Шайтан Иван 6

— Ничего, Алекс, всё в порядке. Я — за тобой.

— За… мной? — Александр непонимающе нахмурился.

— Вы удостоены приглашения, ваше императорское высочество! — Павел расшаркался с преувеличенной галантностью, но глаза весело смеялись. — Сам виновник торжества, граф Иванов-Васильев, зовёт вас на дружеское застолье. А как верховный атаман всех казачьих войск, вы имеете полное право там присутствовать. Алекс, — голос Павла стал заговорщическим и тёплым, — там будут все свои. Перестань вредничать, поехали! Только переоденься в казачью форму, попроще, безо всякой помпы. За охрану не волнуйся — люди графа с нами.

— Ладно, — неожиданно для самого себя согласился Александр, чувствуя, как скованность понемногу отпускает.

Уже мчась в карете графа, Александр обернулся к брату:

— Скажи, Павел… Почему люди графа зовут его «командир»?

— Всё просто, Алекс! — Павел оживился. — В бою выкрикивать полный титул по уставу — и долго, и неуместно. «Командир» — коротко, ясно, под пулями слышно. Хотя у полковника… — Павел задумался, подбирая слова, — для них это значит куда больше. Это человек, которому они доверяют безраздельно. Вот Андрей, к примеру, для них долго был «ваше благородие». Лишь со временем, доказав себя, он заслужил право на «командира». Да и то — только в отсутствие самого графа. Если Пётр Алексеевич рядом, командир — только он. Запутал я тебя? — Павел взглянул на брата, его охватил внезапный порыв откровенности. — Знаешь, Алекс… Только среди этих людей я чувствую себя по-настоящему свободным. Без масок. Я думал, дело в Кавказе — новые места, непривычная обстановка. Нет! — Он с силой стукнул кулаком по колену. — В Петербурге, в их кругу, мне так же легко дышится, как и в крепости, в Армянской области! — Павел тяжело вздохнул, и взгляд его помрачнел. — Но вот уедут они к себе… И останется эта великосветская трясина — лицемерие, сплетни, мертвечина. Скука и обыденность. Теперь я понимаю Андрея, почему он рвётся назад. Там для него — жизнь. Да и Лермонтов взгляни — какой вырос! А ведь состоял под надзором Бенкендорфа, как неблагонадежный…

— Да, Павел, — Александр тихо вздохнул, его взгляд на мгновение ушел в темноту за окном кареты. — К великому моему сожалению, ты прав. Если у тебя ещё есть возможность хоть изредка вырваться из этого… болота, как ты метко назвал, то у меня такой возможности нет в принципе. — Голос цесаревича звучал с непривычной горечью. Он помолчал, затем добавил, словно спохватившись: — Хотя, замечу, на Кавказе не так уж и ладно, если верить донесениям оттуда.

— Хм… — Павел задумчиво хмыкнул. Его взгляд скользнул к молчаливому адъютанту, сидевшему в углу кареты. — Алекс…

Павел лишь едва заметно кивнул в сторону офицера, вопросительно глядя на брата.

— Павел, — Александр повернулся к адъютанту, его взгляд стал прямым и оценивающим, — Илье можно доверять. Я не вижу причин сомневаться в его преданности. Прав я, Илья?

Адъютант выпрямился. Его ответ прозвучал тихо, но с железной чёткостью:

— Совершенно верно, ваши императорские высочества. Как изволили говаривать: Постараюсь делом доказать.

Карета мягко остановилась у подъезда дома князя Андрея. Из тени мгновенно возникли двое из молчаливых людей графа. Без лишних слов, с привычной эффективностью, они проводили братьев через освещённый вход прямо в холл.

Глава 22

Несмотря на все мои сомнения, Александр приехал.

— Здравствуйте, господа, — произнес цесаревич, входя с привычной величавостью. — Надеюсь, мой визит не покажется вам навязчивым или несвоевременным?

— Александр, ну что ты, право слово! — Павел повернулся к нему, разводя руками. — Ты будто на официальном приёме! Мы все искренне рады тебе, по-свойски. Правда, господа? — Он окинул нас взглядом, ища поддержки.

— Действительно, Александр Николаевич, — подал голос я, — ваше присутствие — честь для нас, и мы рады видеть вас именно по-товарищески. Пожалуйста, чувствуйте себя как среди друзей. — Я чуть помедлил. — Надеюсь, я не переступил границы дозволенного, обращаясь по имени и отчеству?

Тень официальности сползла с лица Александра, сменившись теплой улыбкой.

— Нет, Пётр Алексеевич, в этом кругу вам позволена такая вольность. Только среди своих, — добавил он с легким нажимом.

В комнате почти физически ощущалось всеобщее облегчение, люди расслабились, задвигались свободнее.

— А чем потчуете, господа? — Александр неожиданно опустился на ковёр рядом со столом, по-юношески устроившись поудобнее. — Признаться, ужинать не успел.

— Сегодня всё по-простому, по-походному, — отозвался Андрей, как хозяин. — Командир пловом потрудился, шашлык — забота Аслана. А для вас, ваше высочество, — он с лукавым блеском в глазах подал миску, — наш походный кулеш из дроблёной крупы, да с сальцом для души. Вино — для жажды. А вот это, — Андрей взял в руки походную медную мерку, — командирский бренди. Напиток лечебно-профилактический. Положено начинать с него, по пятьдесят грамм. Не для пьянства, ради здоровья истинно! — Он отмерил сначала Александру, затем остальным.

— Предлагаю, господа! — Андрей поднял свою мерку. — Выпьем за нашего командира! За того, кто честь офицеров армии и пластунов нашего батальона отстоял! Кто тем наглецам не только задницы, но и спесь основательно надрал! За тебя, командир!

Мы чокнулись мерками и дружно осушили крепкую влагу. Александр, не ожидавший такой ядрёной мощи, схватился за горло, закашлялся, глаза его слезились.

— Да что ж это за адское зелье?! — едва отдышавшись, выдохнул он. — Предупреждать следовало!

— Закусывайте, Александр Николаевич, закусывайте скорее, — засуетился я, подавая ему хлеб и ломоть запеченного мяса.

Цесаревич, оправившись, с видимым удовольствием принялся пробовать блюда одно за другим. Напряжение, витающее в воздухе при его появлении, постепенно растаяло. Атмосфера стала по-настоящему дружеской, непринужденной. Павел и Андрей снова увлеклись оживленным обсуждением перипетий дуэли. Александр слушал внимательно, изредка вставляя вопросы.

— Надо признать, англичане сражались умело, — заметил он, отложив ложку. — Особенно Донвер. Чувствуется отменная школа. Не зря он был столь уверен в победе. — Он поморщился, глядя на меня. — Однако, Пётр Алексеевич… Нельзя ли было обойтись без столь… кровавой развязки? Умертвить его чуть менее эффектно?

— Честное слово, вышло случайно, — вздохнул я, разводя руками. — Целился в горло, а он резко наклонил голову вправо… Вот и получилось так… неловко.

— Да брось ты, Пётр Алексеевич! — горячо перебил Павел, его глаза горели. — Всё вышло как нельзя лучше! Красиво, зрелищно и — главное — запоминающе! Пусть запомнят наглецы надолго. Сами же до смерти настаивали!

В комнату, нарушая уютное застолье, неожиданно ввалился Миша.

— Как же, без меня празднуете?! — начал он шумно, но резко оборвал себя, увидев лица императорской фамилии. Он вытянулся по стойке «смирно»: — Виноват, ваши императорские высочества! Прошу прощения за вторжение!

— Ладно, Михаил, прощён, — великодушно махнул рукой Павел. — Проходи. Кстати, Александр, — повернулся он к брату, — а где твой адъютант? Небось тоже проголодался? Не возражаешь, если он подкрепится с нами?

— Не возражаю, пусть подкрепится, — кивнул цесаревич.

— Михаил, будь добр, пригласи Илью, — распорядился Павел.

Миша вскоре вернулся со смущённым адъютантом, который явно не ожидал такого поворота.

— Проходите, господа офицеры! — гостеприимно пригласил Андрей. — Присаживайтесь и угощайтесь, чем Бог послал. Аслан и Паша ловко прибрали пустую посуду и поставили новое блюдо — дымящийся шашлык только что с углей. Запах жареного мяса мгновенно пробудил аппетит. Молодые поручики, отбросив стеснение, с энтузиазмом принялись за еду. Миша, заметно оживившись, с удовольствием наложил себе любимого плова.

— Командир, — с набитым ртом начал он, — у себя в имении два раза пробовал приготовить плов по-твоему. Выходит… жалкое подобие. Съедобно, конечно, но всё одно — не то! Ты всегда твердишь — секрета нет. Сколько раз наблюдал, исполнял вроде всё в точности — вкус не тот! Пожалуй, только Захар у нас готовит что-то похожее…

— Это, Миша, опыт, сын ошибок трудных, — добродушно усмехнулся я. — Да и рука должна привыкнуть. Специи, правильный жар под котлом… Тут каждая мелочь имеет значение.