Шайтан Иван 6

Навестил Мелис. Первым, кто меня встретил на пороге, был, как всегда, энергичный Мурат.

— Здравия желаю, господин полковник! — чётко, по-строевому, приветствовал он.

— Здравствуй, Мурат.

— Полковник, а когда мы поедем в Москву? — неожиданно выпалил он, ошарашив меня прямотой вопроса.

— Скоро, — ответил я, приглядываясь к нему. — А с чего такая спешка?

— Пока тебя не было, в гости приезжала княгиня… Констанция, — смущённо начал он, и по лицу его разлился румянец. — Я ей понравился… И она мне очень понравилась. Она называла меня гал… галанным… — Мурат растерянно замолк, вопросительно глядя на меня.

— Может, «галантным»? — уточнил я, с трудом сдерживая улыбку.

— Да! Га-лант-ным! — тщательно выговорил он по слогам, явно гордясь новым словом. — Это… хорошее слово, полковник?

— Для мужчины — очень хорошее, — подтвердил я. — Ну и что же было дальше?

— Она живёт в Петербурге! Это же рядом с Москвой? — воодушевлённо продолжил он. — И сказала, что будет ждать меня в гости. Обещала ждать!

— Даже так? Ну, это, конечно, меняет дело, — кивнул я, понимая его нетерпение. — Но, Мурат, когда мы приедем в Москву, твоя первая задача — определиться с учёбой в кадетском корпусе. Замечаю, читаешь ты пока с трудом, пишешь с ошибками. С такими знаниями тебя туда просто не примут. И перед княгиней будешь выглядеть… не лучшим образом. Во-вторых, — добавил я строже, — пригласила она тебя, и никого более. А отправиться в Петербург одному, без сопровождения, ты не можешь — мама не разрешит. Так что вопрос этот пока открыт. Сначала — кадетский корпус, учёба. А уж потом — всё остальное. Всё ясно, боец?

— Так точно, господин полковник, — ответил Мурат, и его голос прозвучал заметно грустнее.

— Боец, нос не вешать! — ободряюще сказал я. — Я сам скоро буду в Петербурге по делам. Обязательно навещу княгиню Констанцию и передам ей, что Мурат, сын аварского хана Хайбулы, непременно навестит её, но чуть позже. Уверен, она поймёт и будет ждать. Если ты ей действительно понравился, — подчеркнул я, — она дождётся.

Мелис, слушая наш разговор, тепло улыбалась. Лейла же еле сдерживала смех. Я строго посмотрел на неё и покачал головой — насмешки над искренними чувствами брата были неуместны.

Мелис, мгновенно уловив мой взгляд, поняла: разговор будет серьёзным. Легким движением руки она выпроводила детей, и мы остались одни. Я подробно передал ей суть последнего разговора с Хайбулой. Она слушала, не перебивая, лишь изредка кивая, но глаза её не отрывались от моих, впитывая каждое слово.

— Как он? — выдохнула она наконец, и в её тихом голосе зазвучала сдерживаемая тревога.

— Он заключил мирный договор с военной администрацией, — ответил я, стараясь говорить уверенно. — Надеюсь, у него хватит сил и терпения довести начатое до конца.

— Терпения и сил у Хайбулы всегда хватает, — произнесла Мелис с горьковатой усмешкой, и её лицо вдруг стало строгим, непривычно твёрдым. Тень легла на её лоб. — Вот только позволят ли ему это сделать… Абдулах-амин не простит ему такого шага. Никогда. — В её голосе прозвучала не просто констатация факта, а глубокая, выстраданная уверенность в мести врага. Она знала цену подобным поступкам.

Я видел, как страх за мужа сжимал ей сердце, но внешне она держалась.

— Всё будет хорошо, Мелис, — сказал я, вкладывая в слова больше уверенности, чем чувствовал сам. — Готовься к отъезду. Мы выступаем через три дня. Ты и дети должны быть готовы.

На следующий день прибыл полковник Лукьянов. Продрогший и замёрзший он ворчал греясь горячим чаем.

— Наша с Куликовым деятельность вызвала столько нездорового шума, а столь решительное и жёсткое судейство Велибина взбудоражило местную камарилью не на шутку. Обер– интендант Смолин отстранён от должности и ему предписано прибыть в Главный военный суд, как и статскому советнику Анукину и нескольким начальникам комиссариатов и отделов. Велибин свирепствует аки буря.

— Главное, чтобы от всего этого шума был толк. — Философски изрёк я. — А то получится замах на рубль, а удар на копейку. Все отделаются легким испугом и расстройством живота.

— Возможен и такой исход, — вздохнул Лукьянов и неожиданно переключился на другое.

— Как отряд ротмистра Малышева? Как вы оцениваете их участие в бою, Пётр Алексеевич?

— За неполных три месяца достигнуто немало. Отряд, можно сказать, сформировался. В бою показали себя достойно. Я отметил это в своём докладе. Там же — ходатайство: ротмистра представить к ордену Святого Станислава 3-й степени с мечами, а для нижних чинов — пять Георгиевских медалей за храбрость; распределение — на его усмотрение. Думаю, удовлетворят. Впрочем, смотрите на их подготовку реально, Лев Юрьевич. Учитывая специфику предстоящих задач, всё пока в зачаточном состоянии. Они только начинают понимать своё назначение. Нужна ежедневная тренировка, оттачивание мастерства. Стреляют хорошо, бегают неплохо, рукопашный бой начали осваивать. Тактически — пока лишь теория. Не обессудьте. Их подготовка требует особого внимания и отдельной работы. Кроме того, я записал соображения по специальному снаряжению бойцов и наброски тактики для действий группы в городе.

— Замечательно, Пётр Алексеевич! Можно с ними ознакомиться?

— Пожалуйста. — Я положил перед ним тетрадь со своими записями.

Утро началось по расписанию: пробежка вокруг базы, бодрящая зарядка. После завтрака отряд Малышева отработал стрельбы на полигоне, а на плацу продемонстрировал действия штурмовой пятерки — захват строения с применением дымовых шашек. Затем весь отряд синхронно исполнил комплекс рукопашного боя. Бойцы выложились на все сто. Полковник остался доволен.

После обеда Лукьянов с офицерами Малышева наблюдали за моей тренировкой по фехтованию с Саввой, Асланом и Пашей. Малышев и несколько его офицеров вызвались на поединок — и все потерпели поражение. Тогда ротмистр попросил Пашу продемонстрировать работу ножом. Это выглядело смертельно эффективно.

— Скажите, Пётр Алексеевич, для чего это нужно? — Лукьянов улыбнулся, но в глазах читалось любопытство. — Уж больно смахивает на артистическое представление.

— Обязательным умением не назову, но крайне желательным, — пояснил я. — Развивает ловкость, координацию, а в умелых руках решает исход схватки. Паша, покажи основы.

Паша плавно провёл зрителей через основные элементы владения ножом, а затем наглядно, в серии молниеносных спаррингов, показал их применение. Его противники проигрывали один за другим.

— Каждый ваш пластун так владеет клинком? — заинтересовался Лукьянов, впечатлённый.

— Не каждый, но многие.

— А вы, Пётр Алексеевич?

Я молча достал нож. Лезвие заплясало в пальцах, перебирая все возможные хваты, сменилось несколькими отточенными связками — быстрыми, чёткими, не оставляющими шанса.

— Ну, Пётр Алексеевич… — Лукьянов покачал головой, явно поражённый. — Просто нет слов. — В его взгляде читалось нечто новое — словно он увидел меня с неожиданной, куда более опасной стороны.

Подготовка к выступлению заняла весь следующий день. Анисим наотрез отказался выдавать драгунам наше зимнее обмундирование.

— Да куда ж такое годится, командир? — начал бухтеть мой интендант. — Ладно, полёвки — туда-сюда, но зимняя одежа — дорогой товар! Самим в обрез, новым сотням ещё не всё выдано, а ты — одеть драгун!

— Ладно, не ворчи, Анисим, — смирился я. — Бурки и башлыки наскребёшь?

— Этого добра — завались! Найдём.

— Вот и ладно. А то помёрзнут драгуны-то в дороге.