Шеф и его подруга

Главным видом неполовой борьбы является борьба классическая – между классиками данной науки и её релятивистами. (Те и другие существуют не только в физике). Классиками называются маститые сторонники общепринятых концепций, безупречной службой завоевавшие право на теоретические обобщения, но из скромности этим правом не злоупотребляющие. Релятивисты же – это самонадеянные полусумасшедшие выскочки, надлежащих прав не завоевавшие, но называющие свой эгоцентричный бред теорией. Формальными объединениями классиков служат всякого рода коллегии, комиссии, комитеты, советы, съезды; неформальными – клики, камарильи, кланы, ку-клукс-кланы и мафии. Релятивисты предпочитают неформальные коллективы или невидимые колледжи (невидимые для классиков), обожают семинары, а также летне-осенне-зимне-весенние школы новых методов при спортивных лагерях и плавучих домах отдыха, во всякого рода Борках [6], Дубках и Лужках. Это релятивисты вытащили на свет божий и сделали модным словечко «симпозиум» [7], обозначавшее у древних греков пьянку и оргию. Классики печатают монографии в типографиях, а релятивисты – репринты на ротапринтах.

К классической борьбе примешивается борьба поколений. То дети хватают отцов за фалды, умоляя о признании, то отец предъявляет права на новорождённого, прикидывающегося сиротой. Иные годами ждут, пока pater familias преставится, т.е. перейдёт в другой сектор. При дележе научного наследия каждый называет себя любимым учеником и душеприказчиком усопшего и оглашает предсмертные слова, которыми был благословлён in extremis. Много сил уходит на борьбу с незаконнорождёнными науками и подыскание им приличных имён, если уж пришлось покрывать грех формированием нового отдела в институте.

Половая борьба – это борьба сотрудников за место на полу института, чтоб было где постоять и покурить в базарный, сиречь присутственный день. Раз в десять лет кое-кому удаётся поставить и письменный стол. Его тотчас же обмывают, уставляя бутылками, извлечёнными из портфелей – мужских хозяйственных сумок эпохи научно-технической революции [8]. Этим актом завершается очередной период удвоения объёма ассигнований на науку [9].

Межполовая борьба, т.е. борьба мужских индивидов с женскими, в научных коллективах распространена гораздо реже, чем в старших группах детского сада и младших классах средней школы. Это, пожалуй, странно, если принять во внимание повышенную инфантильность интеллигенции. Типична лишь такая ситуация, когда немолодой и неостепенённый мужчина, не доказавший женщинам своих половых достоинств и не очень галантный, точнее говоря, просто чудак, приходит в лабораторию только для того, чтобы работать, и того же требует от окружающих женщин, не будучи (и не имея перспективы) стать их начальником. Борьба заканчивается поражением прилежного сотрудника. В лучшем случае он сам смиряется, в худшем – его отправляют в психушку.

Внутриполовая борьба, т.е. борьба между лицами одного пола, не подходящая ни под один из вышеперечисленных пунктов, разворачивается главным образом внутри женской половины коллектива, поскольку мужская, как это принято думать, в окружении многочисленных «баб» прочнее спаяна пресловутой «мужской солидарностью». Некоторого ожесточения достигает конкурентная борьба молодых сотрудниц и аспиранток за место под солнцем, т.е. под руководящим светилом науки – за прочное положение под Шефом. Остальные виды противоречий в среде прекрасного пола несерьёзны, иррациональны, изысканно нелепы и глубоко мелочны. Они основаны на тонких, порою не уловимых простым и мужским глазом различиях между противостоящими дихотомическими категориями женских особей: Б и не-Б, Д и не-Д, З и не-З, К и не-К, Р и не-Р, Ц и не-Ц [10], а также мини- и макси-, меховыми и ватными, цельношубными и лоскутношубными и многими другими. Противоборствуют также различные школы косметики, кулинарии и пеленания младенцев. В присутственные дни на эти темы с утра до вечера ведутся перманентные дискуссии.

В ходе научной борьбы происходит половой отбор научных сотрудников. Фронты разного рода пересекаются, порождая довольно сложную картину. Возникают причудливые союзы и неожиданные блоки. Вывод напрашивается сам собой: чтобы руководить научным коллективом, надо обладать незаурядными половыми способностями.

Прекращение шефской связи на второй стадии трагично для женщины, влечёт для неё душевный надлом, иногда крах научной работы, или переводит её в состояние тягостного прозябания. Так бывает, если этот период слишком затягивается и Шеф, оставаясь безупречным в исполнении служебных обязанностей, не отвечает на любовь Ассистентки какими-либо интимными действиями. Женщина нервничает, в её работе появляются срывы. Её посещают мысли о переходе в другое учреждение.

Шеф может не отвечать явно на чувства Ассистентки по следующим причинам: 1) любит или ценит жену больше, чем Ассистентку; 2) любит или ценит обеих примерно в равной мере, но к жене привык и не хочет менять хрен на редьку; 3) в принципе не против обмена, но страшится скандала, неизбежного при внебрачной связи, или хлопот, связанных с разводом. Первая причина вызывает у несчастной Ассистентки утончённые терзания. За вторую и третью она склонна осуждать Шефа, считая его чрезмерно осторожным, нерешительным, малодушным, трусом. Она мечется от уважения к насмешке над ним, а затем и над собой. В её поведении появляется раздвоенность, неровность в отношениях с приятелями, поклонниками, сексуальными партнёрами (если таковые имеются), раздражительность, непонятные вспышки гнева и истерики.

Во втором, решающем периоде отношений женщины со своим сексуальным Шефом, в случае, когда до половой связи дело не доходит, отчётливо различаются две фазы: 1) восходящая, когда сближение продолжается; 2) нисходящая, когда оно по-видимому прекратилось. В восходящей фазе отношений девушка процветает: она весела, общительна, охотно завязывает знакомства, наваливает на себя новые дела, ведёт общественную работу, строит планы, записывается в кружки и на курсы, рвётся и ездит в командировки, секретарствует и членствует в комитетах и комиссиях, ей льстит внимание коллег. В нисходящей фазе преобладает стремление ограничиться прямыми обязанностями, сосредоточиться на заброшенной диссертации и снизить планку её качества, пока она окончательно не осточертела; теперь наша Ассистентка отбрыкивается от оргсуеты, её раздражает внимание коллег.

Ничто так не зависит от Шефа, как оценка женщиной результатов её собственной работы. В зависимости от обращения с нею Шефа, от его настроения и случайно обронённых слов Ассистентка может несколько раз бросать и возобновлять одно и то же дело. Её мнительность свидетельствует о недостатке чисто сексуальной струи в научной связи с Шефом.

У женщины, не получившей удовлетворения от сексуального шефства, развивается комплекс научно-сексуальной неполноценности, проявляющийся в том, что Ассистентка: 1) сомневается в своих научных способностях; 2) с пренебрежением отзывается о своих успехах; 3) заигрывает с мыслью о перемене профессии.

Один из синдромов комплекса научно-сексуальной неполноценности у женщин – самобичевание: 1) персональное: «Мне жизнь не удалась, не то, что другим»; 2) гендерное: «Нам, бабам, наукой лучше не заниматься»; 3) профессиональное: «Я ошиблась в выборе профессии; надо было поступить в другой вуз»; 4) социальное: «Лучше бы я родилась не в интеллигентной семье и вообще не получала высшего образования».

Так как отрицанию и осуждению обычно сопутствуют положительные идеалы, то при профессиональном и социальном самобичевании развивается культ иных профессий, соответственно в двух разных направлениях: 1) завистливый культ других наук и научных коллективов, где «общий уровень» якобы выше, люди интереснее, кадры моложе, меньше склок и т.д.; 2) идиллический культ простого труда: хорошо бы работать где-нибудь в издательстве или конструкторском бюро, отсидеть свои восемь часов и потом беззаботно потреблять свободное время. (Вот так же один мой знакомый, выездной [11] кинодраматург, мечтает ежедневно ходить на работу, пользоваться обеденным перерывом, давиться в метро, но ему этого счастья не дано). Крайним проявлением разочарования становятся мечты вовсе порвать с умственным трудом, поступить работать почтальоном или на завод. (Лучше всего устроиться вахтёршей, но для молодой интеллигентки это практически невозможно. Ну, кто же возьмёт в вахтёрши девушку? Это должна быть немолодая тётка, в состоянии климаксного остервенения). Одна аспирантка мечтала стать парикмахершей, но ограничилась тем, что продала лишь свои собственные волосы, выращенные за последние 15 лет; в конце концов, она написала и опубликовала научную монографию. Другая ушла из почтенного НИИ и стала приёмщицей белья в прачечной, но, затравленная тамошними бабами, с ужасом вернулась в родную научную среду. Успешные защиты диссертаций и рождение детей (всё-таки обманным путём зачатых от любимых Шефов) кое-как излечили обеих женщин от вышеописанных синдромов.

Лишь девушка, не имеющая высшего образования, может позволить себе роскошь часто менять место работы (службы); не поступив в дневной вуз сразу после средней школы, она побывает лаборанткой в нескольких совершенно различных институтах, пока от одного из них получит, наконец, вечернее высшее образование, которое намертво привяжет её к определённому кругу профессий. Интеллигент, помни: возврата к недипломированному прошлому нет! На дверях вузов давно пора написать: «Lasciate ogni speranza voi ch’ entrate».

К разочарованию в своём научном призвании у женщины обычно примешиваются мысли о надвигающейся старости и годах, бесплодно потерянных для любви и материнства. Разумеется, если поддержать тридцатилетнюю женщину в этом критическом состоянии, т.е. приставить к ней удовлетворяющего её сексуального Шефа, то она снова расцветёт и ей опять покажется, что до старости ещё далеко. Наступит вторая молодость, которая у большинства из нас бывает в первые годы аспирантуры. (Третья молодость у мужчины наступает после защиты кандидатской диссертации, четвёртая – после защиты докторской; у академиков начинается второе детство. О сопутствующих явлениях см. в гл. 4).