ладони.

Над ним стоял душман, нацелив в грудь особисту, целую СВД.

Раздался неприятный хрипловатый голос Аллах-Дада. Это он обезвредил Алима. Теперь, схватив его за волосы, командир духов приставил нож к горлу пограничника.

— Аллах-Дад говорит, что бог на нашей стороне, — проговорил Ахмад, — что вам лучше покориться его воле и сложить оружие.

Потом Ахмад угрюмо посмотрел на меня. Добавил:

— Руки вверх.

— Покориться, говоришь? — Бесстрашно ответил я и поднял руки.

Глаза Ахмада расширились от ужаса, когда он увидел зажатую в моем кулаке гранату Ф-1, удерживаемую мной от взрыва только предохранительной скобой.

Глава 4

Я поднял гранату выше, чтобы каждый из врагов хорошо увидел и понял, что находится у меня в руке.