Шаманский бубен луны

И конечно же, для полноты момента, навстречу двигалась машина, мелодично позвякала, требуя освободить дорогу.

«А не пошла бы ты!» — Ася залихватским движением оттолкнулась палками, шумно проскочила перед капотом и свернула к своему дому.

Отец сидел на диване и смотрел телевизор, но по силуэту было понятно, что погрузился в собственные мысли. Теребил брови, нащупывал длинный волос, выдергивал, долго разглядывал, бросал на половики. Со стороны могло показаться, что он был занят этим целый день. Мать вязала носок с длинным голенищем. как у гольфов. На появление Аси отреагировала вздохом. Вместе с ней в квартиру пришел запах костра, хвои, мороза.

Ася поставила лыжи в туалете на тряпку. Когда замки начнут оттаивать, на полу будет копиться вода. Ботинки и одежду сунула на батарею. Она носилась по квартире и натыкалась на какие-то преграды, ненужное барахло, уходила на кухню, открывала холодильник, снова убегала в свою комнату, включала радио, выключала, открывала портфель, дневник, что-то читала, не понимала. Ее нехило штормило и она не понимала почему, пока взгляд не упал на учебник истории с картиной полной луны. За окном была точно такая же. Она горела над ночным горизонтом огромным ярким пятном и в желтоватом тумане плескались звезды, просвечивали макушки гор и сосен. А в квартире тоской шуршал телевизор.

Уже совсем стемнело, когда мать заглянула в комнату.

— Радио сделай потише. Там, — махнула она рукой, словно это «там» находилось у черта на куличках, — там к тебе жених на таратайке.

Алексей!

Из прихожей раздался мужской голос, Ася слов на разобрала, но по интонации уловила, что скорее всего гость поздоровался с отцом. Отец наверняка в ответ кивнул.

— Каждый день разные, — сурово выдала мать.

Значит не Алексей, расстроилась.

— Я его приглашала зайти, а он попросил отпустить тебя с ним погулять. — Мать внимательно уставилась на Асю, словно она стояла перед ней на девятом месяце беременности. — Смотри у меня, — угрожающе покачала кривым пальцем.

— Это ж кто такой смелый? — удивилась Ася и вышла в коридор. — Палаускас? Ты чего? Списать домашку? Или у кого-то день рождения? Или чего там? Что я пропустила?

— Пошли погуляем, — улыбнулся Палаускас. Утренний разговор с водителем автобуса придал ему уверенности. Ася в который раз отметила его белоснежную улыбку, ровные белые зубы. Сам огромный, глазки маленькие, а улыбка настолько яркая, что перечеркивала все недостатки.

— Офонарел? Мы с тобой сегодня целый день гуляли.

— Пошли, на улице замечательная погода. Снег валит.

«А не отвалить ли тебе самому», подумала Ася и поежилась от его взгляда. Никто не смотрел на нее так, как он. Это было ласковое созерцание, трепетное колыхание надежды. Она и раньше замечала, что он смотрел на нее дольше, чем на других. Разумеется, она все списывала на собственные фантазии.

В черной фуфайке, высоких валенках, широко размахивая руками, он катил по льду к далекому краю улицы; его движения были уверенными и счастливыми, он двигался так, будто выиграл олимпиаду. И тут был облаян, словно из-под земли появившимся псом. Мчавшийся пес хватал его за пятки и никак не мог прокусить жесткий войлок. Палаускас беззвучно смеялся, останавливался, трепал пса за загривок, потом торопился к Асе, подхватывал за талию и кружил, тыкался носом в ее щеку. Пес подпрыгивал рядом, кувыркался через голову, валился в сугроб, всем видом показывал, что он счастлив тем, что кто-то счастлив рядом.

Палаускас вновь укатил вперед, что-то проорал в небо, собачий лай заглушил слова.

Ася тихо смеялась, и в этот самый момент чья-то ладонь хлопнула ее по плечу. Их было трое — пьяные, разгоряченные, вонючие, наглые. Один из них вплотную приблизился к Асе, открыл рот и выдохнул ей в лицо струйку папиросного дыма. А Палаускас уже торопился вернуться, словно собираясь всех уничтожить, пес молча скакал рядом. К всеобщему счастью, двое других подхватили друга подмышки и потащили прочь.

— Испугалась? — Сергей забрал руку Аси, перекинул за свою, локтем прижал к телу, словно взял в плен. — Вот так-то лучше.

— Что будем делать? — выдернула Ася руку.

— А ты что хочешь?

— Может, по домам? А то бродят тут всякие.

— Не, — вновь расцвел улыбкой Сергей, — хочешь? — и он стал лихорадочно оглядываться по сторонам. — Хочешь я подарю тебе эту гору. — Показал на Крестовую.

— Как это?

— Иди сюда. — И он стал выстраивать Асю, словно фотограф на съемке, — Так, немного сюда… сюда…чуть левее…ага! Стой тут.

Он забежал немного вперед и поднял руки ладонями вверх. Сейчас он больше походил на шамана, которому вздумалось колдовать.

Ася посмотрела на его руки и на минутку растерялась, скорее, испугалась. Он так идеально выбрал ракурс, что на его ладони аккуратно расположилась гора.

— Я дарю тебе небо…звезды…луну. Тебе нравится луна?

Он обхватил полную луну круглыми пальцами и протянул ей. Ася потянулась следом и почувствовала, что сейчас луна вот-вот ляжет ей в ладони. Это трудно объяснить, но Ася уже уловила ее белую прохладу, неровность кратеров. Почему-то вспомнилась Вера с ее лунными фантазиями и с бубном шамана. Вспомнился отец со своей ложкой рыбьего жира, — чей цвет и размер сейчас гармонировал с луной на небе. Ася заметно вздрогнула, отдернула руки. На лице ее отразилось отчаяние, сотканное собственным страхом: еще один придурок на ее голову, закружит, задурит, влюбит, срулит.

Подумала, чтобы он валил со своими подарками, а вслух сказала:

— Я замерзла, давай по домам!

— Это, конечно, да, — невпопад пробормотал Сергей. — Давай провожу. — И вновь заграбастал руку Аси.

Его ладонь оказалась сухой и крепкой. Ася просунула свои пальцы сквозь его. В этом движении чувствовалась стыдливая суетливость, но иначе она никогда не наберется смелости так обыденно и открыто ответить чувствам.

— Есть охота, — честно призналась Ася и вдруг громко расхохоталась, она почему-то вспомнила, как они утром пилочкой для ногтей пилили кусочек сала. На всю толпу кусочек в три спичечных коробка, три пирожка с повидлом, три куска хлеба с маслом. — Один ты подготовился, остальные стартанули, как на физ-ру.

— Сало было для птиц, — признался Сергей. — Холодно им сейчас. Не думал, что забуримся на целый день, взял бы больше.

— А по-моему, сегодня здорово получилось. — забалагурила Ася. — И Половинка вся такая-растакая, ах люблю! ах восхищаюсь! Честно говоря, я до нее никогда на тайгу так не смотрела.

Паласукас обнял, прижал к груди. От него пахло хвоей, костром, сыростью.

Глава 20 Таянье снега в кармане

Забетонированная долгими холодами, зима стала сильной, уверенной. Недельная вьюга оставила после себя громоздкие сугробы и ледяные завалы. Снег законопатил все извивы, укрыл все выпуклости, ледяными припоями зафиксировал валуны. Снег лег настолько плотно, словно заштукатурил гору.

Группа старшеклассников, вытянувшись в цепочку, долго плелась по тропинке. У всех одинаково обостренные, продрогшие лица. Следом за ними работали два трактора, расчищали дорогу, сталкивали снег в пропасть. Туда, где между двух белых берегов дольками апельсинов была зажата оранжевая вода, которая не замерзала даже в лютые морозы.

Старшеклассники свернули к горнолыжной базе. Домик тренеров практически был занесен под самую крышу, и лишь скелеты вышек канатной дороги очерчивали силуэт горнолыжной трассы. Тренеры выходить не торопились. Один из пацанов оторвался от толпы, попинал дверь домика. Вышел человек — поорал. Ему ответили воплями, хохотом.