Шайтан Иван 6

Дубельт медленно поднял глаза. Взгляд его был холоден и чуть насмешлив.

— Лев Юрьевич, — произнес он с легкой укоризной, — у вас будет прекрасная возможность спросить об этом у их императорских высочеств… лично.

— Виноват, ваше превосходительство! — Лукьянов покраснел, осознав всю глубину своего промаха. Он резко вытянулся по стойке «смирно».

Лукьянов нашел Куликова в тесном кабинете на первом этаже. Поздоровавшись, он сразу перешел к сути, подробно изложив последние новости и вручив заверенную копию рокового рапорта.

— Так, так… — Куликов нахмурился, пробегая глазами строки о смерти Анукина. Лицо его стало жестким. — Смолин был в Петербурге… — Он отложил бумагу и посмотрел в окно, словно ища ответ в сером небе. — Выходит, опасения Кудасова за свою жизнь были не напрасны. — Голос Куликова звучал сухо, без тени сомнения. — Значит, в Тифлисе остался тот, кто «помог» Анукину одуматься и… написать покаянную записку. — Он с силой ткнул пальцем в рапорт. — Предположение Петра Алексеевича оправдывается: за всеми этими тонкими махинациями стоит тень. Кто-то совершенно неизвестный, кого знал, вероятно, только сам Анукин. И, судя по всему, этот некто действует решительно и безжалостно. — Куликов тяжело вздохнул, обхватив ладонью подбородок. — Как теперь выйти на него… Вот вопрос, на который у меня пока нет ответа.

— Может поговорить с Петром Алексеевичем, у него всегда свой взгляд на события.

— Вы правы, Лев Юрьевич, едемте.

После обеда я играл с сыном в гостиной, Катерина, Ада, Мелис и Лейла сидели в комнате Мелис и что-то бурно обсуждали. Скорее всего о предстоящей свадьбе. Нам предстояло навестить бабушку Михаила и представиться ей. Загородное имение её брата было полностью предоставлено ей. Брат с семьёй редко проживал в нём. Оно было давним владением семейства Столыпиных. Дима, как обычно, не выпускал крест из рук и что-то говорил мне на своём языке активно хватая меня за ухо или нос.

— Командир, Лукьянов и Куликов просят принять, — сообщил Паша.

— Кликни Аду.

— Здравствуйте господа!

Мы устроились в малой гостинной.

— Пётр Алексеевич, — начал Лукьянов без предисловий, его лицо было серьезно. — Ваше дело прекращено. Полностью и окончательно. Но… — он сделал едва заметную паузу, — поступили новые сведения. Неприятные. И пока непонятные. Если излагать кратко: Анукин повесился. Оставил покаянное письмо, в котором признает исключительно свою вину во всех хищениях. Выходит, что прямых доказательств вины самого обер-интенданта Смолина… нет. — Лукьянов посмотрел на меня, словно ожидая реакции. — Возникает вопрос: Кудасов, похоже, не зря опасался за свою жизнь. Может, стоит его перевести под нашу охрану? В тюрьму, для его же безопасности?

Я задумался, откинувшись в кресле. Не то чтобы это было полной неожиданностью. Слишком чисто, слишком… удобно. Самоубийство с покаянием, снимающее ответственность с начальника. Теперь картина прояснилась: за всей этой паутиной стоял кто-то другой. Умный, расчетливый, беспощадный. И этот кто-то — явно не Смолин. Холодок пробежал по спине.

— Хотелось бы услышать ваше мнение на этот счет, Пётр Алексеевич? — тихо спросил Куликов, внимательно наблюдавший за мной. Его проницательный взгляд не упускал ни одной моей эмоции. Он ждал не просто ответа, а анализа.

— По поводу Кудасова мера вполне разумная. Хотя я не думаю, что он знает о неизвестном. Судя по его действиям человек он очень осторожный. Однозначно работающий в системе и обладающий возможностью знать о многом, что происходить в тыловом ведомстве всего корпуса. А из этого следует, что он служит, и не в маленьком чине.

— Вполне логично, но нужно вникать и разбираться на месте. — проговорил задумчиво Куликов.

— Можно попробовать ещё раз допросить Кудасова, в свете вновь открывшихся обстоятельств. — предложил я. — Помещаем его к вам, Лев Юрьевич, и беседуем, поясняя, что всё делается ради его безопасности. И, пожалуйста, создайте ему условия помягче. Он должен верить нам.

— Решено, действуем. Всё равно других вариантов нет.

Полковник и Куликов попрощались со мной и обещали известить меня. Полковник так же предупредил меня, что в четверг намечается смотрины отряда ротмистра Малышева, в присутствии Бенкендорфа, Дубельта, цесаревича и великого князя Павла.

— А с чего такая представительная делегация? — спросил я.

— У вас, Пётр Алексеевич, будет возможность задать этот вопрос их высочествам, лично. — Ответил Лукьянов ехидно улыбаясь.

Глава 24

Вместе с Жаном Ивановичем мы прибыли в Петропавловскую крепость. Пока нас вели по мрачным коридорам, я заметил подавленность Куликова.

— Место не из приятных, — передёрнул он плечами.

В допросной нас ждал Кудасов. Изрядно похудевший, постаревший, он встретил нас с робкой надеждой во взгляде.

— Здравствуйте, господин Кудасов, — обратился я к нему, стараясь звучать доброжелательно. — Надеюсь, перевод в крепость не слишком вас устрашил? Условия содержания приемлемы?

— Вполне, ваше сиятельство. Весьма неожиданно для меня, — горько усмехнулся Кудасов.

— Перевод связан с опасением за вашу жизнь. Дело в том, что Анукин наложил на себя руки, — сообщил я, внимательно следя за реакцией Кудасова, как и Куликов. — Он оставил покаянное письмо, в котором признаётся во всех преступлениях.

Кудасов побледнел, в глазах мелькнул животный страх.

— Я знал… это страшный человек, — еле выдохнул он.

— Кто он, Кудасов? Скажите нам, мы постараемся вас защитить, — попытался я зацепиться за его испуг.

Он замер, тупо уставившись в стол.

— Кудасов?! Очнитесь! — резко окликнул я, пытаясь вернуть его к реальности.

— Я… я. не знаю, кто он, клянусь богом, не знаю, — жалобно прошептал он.

— Хотя… — он вдруг встрепенулся. — Постойте! Однажды, лишь однажды, в Тифлисе, по служебным делам… Мы с Анукиным ужинали в ресторане. Он был изрядно под хмельком и вдруг сказал: «Светлая голова, недаром генштабист! Выпьем за его здоровье!» Больше я ничего подобного от него не слышал.

Мы с Куликовым переглянулись.

— Ваше сиятельство… — голос Кудасова дрожал. — Скажите прямо, без утайки, что мне грозит? Умоляю вас… Нет сил томиться в неизвестности. — Он смотрел на меня глазами затравленного зверя.

— Окончательное решение мне неведомо. Жан Иванович, ваше мнение?

Куликов задумался на мгновение.

— Я полагаю, что ваше сотрудничество со следствием непременно зачтется в вашу пользу. Скорее всего, вас ожидает лишение дворянского звания, конфискация имущества и ссылка на поселение в отдаленные губернии, — произнес он размеренно. — Согласитесь, это предпочтительнее каторги или… худшего исхода. Во всяком случае, мы приложим усилия, чтобы ходатайствовать именно о таком смягчении.