Шаманский бубен луны

Все дружно засмеялись.

Было понятно, что таким манером он пытался просить прощения. И у него получилось.

— Я не умею плавать, — призналась Надя.

— Брось заливать! — Хохот дружно перешел в истерику.

Асю повезли обратно в лагерь. Вода шла вдоль борта ровным тугим потоком. В небе висел жаворонок, заливисто прося мотор утихнуть, дать людям услышать его песню. На другом берегу от лагеря поднимались высокие ели, превращая гору в хвойную шапку — зеленью играли макушки, молодыми гусеницами светились шишки…

Ася узнала ту женщину, которая сидела в кресле, это была Надя или Надюша.

— Это твоя новая мама, — указала мать на Надю.

В ее голосе было столько злобы, что на душе стало муторно. Отец кашлянул, сжал ладони коленями.

— Знакомься! — Мать демонстрировала негатив, словно с удовольствием сильной стойкой женщины разрушала свое счастье.

— Чо болтаешь? — разозлилась Ася от непонятной ситуации. — Надое…

— Меня настоятельно просят отпустить отца, — перебила мать. Теперь вместо злобы Ася услышала грусть и усталость. — А я его насильно не держу.

И Надя, и отец молчали. Асе стало интересно, чем отец приглянулся этой особе. Между прочим, Надя довольно значимая фигура в городе, главная чего-то там в ОРСе (Отдел рабочего снабжения), а отец обычный шоферюга, да и старше ее лет на двадцать. Что их объединяет? Где пересеклись? Отец не похож на героя-любовника. Сидит трусливо, позорно ждет решения судьбы. Он казался слабаком в этой ситуации, позволял чужой женщине рушить его семью. На самом деле это подло — пользоваться такой стратегией. А может он и сам не знал, что Надя придет и начнет его настоятельно изымать из семьи. Почему бы отцу не закончить этот театр абсурда. Просто сказать: «Уходи!» — И все! Или это на работе отразится?

— Квартира моя! — в голосе матери булькнули слезы. — Катитесь оба. Без вас проживу! — И уставилась на Асю.

Это вдвойне больно. Ася-то тут при чем? Будто это она все затеяла.

— Ты уже однажды выгнала Сашку с Гульназ, теперь за нас взялась? — В следующую секунду Ася пожалела, что так резко высказалась.

Изображая улыбку, губы матери искривились. Она попыталась что-то сказать, но, видимо, пришла идея получше. Открыла дверцу в серванте, вытащила из аптечки первый попавшийся флакон с желтыми таблетками, опрокинула в рот. Мать не умерла только потому, что отец рванул с места, одной рукой схватил ее за горло, второй стал разжимать зубы. Мать, свернувшись калачиком на полу, брыкалась, царапалась, отец ерзал на коленях. Ася держала ее за ноги, руки.

Суть происходящего Ася помнит в деталях, но затруднится сказать, сколько времени весь это бред продолжался. После удара по затылку мать задохнулась, автоматически открыла рот. Сначала по щеке покатилась желтая жижа, за ней кашица полурастаявших таблеток.

Ася не особо верила, что мать хотела травануться, не такая уж она дура, — скорее напугать. Отец высказался, что она полная идиотка, и такой спектакль опасен для психики, она с ним не согласилась, утерлась подолом халата и заорала гостье выметаться. Выметаться было некому, кресло уже пустовало. Надя пропала тихо, без прощания и аплодисментов.

Ася больше не могла находиться с родителями в одной квартире. Выскочила в коридор и только тут поняла, что некуда идти. Раньше бы преспокойно отсиделась у Веры или укатила к брату на Верхнюю Губаху. Но Саша с Гульназ развелись, теперь у него другая, тоже такая же псевдо-Надя: пришла, забрала, отгородилась. По первости казалась терпеливой, кроткой, с размахом полководца дожидалась капитуляции. Полгода каждый вечер сидела у дверей, на полке для обуви. Ждала с работы. Проходить в комнату отказывалась, приглашение на чай и ужин не принимала, сидела тихо, как привидение. Саша домой не торопился — пьянки, развлечения, девки. Под утро приходил, гнал ее прочь. Она уходила в слезах, а вечером вновь сидела между сапогами и ботинками и уговаривала будущую свекровь ничего не рассказывать матери. Жутко боялась позора. Собственная мать не постесняется ремнем вернуть заблудшую дочь. Будет гнать от Губахи до Нагорной, через весь поселок, охаживая проклятиями и унижениями. Асина мать обещала никому ничего не рассказывать, а отцу обещала большее ее не пускать, но вечером вновь отворяла дверь, освобождала место. Потом за свое унижение новоявленная сноха отомстила по полной. После победы над Сашкой открыто объявила войну семье. Псевдо-Надя быстро рассорила мужа с родителями. Чего уж там наплела, неизвестно, но сработала на славу, сделала Сашку намертво чужим. У бывшей Сашиной жены Гульназ тоже своя жизнь: вышла замуж, родила двух девочек, говорят, стала пить.

Ася шла по тропинке через пустырь. Раньше здесь в раскатистых юбках малины стояли высокие стройные березы. В первые годы за пять минут можно было набрать стакан ягод — в тайгу ходить не надо. Между березами хозяйки тянули веревки, сушили белье. Со временем березы засохли, малина пропала, зато появился котлован для будущей школы.

У первого подъезда пятиэтажки дорогу заполонила толпа. Много женщин. Внутри круга тишина. На бордюре, скрестив руки, стояли две сплетницы. В основном, говорила одна, вторая поддакивала, кивала. Неожиданно их беседу прервал оркестр. В перерывах между ударами тарелок проскакивали слова: — голубое кримпленовое платье… — ба-бах! — … золотые серьги…– ба-бах! — всю жизнь копила…трое осталось…– ба-бах!… — кольцо-то зачем? Раскопают вандалы… — ба-бах!… Боже! Фотограф?… сын вон, с усами, в синей рубашке, настоящий богатырь.

Асе неловко подслушивать. Можно обойти толпу по газону, но тогда придется обгонять процессию, а это плохая примета. Ася никогда не верила в приметы, но сегодня струхнула, неосознанно добавилось Веркино полнолуние, может, она и права. Скорее всего придется брести за шествием до магазина «Восход».

Есть конечно другой путь — в обход дома, через задворки магазина. Иногда Ася с Верой так ходили в школу, старались избегать встреч с шаромыжниками, которые собирались у «Восхода». Здесь шантрапа покупала сигареты, встречалась, договаривалась. Кучковались по проспектам: «октябрьские», «ленинские», «правдинские», самыми отпетыми были «дегтяревские». На их улицу особо не заходили, знающие огибали, незнающие получали по балде. Сами же «дегтяревские» утверждались везде: устраивали стычки, заходили на чужую территорию. После очередной драки зачинщики быстро исчезали, их место занимали другие, и тоже устроив дебош, пропадали на месяц-полтора.

Как-то незаметно, само собой получилось, что «Восход» стал центром. Сюда же прилипала мелюзга… Это было удобно — подошел к толпе, поделился пачкой сигарет и сразу свой. Еще, наверное, была причина, почему мылились именно здесь: основной поток людей шел через эту площадь, можно случайно-неслучайно встретить любого, здесь же в тамбуре магазина можно было укрыться от непогоды. Единственный минус — тамбур был маловат, быстро наполнялся народом, пропитывался запахом дыма, так что покупатели, кашляя и задыхаясь, протискивались сквозь туман, гул толпы.

До восьмого класса с Асей учился Костя Сидоров. Порой, он реально казался придурошным. Рос телом, но не мозгами, наверное, они отсутствовали. Он срывал уроки, грубил учителям, рисовал на партах и стенах, водился только с хулиганами. Особенно был увлечен скороспелой Галиной Вишневской: щупал по углам, на физкультуре воровал белье, для чувственного созерцания Галининого подполья бросал зеркало на пол. Конечно же старался не только для себя, вовлекал других пацанов. Галина в слезах жаловалась родителям, учителям, директрисе. Мать Сидорова вызывали в школу, она приходила, и всем доказывала, что Вишневская сама виновата! провоцирует дитятку роскошными формами! Самое смешное, что формы у них были абсолютно одинаковыми. Мать Сидорова трубила на всю Губаху, что у заведующей детского сада, кандидата педагогических наук, не может быть такого дурного сына. И еще упрекала учителей, что у них нет подхода к детям.

Глядя на мытарства Вишневской Ася радовалась, что не такая пышная. Далеко не такая. Она бы точно сошла с ума от такого внимания.

Когда Вишневская убежала в другую школу, Костя расстроился, посчитал ее чокнутой. Читать так и не научился, словно боялся сдохнуть от учебы. По настоятельному требованию мамы, учителя дотянули его до восьмого класса. Потом Костя с дружками переместился в училище химзавода и в тамбур «Восхода». Естественно, Ася боялась этой многолюдной толпы, обходила кругами.