Шайтан-звезда (Часть 2)

– Может быть, я перепутал ворота?
– сам себя спросил Салах-эд-Дин. Может быть, презренный Барзах нанял не этот дом, а соседний, и лежит сейчас совсем на другом ковре у другого водоема, и его тюрбан - при нем? Но что же за неряха живет тогда в этом доме - один, без женщин и невольников, которые присмотрели бы за его имуществом?

Салах-эд-Дин выглянул из ворот на улицу и, тыча пальцем в воздух, пересчитал стоявшие вдоль нее дома.

– Не может быть - это нужный мне дом, клянусь Аллахом! .. пробормотал он.
– Но где же тогда Барзах? Что с ним стряслось? Может быть, он в приюте уединения? Но что же должен съесть человек, чтобы, спеша туда, уронить и размотать собственный тюрбан? О Аллах, этот несчастный и туфли разбросал...

Подойдя поближе к водоему, Салах-эд-Дин обнаружил и другие потерянные вещи, свидетельствовавшие о том, что их владелец предавался отдыху, не помышляя о неприятностях. Это был дорогой стеклянный кубок с заостренным дном, из тех, что втыкают в густой и высокий ворс ковра, и маленький серебряный кувшин для вина, и блюдо с финиками, и книгу аль-Мусаббихи, которую, очевидно, Барзах боялся не осилить без вина, а называлась она "Изложение религий и культов", а пространностью и весом намного превосходила Коран.

Озадаченный Салах-эд-Дин постоял немного над всем этим беспорядком.

– О правоверные!
– наконец осторожно позвал он, перекладывая джамбию острием вниз и так сгибая кисть руки, чтобы клинок слился с пестрым рукавом.
– Ради Аллаха, отзовитесь!

Никто не ответил ему. И тогда Салах-эд-Дин, уже догадываясь о случившемся, пошел вдоль размотанного тюрбана, и дошел до стены, и увидел на ней следы, оставленные подошвами упиравшихся сапог.

– О Аллах, за что ты караешь меня?
– возопил тогда мститель.
– Разве я желал дурного этому человеку? Я хотел всего лишь восстановить справедливость! А ты допустил, чтобы его похитили, и теперь его жизнь подвешена на волоске, и бедствия грозят ему! О Аллах, другие люди убьют его, а как же я? Подумал ли ты обо мне, допуская это безобразие, о Аллах?..

* * *

Стрелка на деревянной накладке водяных часов ползла чересчур уж медленно, так что аш-Шамардаль не знал, на что себя употребить - он уже полностью приготовился к посещению знатной гостьи, однако неточно рассчитал свои усилия.

Он еще раз оглядел разложенное на столике хозяйство мага - книги, свернутые таблицы, позеленевшие медные сосуды, помеченные еврейскими письменами ножи, талисманы из числа тех, изготовление которых приписывают Сулейману ибн Дауду, хотя это и сомнительно, ибо они написаны на белом китайском шелку сирийскими письменами, китайский же шелк появился в здешних краях незадолго до пророка Мухаммада, а также ярко-красные круги, каждый весом в полритля, со строчками, подобными следам муравьев, с обеих сторон, выточенные из больших кусков карнеола.

Немало лет ушло у аш-Шамардаля на то, чтобы собрать все эти сокровища, испытать их и убедиться в их полной непокорности. Он не мог извлечь из них ни малейшей для себя пользы - и хранил для случаев, подобных сегодняшнему, когда нужно было ослепить своим могуществом человека неопытного.

Абд-Аллах Молчальник приподнял дверную занавеску.

– Я слышал в конце улицы шум, о шейх!
– сообщил он.
– Клянусь Аллахом, это едут франки!

– Пойди встреть их и приведи сюда!
– немедленно приказал аш-Шамардаль, ибо если бы Абд-Аллах принялся повествовать о франках, это затянулось бы надолго.

И вскоре, волоча за собой непременную суконную мантию, обшитую мехом, вошла женщина преклонных лет, высокая и статная, привыкшая повелевать.

На голове у нее был белый платок, много раз перевитый, так что его складки охватывали шею, прикрывали лоб и подбородок, а также образовали на затылке нечто вроде тюрбана.

– Привет, простор и уют тебе, о госпожа!
– сказал, делая два шага ей

навстречу, аш-Шамардаль.

и, поскольку женщина смотрела на него с недоумением, добавил на языке франков:

– Добро пожаловать в это скромное жилище!

– Здравствуй и ты, о мудрец, - сердито отвечала женщина.
– Я много слышала о тебе. Жаль, что твое путешествие затянулось и мне пришлось остаться в Эдессе, пока ты не вернулся.

– Разве мало в землях арабов сведущих людей?
– спросил аш-Шамардаль. Мои знания скромны и ничтожны, о госпожа. Желаешь ли ты составить гороскоп или погадать?

– Оставим гороскопы и гадания глупым девчонкам! Разве ты не получил моего письма?
– строго спросила гостья.

– Я получил твое письмо, высокородная Бертранда, и я ждал твоего прихода на следующий день, как в нем было написано. Но я понапрасну прождал тебя, а потом важные дела призвали меня - и я вынужден был заниматься ими. А теперь я вернулся, и послал невольников узнать, не уехала ли ты, и вдруг оказалось - ты ждешь моего возвращения!

– Мне много рассказывали о тебе, о мудрый аш-Шамардаль, - сказала Бертранда, оглядывая помещение в поисках сидения, но видя лишь ковры и подушки.
– И немалого труда стоило проведать, где ты бываешь. Я ждала бы тебя и дольше, если бы потребовалось! Никто, кроме тебя, не раскроет тайны вот этого ожерелья!

Она развязала висевший на поясе кошель и достала оттуда то черное ожерелье, что, переходя из рук в руки, доставляло столько хлопот своим владелицам.

Аш-Шамардаль протянул руку - и рука его наполнилась прохладными камнями. Каждый из них он разглядел на свет.

– Это прекрасное произведение магов, о госпожа, - сказал он.
– Оно из тех предметов, через которые раскрывается доступ к Вратам огня. Разве ты не знала этого?

– Ты спроси еще, знаю ли я, что Врата огня бывают двоякого свойства! воскликнула старуха.
– И это ожерелье, как нетрудно догадаться, позволяет своим владельцам насыщаться темным и дымным, а не светлым пламенем!

– У него не может быть владельцев, ибо камни в нем - женского рода, так что пользу оно приносит лишь женщинам, - заметил аш-Шамардаль.

– Оно перестало приносить пользу двадцать лет назад, о аш-Шамардаль. Я, видишь ли, обладаю некоторыми знаниями, а годы мои велики, и я хотела передать их наследнице...
– Бертранда вздохнула.
– Может быть, ты предложишь мне присесть?

– Ко мне, о Хусейн!
– негромко позвал аш-Шамардаль, и горбатый ученик брадобрея сразу же явил свое красивое лицо в шели между дверными занавесками.
– Принеси столик, накрытый, как подобает, для благородной женщины. Стой! Ей еще понадобится скамеечка!

– А разве у нас есть скамеечка кроме той, на которую ставят ноги посетители, когда...
– начал было удивленный юноша.

– Ты принесешь ее и накроешь ковриком, а сверху положишь большую подушку, набитую кусочками беличьих шкурок, и смотри - возьми самую большую и дорогую из наших подушек!
– торопливо приказал мудрец.

Хусейн, не возражая более, исчез, хотя точно знал, что ни дорогих и ни дешевых подушек, набитых кусочками беличьего меха, в хозяйстве у Абд-Аллаха Молчальника не было и быть не могло.