Шарлатан 3

— А в другие республики?

— В другие не пойдут: всю дополнительную продукцию деревообрабатывающих предприятий товарищ Коробова уже законтрактовала, и вообще она возникнет лишь потому, что Минместпром РСФСР в Белоруссия будет поставлять и новые станки, и новый, специально для обработки дерева спроектированный, инструмент. Белорусы по сути будут этими поставками оплачивать и инструмент, и услуги по его заточке.

— Они что, настолько криворукие, что сами пилу заточить не в состоянии?

— Это инструмент такой… его в ВИАМе разработали, сплавы для его изготовления. Очень прочные, и для правки его был даже специальный отдельный заводик выстроен, поскольку на простом точиле этого сделать не выйдет. Но с ним производительность труда при деревообработке вырастает чуть ли не вдвое — однако у него и цена… Зинаида Михайловна говорила, что если бы Шарлатан тогда не настоял, она бы такой вообще закупать не согласилась бы. И у белорусов на такой тоже денег просто нет, но Минместпром России согласился Минместпрому Белоруссии его как бы напрокат предоставлять… И да, больше они его никому дать не могут: там сплав… в ВИАМе мне сказали, что у него цена больше семи тысяч за килограмм только по металлу выходит, и его в СССР выплавляют только на одном заводе, в небольшой экспериментальной печи. На Ветлужском моторостроительном.

— А нормальную печь…

— Даже в ВИАМе не знают, как его можно выплавлять в больших объемах, в Ветлуге их лучшая и самая мощная печь такого вида работает. И, чтобы в дальнейшие споры не углубляться, сразу предупрежу: эта печка стоит как половина всего моторного завода.

— Вижу, разбаловали мы Минместпром, лично Коробову и особенно Шарлатана: делают что сами считают нужным, а не что стране необходимо.

— Ну, товарищ Коробова все же делает то, что необходимым считает Шарлатан… чаще всего, а так как Шарлатан считает нужным именно то, что нужно стране… И вообще, зря ты на Зинаиду Михайловну зуб точишь: все же сейчас на стройках два экскаватора из трех — именно местпромовского Елецкого завода, и в небольших городах, не говоря уже о селах, елецкий экскаватор и удобнее, и даже производительнее оказался, чем Ковровский. Конечно, если большие здания строить, то он маловат, а там, где дома будут строить по проектам Ворсменского архбюро, маленький оказался лучше. А Шарлатан — ведь вся автоматика для лифтов в новых домах лично им разработана!

— Да знаю я, просто…Вот скажи мне, почему мальчишка успевает сделать больше, чем вполне себе взрослые и, прямо скажем, очень опытные специалисты?

— Мальчишка не успевает, он вообще почти ничего не делает. Он всего лишь как-то заранее предугадывает, что мы собираемся делать и как-то уговаривает этих самых взрослых и опытных специалистов заранее делать то, что стране нужно. Ну и, конечно, фантазирует много, но опять же, в нужном направлении фантазирует: одни эти многослойные бетонные блоки чего стоят!

— Какие многослойные?

— А… блоки-то обычные, снаружи обычные. Только внутрь каждого блока еще запихивается блок поменьше, из керамзитобетона — и в результате блок становится на треть легче и к тому же тепло лучше держит. Из них, правда, дома только этажей в пять строить можно, но и в многоэтажных верхние этажи если из таких класть, экономия получается очень заметной. И вот их мы бы опять же без местпрома массово делать не смогли бы: больше восьмидесяти процентов керамзитовых заводов в РСФСР как раз в подчинении местпрома и находится.

— Я понял, а итоговые цифры какие?

— Пятнадцать процентов стройматериалов… это я уже говорил. Семьдесят процентов строительных машин и механизмов, половины, если не больше, лифтового оборудования, девяноста два процента электрической арматуры и больше трети арматуры для железобетона — это на заводах, перерабатывающих металлолом в основном. И десять процентов стекла, однако и остальные девяносто… то есть пока семьдесят по отработанной там технологии будет выпускаться. Кстати, эту технологию опять-таки Шарлатан предложил использовать, лично предложил.

— У нас в стране хоть что-то без Шарлатана делается?

— А вот этого я просто не знаю, — заржал Станислав Густавович, — я вообще ничего не могу припомнить, что у нас без него делается! Но это вообще неважно, — он мгновенно вернулся к серьезному разговору, — важно то, что сейчас, когда у нас наконец стало производиться достаточно стекла для окон, можно массовое строительство уже начинать. И если восьмого мы об этом людям скажем, то с девятого, то есть с первого же понедельника после объявления, люди все наши стройки будут воспринимать уже совершен иначе. Я тут предварительно посчитал, и выходит, что укомплектовать стройуправления рабочими у нас получится уже к концу апреля…

По телевизору Иосиф Виссарионович выглядел вполне бодрым и даже не уставшим, так что можно было ничего особо плохого в ближайшее время не ждать. Причем выглядел он именно когда его по телевизору показывали, ведь видеозаписи пока еще не было… а вот это неправильно, надо будет людей и этой задачкой озаботить. Не сейчас, но в ближайшем будущем — а сейчас нужно было обдумать, как жить дальше. Жить в очень изменившемся мире: после выступления товарища Сталина по телевизору передали выпуск новостей, и новости меня окончательно убедили в том, что «все пойдет не так». Совсем не так: во всех республиках учреждались министерства местной промышленности и жилищного строительства, причем новые, а старые минместпромы ликвидировались, точнее, превращались в отделы новых министерств — и теперь каждая республика должна была самостоятельно своим жителям дома строить, причем за счет республиканских бюджетов. Которые, впрочем, все равно в значительной части обеспечивались перечислениями из Союзного, однако финансирование республик именно по части строительства теперь определялось исключительно численностью населения. И каждая республика имела полное право на строительство добавлять средства из выручки этих новых министерств — и тут все оказалось куда как более интересным. Потому что в республиках местпромовские предприятия занимались в значительной степени «народными промыслами» и производством бытовых мелочей вроде зубных щеток и одежды, причем в объемах, даже потребности самих республик не удовлетворяющих, а в РСФСР и в Белоруссии (и только в этих двух республиках) у местпрома имелись и металлургические заводы, и станкостроительные, и приборостроительные. И уже очень много предприятий, выпускающих стройматериалы. Так что запускаемая программа массового строительства жилья могла дать очень интересные результаты…

Но меня это вообще-то очень мало касалось: я, освободившись от давящего на психику ожидания плохого, начал творить всякое хорошее. Ну, например, всего-то за три недели закончил разработку ассемблера и даже умудрился код набить на перфоленте. Что, однако, пока что пользы не принесло: имеющееся у компьютерщиков оборудование для ввода данных с перфоленты было, мягко говоря, несовершенным. А если выражения не подбирать, то оно годилось лишь для того, чтобы лучше изучить великий и могучий: это чудо техники было способно вводить данные только с нулевого адреса и объем записываемых данных составлял всего двести пятьдесят шесть слов. То есть один-единственный килобайт, а у меня первый вариант ассемблера по размеру получился больше четырех килобайт.

Но и это было не самой большой проблемой: я придумал очень маленький, всего в шестнадцать команд, код, который мог переписать остаток введенных данных в любое место памяти и таким образом я мог почти любую программу в память запихнуть. Проблемой было то, что это «устройство ввода» было «совершенно ручным»: у него не было нормального интерфейса и к нему нельзя было обратиться из программы. То есть нельзя было считать обрабатываемый код, написанный на том же ассемблере. А еще не было аналогичного устройства вывода хотя бы на ту же перфоленту: ребята как-то подсоединили к машине телетайп, на котором просто печатались буквы (или, сейчас, цифры) — и всё.

Так что я ждал, пока парни уже из индустриального сделают настоящее устройство ввода-вывода — и занимался изучением разнообразных наук. В том числе и потому, что больше мне делать было просто нечего. Не то, чтобы совсем уж нечего, я периодически наведывался в новенькое здание Министерства местной промышленности и жилищного строительства (его, то есть министерство, в отличие от всех прочих республиканских контор, так в Горьком и оставили) и выдавал «очередные свежие идеи». И некоторые такие идеи Зинаида Михайловна даже брала в работу. Например, ей очень понравилась идея сделать небольшой мопед, вот только место для нового мопедного завода она выбрала, мое мнение вообще никак не учитывая. Почему-то она поставила стройку завода в план развития Мценска — но ей все же виднее, где такие заводы ставить. У нее целый отдел занимался тем, что именно «размещал» разные предприятия по небольшим городам России, и там, насколько я был в курсе, старались эти предприятия разместить так, чтобы в городах люди любых профессий могли найти подходящую для себя работу. Поэтому, когда я к ней пришел с идей строить мопеды, она меня даже не обругала: