Шашлык из леопарда

– Уж не знаю кто...
– теперь уже очень уверенно проговорила Ленка, сунула руку в карман халата и выложила на стол два предмета.

Маленький бюст Наполеона и его же голову.

Наполеон был привезен из Парижа. Тоже бронзовый, чуть побольше Юлия Цезаря.

Она невольно поджала ноги еще выше. Будто резкий холод пошел от пола вверх.

Голова Наполеона, как и Цезаря, была срезана какой-то маленькой специальной гильотиной, только на срезе шеи была видна непонятная шелуха.

Если бы она умылась перед тем, как увидеть новую жертву, ей стало бы жутко. А так еще ничего. Ну и ничего приятного. Понятно стало про Ленкин приказ не умываться. Все-таки умная подружка!

Она невольно огляделась.

– Вот и я про то же, - сказала Ленка и взяла ее за кисть.
– Ты только не дергайся. Всякие чудеса на свете бывают, ты просто с ними не сталкивалась, у тебя был другой метод познания жизни. А теперь вот - на... И я тебе скажу одно объяснение - самое простое и верное. Из тебя вчера, когда ты рассказывала все, вылетела энергия. Мощный такой импульс... Ты еще легко отделалась. У людей окна выбивает... Это и есть полтергейст. Но лучше сходить в церковь и попросить, чтобы освятили квартиру. Помогает, это точно, очищает. А так еще не известно, как это у тебя дальше может развиваться. Ты же гипнотизер и все такое. Как бы ремонтом не пришлось заниматься... И для здоровья вредно.

Судя по запалу, Ленка разом проговорила все, что припасла с момента, как увидела нового казненного в ее ванне.

Почему она сама вчера этого не заметила? Даже не почувствовала!

– Лен, погоди, не суетись, - попросила она, хотя Ленка уже закончила.

Это ей самой не начать бы суетиться. Тем более, что началась такая хорошая новая жизнь.

Она вздохнула глубоко и залпом допила кофе. Потом взяла в одну руку голову Наполеона за концы треуголки, а в другую оковалок бюста. Остатки шелухи на срезах были похожи на присохший клей.

– Такое впечатление, что голова изначально была приклеена...
– придумала она рациональное объяснение.
– Только я не могу поверить в то, что я не заметила это в Париже. Да и магазинчик был вроде приличный.

– Ты всем этим крутым мужикам мечтала отпилить головы, - критически усмехнулась Ленка.
– Отпиливала и забывала, что отпилила. Такие маньяки тоже бывают...

Похоже, сеанс психотерапии продолжился.

Ее и вправду потянуло пойти в ванную и перебрать-перещупать всю свою коллекцию доведенных до лилипутских размеров и безвредности властителей.

– Ладно, сиди, - остановила ее Ленка.
– Что ты там про создание своей собственной реальности говорила, помнишь?

Это она помнила.

– Вот, считай, и создала, - сказала Ленка.
– Я теперь ничему не удивлюсь. Даже если приду домой, а там вместо Андрюхи - слегка постаревший Ди Каприо, мечта моего детства. Ага! А вместо моего одного соплячка пятеро таких дикаприков по лавкам. Параллельная реальность, типа.
– Она встала из-за стола.
– Съезжу проверю-ка... а то тревожно как-то.

Ленка стала одеваться, а она, так и держа бронзовые кусочки Наполеона, стала на нее смотреть.

– А ты пока сходи, договорись, чтобы тебе квартирку освятили, - между делом, опять стала давить Ленка.
– А то как бы твоя параллельная реальность в кювет не закосила.

Ленка посмотрела на себя в зеркало, встряхнулась, причесалась, а потом повернулась и посмотрела на Джима Корбетта - солидного британского джентльмена с белыми усами, который, пока Ленка занималась собой, невозмутимо глядел ей в спину.

– Я бы и этого сняла... типа, в твоей новой реальности, - сказала она в лицо великому охотнику.

– Чем "этот"-то тебе не угодил?

– спросила она подругу, как-то вдруг потерявшись в одиночестве на открытой кухне.

– Ну, а чем он так тебя прельстил, кроме того, что был крутым охотником?
– спросила Ленка, бросив на нее неласковый взгляд через плечо.
– Я ведь раньше не спрашивала...

Джим Корбетт ее не прельстил. Джим Корбетт был ей учителем жизни и опорой. Потому что был "монахом охоты". Она изучила его биографию да так и не нашла в ней ни одной женщины. Он прожил, и она сможет так же.

– Вот-вот. Поэтому и сними, - сурово велела Ленка, подошла, чмокнула ее в щеку и ушла.

А она осталась одна.

Она пошла босиком на балкон, оставив недошинкованного Наполеона на кухонном столике.

Вчерашняя дождливо-осенняя декорация была начисто убрана. Новая реальность... Да, сказала она себе, новая реальность! День начинался настоящим летним днем, обещал стать почти жарким, и утро, не жалея, отдавало последнюю прохладу.

Пол лоджии тоже очень приятно холодил ступни. Она пожмурилась, подышала и посмотрела вниз. Церковь осталась в ее новой реальности на том же месте, где была раньше, кресты внизу сияли. В ограде двигался народ.

И странно: чем дольше она сейчас смотрела с высоты своего балконного положения на церковь, тем меньше ей хотелось возвращаться назад, внутрь, в "свою роскошную квартирку-студию"... Никогда раньше Ленка так не называла ее недавно приобретенное гнездо, совсем не роскошное, если говорить об интерьере, а очень даже минималистическое, почти аскетическое.

Может, подружка права? У Ленки всегда была хорошая интуиция, лучше, чем у нее. В отличие от Ленки, она всегда просто продавливала реальность своим интеллектом... ну, или, в крайнем случае, гипнозом... Может, теперь стоит попробовать, принять ее совет... раз уж реальность такая новая и еще, чего доброго, не устоявшаяся?

Она усмехнулась, зашла в комнату и, хотя пол тут был теплее, вдруг снова ощутила тотальную неуютность... Было бы очень странно, если бы она пошла сейчас в церковь с подачи подруги. Но это новое, неожиданное ощущение неуюта показалось еще более странным, еще более неуместным, чем Ленкины мистические идеи.

Она посмотрела на часы: было уже без десяти девять. И вдруг она вспомнила... даже не вспомнила, а представила себе, что служба в церкви начинается как раз в девять, отложились в памяти утренний звон колоколов и то же движение людей ближе к девяти утра. Выходило все к одному!

"Психотерапия так психотерапия", - сказала она себе и приняла решение. Тем более что от Ленки теперь все равно не отвязаться: допечет вопросом "освятила или не освятила?", а подруге она никогда не врала... Иногда все, что могла, умалчивала, но врать никогда не врала.

Завтрак она решила отложить. Приняла душ, стараясь не всматриваться в витрину с обреченными властителями, потом немного помешкалась в выборе одежды. Она привыкла четко соответствовать корпоративным культурам и правилам тех фирм, с которыми приходилось работать. Так и тут: вывела из затона единственную длинную юбку, добавила из запасника скромную голубенькую блузку и самую свою невзрачную кофточку, которые давно уже хотела выкинуть - надо же! все пригодилось!
– и примерила в качестве головного украшения летний шелковый шарфик. Платочков у нее сроду не было. Туфли на высоком каблуки остались в стороне.