Шаманский бубен луны

— Мурзина, — вновь позвала директриса, — встаньте, пожалуйста.

Пока Ася выползала из-за парты, Риата Георгиевна продолжала доносить подопечным коммунистическую мантру.

— Костер нашего огня должен охватить очистительным пожаром социалистической революции все пять континентов мира.

Проклиная свою общественную отзывчивость, Ася выступила в проход.

— Пожалуйста, объясните такую несознательность класса. — Директриса сквозь очки уставилась на Асю.

Ася оглянулась. Ни одного живого, поддерживающего взгляда, словно ей позволяли сдохнуть одной. Парфенов и вовсе злорадно сжал кулачки, Бородулина уткнулась лицом в ладони, и видно, что куражилась в смехе, Рита читала учебник, так усиленно и крепко, аж пальцы побелели. Везде бездушная пустыня. Сразу понятно, что никто не поддержит.

— Ну же, — подталкивала директриса, — что скажем про марки?

— Нет у нас долгов по маркам, — промямлила Ася и покраснела, словно совершила что-то постыдное и аморальное.

— Ну как же?! — встряхнулась Риата Георгиевна, будто получила пощёчину. Открыла папку, вытянула исписанный лист бумаги. — Вот у меня тут все записано. Девятый «Б»: Куба — рубль двадцать, ГТО — три сорок шесть, ДОСААФ, Вьетнам — вообще ни копейки не собрано.

— Как не собрано?! — возмутилась Ася. Она точно помнила свои три монетки по десять копеек, нагретые потной рукой до кипятка, так жалко было с ними расставаться. — Я сама лично заплатила тридцать копеек за ДОСААФ, Сковородкина заплатила, Шилков заплатил, я видела.

— Мурзина, не ври! — приказала директриса, но совсем как-то неуверенно.

И тут Ася завелась.

— Да чо не ври! Да не вру я. Фигову кучу заплатили, меня мать уже с костями сожрала. Говорит, что кроме «Дай! Дай! Дай!» я других слов не знаю: то на марки, то на флажки для парада, то на комсомольский значок. Вообще денег не дает, говорит, что я ее обманываю, даже на работе она платит меньше, чем я таскаю в школу. И вообще, когда мы поедем в Пермь на экскурсию?

— Какую экскурсию? — напряглась Риата Георгиевна. — Куда это вы собрались? В планах школы нет никакой экскурсии в Пермь.

— Может, в планах школы и нет, а в нашем классе есть, мы еще в сентябре сдали по пятнадцать рублей на экскурсию и четыре рубля на поезд.

Риата Георгиевна переглянулись с представителем Гороно, та кивнула и они спешно покинули класс.

В классе наступила тишина.

— Подставила директрису, — хехекнула Бородулина. — Класснуху подставила. Тя щас из школы попрут за предательство. И правильно, а то не фиг всяким кошелкам быть тут. А еще член Совета дружины… иуда…

Да, блин, достала! От каждого слова Бородулиной было больно. Почувствовала, как переполняется молниями и даже представила, как за шкирку вышвыривает Бородулину в окно третьего этажа, и уже качнулась в ее сторону.

— Я же говорила вам, что она доносчица, стучит директрисе и класснухе!

— Ну ты и дура! — все-таки не удержалась Ася, стала подниматься из-за парты.

Бородулина, как ошпаренная, вскочила, вжалась между окном и партой, шпагой выставила ручку, замотанную синей изолентой. Изолента Асе напомнила отца, это остудило пыл. Оглянулась на Людмилу Васильевну, ждала от нее поддержки. А та уставилась в окно, словно перед школой высаживался инопланетный десант.

Видимо, все-таки почувствовав тяжелые взгляды учеников, математичка нервно повела плечами, мелко задрожала, на шее появились красные пятна. Шуганная она стала в последнюю пору, почему-то пожалела ее Ася. Все время напряженная, дерганная, словно пропускает через себя высоковольтный ток. И Ася была права. Уже давно внутри у учительницы, как в трансформаторной будке, что-то гудело, искрилось и пугало долбануть или убить, и не делало ни того и не другого. Лучше бы ее саму давно разорвало на части, мечтала Людмила Васильевна, потому что она уже не в силах работать в этой дебильной школе, где учатся одни предатели и говнюки. Шелковое платье вдруг стало холодным и неудобным, как жабья кожа. Господи, когда же это закончится, вопрошала она у неба и принимала беззвучный ответ: — Никогда!

Людмила Васильевна собралась с силами, подошла к доске, взяла мел:

— Сегодня мы начинаем производные…

Прозвенел звонок и свернул тему производных в ноль.

По расписанию последним уроком был английский. Можно было сразу сбежать, но сегодня Ася не рискнула, где-то далеко в душе сработала чуйка, что на сегодня хватит экспериментов, сегодня она соблюдет ритуал и свалит только после пятнадцатиминутного ожидания.

Странно, но на перемене в класс английского языка вошла дама аристократической внешности. Настоящая русская красавица, высокая, статная, с длинной русой косой. Озарила класс улыбкой, представилась.

— Гуд афтенун. Май нейм из Полина Николаевна. (Добрый день, меня зовут Полина Николаевна).

Все четверо учеников, кто остался на английский, опупело возрились на чудо-королевишну.

По ходу, действительно нарисовалась англичанка, поняла Ася и похвалила себя, что не сбежала. Молоток! «Здравствуй, милая картошка-тошка-тошка…», промелькнула в Асиной голове детская песенка.

— Вот из ё нейм? (Как ваше имя?) — обратилась Полина Николаевна к Вере.

— Майн нейм из Вера. (Меня зовут Вера), — уточнила. — Вера Сковородкина, через «о».

— Стенд ап, плиз (Встаньте, пожалуйста).

— Чего?

— Встаньте, когда разговариваете с учителем.

Вера суетно потянулась из-за парты.

— Тел ас эбаут ёселф.

Вера ступорнула. «Чего это она?» — оглянулась на класс.

«Дибилка» злорадно порадовалась Ася над провалом Веры, хотя и сама не бельмеса не поняла.

— Расскажи о себе, — подсказал Палаускас.

— Май нейм из Вера (Меня зовут Вера). Ю гоу из Губаха (я живу в Губахе.

— Уэл, уэл (Хорошо, хорошо), — кивала красавица. Разрешив Вере сесть, подошла к Палаускасу.

Почирикали. Оказывается, Палаускас ее понимал, отвечал. Ася была уверена, что он потонет первым, а он выплыл из омута английских слов и прекрасно себя чувствовал. На медведях что ли натренировался? — Он так широко улыбался, что Ася впервые заметила его ровные белые зубы.

Очередь дошла до Аси. Естественно, случился откровенный ступор, диалог буксовал, был односторонним. В английском она, как и в музыке, ни бум-бум. Блин, лучше бы сбежала.

— Расскажите про природу Урала, — попросила Полина Николаевна на английском язык и дружелюбно дотронулась до плеча Аси.

'Фиг ли ты мне спрашиваешь? — мысленно взвыла Ася. — Я в английском пустота. Черт возьми, а не пошла бы ты в столицу ходить по подиуму. С какого бодуна ты здесь, в этой глуши? А может, убила кого-нибудь? Здесь много таких ссыльных, особенно в Углеуральске, Соликамске. Ну не сажать же такую роскошь за решетку. Вот и сослали на Урал. Обставили так, будто преподаватель английского. Да кому он здесь нужен? Хотя, наверное, нужен. Вдруг кто-то устроится работать оператором на Метанол, а там все приборы на английском. Надеюсь, и ты скоро свалишь отсюда.

— Кам он! (Ну же), — подталкивала, уговаривала, ждала учительница. Так и не добившись от Аси понимания, перешла на русский. — Порадуйте нас.

С удовольствием, только чем? «Отличный вариант. Забыла то, чего не знала!» — так шутил учитель по физике.

— Хорошо. Расскажите, что знаете, — смилостивилась Полина Николаевна.

Ася пожала плечами. У нее в запасе два слова.

— Э пенсл (карандаш), э тейбл (стол).

— Хорошо, — скрестила учительница руки на груди, наверное, специально, чтобы все увидели ее совершенные пальцы, удлиненные розовые ногти. — А можете составить предложение из этих слов.