Шаманский бубен луны

— Во время сеанса твое место на бубне здесь. — Шаманка показала на еле заметную красную стрелу у края. — Не перепутай. Иначе унесет на другой край мира. А тебе нужен только дух тайги. Обод не трогай, тебе не зачем столько силы. Она пойдет с тобой? — кивнула шаманка на Асю.

— Да-да-да… — не совсем уверенно подтвердила Вера.

Своим вопросом шаманка вовсе отпугнула Асю. Действительно — сперва бы спросили, посоветовались. Вера поступила эгоистично, напела, что дескать надо подождать знакомую, забрать вещицу, а по итогу их встретила странная особа с бубном, теперь с ним ночью надо переться в тайгу!

Шаманка вытащила из кармана две змейки из переплетённых нитей, желтую завязала на руке Вере, красную — Асе.

— На гору поднимитесь, закройте глаза, где почувствуете силу, там и останавливайтесь. Лучше перейдите на южный склон. С луной не пререкайтесь, коленопреклонитесь. Она поможет осуществить духовное путешествие.

Ну а что?.. Сходил, коленопреклонил. Раз, два и обчелся! Это Вере надо найти отца. По крайней мере, постоянно об этом толдычит. А Асе-то зачем? У нее в доме… Ох! Еще утром все было в порядке, а после прихода Нади-разлучницы, словно вша завелась. Может, и вправду ударить в бубен? Но Ася уверена — не поможет. Пусть Вера чудит, оправдывает свои страхи и капризы. Последнее время она обросла приметами, как пенек ложными опятами: Вера съедала счастливые автобусные билеты, рисовала подковы на удачу, вытирала стол тряпкой, а не бумагой, при вранье за спиной скрещивала пальцы и еще много разных прелестей суеверия. Приметы не работали, за исключением пары случаев, кажется, когда увидела соседку с пустым мусорным ведром — и к вечеру мачеху увезли в больницу с аппендицитом.

Шаманка завернула бубен в мешковину, Асю угостила хлебом с маслом. Вообще, надо признаться, подкупила с потрохами… словно сказала, я все знаю: знаю, что голодна, вижу, не хочешь идти. Но поверь! Ничего чересчур не случится.

Хотелось бы верить!

Стали подниматься в гору. Прохладная темнота наводила тоску. Высокие резиновые сапоги оставляли узкие следы в мягком мху. Везде валялись сырые коричневые шишки, тугие и огромные, как чудовищные гусеницы в чешуе. На вершине густой ели запилила сухое «кра-кра-кра!» кедровка.

Ася вдыхала не просто воздух, а ощущение тайги, — всего много: рябины, малины, черники, грибов. Каждый запах под цвет, настроение, высоту. Летом одно с другим не перемешивалось, у каждого аромата своя формула обольщения. Но осенью все нежное и чудесное быстро улетучивалось, оставалось тяжелое сырое, земное. Через неделю на короткий срок придет позднее осеннее дыхание, и сразу явится зимнее, холодное. Ягодная красота окислится в хвойную накипь коры, и начнет постепенно вымораживаться льдинками с привкусом кислорода, металла, речного ила.

— Ну чего ты тянешься? — в который раз нетерпеливо обернулась Вера. Она уже перемахнула лощину, зацепилась за ствол сломанной березы, напугала ворон, одна в темноте порхнула ей в лицо.

— Давай чуть отдохнем, — захныкала Ася.

— Не хочу.

— Я хочу. По корням в сапогах неудобно.

— Опоздаем!

— Вер, а ты откуда знаешь шаманку?

— Она не шаманка, она Надежда Львовна, наша бывшая соседка. Жили на одной площадке, пока мама не ушла.

— Куда ушла? — Под ногой хрустнула ветка. Ася оступилась, приложилась коленом о землю. — Елки-палки!

Присела на камень, стала стягивать с правой ноги сапог. На черном глянце заметила глубокий порез. Сунула палец в дыру.

— Ну вот, порвала.

Теперь мать будет бодать за двенадцать рублей! В эту цену входили шик, блеск, красота резины! Надо попросить отца заклеить. Может, до зимы хватит.

— Хватить хныкать! — прибавила громкости Вера.

— Вер, я не поняла, куда ушла твоя мама?

— Туда, откуда не возвращаются.

Ася задумалась, таких мест, наверное, много.

— Я ее почти не помню. — Верино молчание ненадолго повисло во временной петле. — Только бледное лицо на подушке, как мятая бумага, фартук с мусором в кармане, большую, зеленую кастрюлю. Мать постоянно смеялась, из черпака пробовала суп, дула, остужала, давала мне. Суп всегда был гороховым…Пошли.

Ася горестно натянула сапог на ногу, притопнула. Все, можно идти. Взглянула на гору. Огромная луна боком лежала на вершине. Хотя где у луны бок? Ася вздохнула и испугалась своего вздоха, совсем старушечьего.

На последнем уроке географии учитель рассказывал про перигей — ближайшую к Земле точку, которую проходит Луна за полный оборот вокруг нашей планеты. «Но даже эта близость порой не может создать такую иллюзию большой луны, которую мы сможем наблюдать в ближайшие дни. Особенно она кажется большой в окружении деревьев, домов, гор. Луна, висящая посреди огромного небесного пространства, зрительно уступает в размерах той, которая находится в зените перигея». — По традиции, учитель географии преподавал астрономию, посвящал время звездам, галактикам, обязательно теплым и светлым. Черную дыру не любил, словно лично был с ней знаком.

Луна действительно выглядела потрясающе, но для этого не обязательно было тащиться ночью в гору, из Асиного окна вполне видно.

Меж тем ночь росла и крепла, наполняясь скрипучими, грустными звуками. В вышине печально стонали макушки, листва шепталась, полный диск луны увеличивался, перекрашиваясь из ярко желтого в голубовато-серый, и проливался на тайгу холодным стальным светом.

Где-то истошно залаяла собака, показалась, что не одна. Лай дробил блеклую тишину на части, рвал холодную ночь на куски. Неожиданно лай резко перешел в завывание и стон.

Обе испугались. Ася остановилась, Вера прижалась к ближайшей ели. Она смотрела на вершину горы, пытаясь понять, откуда идет звук. Голова прикрыта лапником, видна только светло- коричневая куртка. И вдруг Ася увидела на ее спине разные рисунки, которые менялись от дуновения ветра. Они были повсюду, обвисали по краям, уходили под локти, кривились на плечах. Рисунки и буквы были черно-кирпичного цвета с расплывчатыми краями. Читалось: «но», «ух», «зло». Ася смотрела не отрываясь, пыталась понять, что значат эти короткие слова.

Вера прижимала бубен к животу, ласково гладила сквозь мешковину, что-то бормотала. Обернулась к Асе, перехватила ее перепуганный взгляд.

— Чего вылупилась? Давай быстрее.

Лай стих. Где-то в вышине отвратительно заскрипели деревья, наполнили голову страхом. Сердце заколотилось, словно по нему били, как по куску висящего рельса. Скоро подъем закончится, после синего камня небольшой виток по просеке меж пик сухостоя.

Ася тронулась с места и все Верины тени тут же облепили ее. Казалось, они причиняли боль, проникали сквозь ткань, вонзались под кожу. На локте зависло «Э-о-э-у-а…», поползло по руке к пальцам, к земле, растворилось в туманной пыли. Ася чуть не заголосила от ужаса.

— Верка! — не сдержалась она, когда рваная змея букв упала ей на голову.

Вера вздрогнула, обернулась.

— Дура! Чего орешь? Напугала.

— На тебя змея прыгнула, — не совсем уверена произнесла Ася, понимая, что никакой змеи нет.

Вера перехватила взгляд подруги, словно отряхиваясь, дернула плечами.

— Да успокойся ты! Блин, зачем я тебя взяла?

Ася морщилась от скрипов, теней, но терпеливо догоняла.

Вера уже стояла на вершине Крестовой горы и, закрыв глаза, молчала. Чего это она? Ах, да! Шаманка так велела. Ася встала рядом. Задрав голову, смотрела на чистое звездное небо и не могла поверить в эту красоту.