Шибболет
Шрифт:
– Так в казарме всю армию и провела?
– Там было хорошо. Мы учили арабский, фарси и турецкий.
– Ты что-то крикнула этому сомалийцу по-арабски?
– Вообще-то, по-амхарски, но он понял... А тут началась эта заваруха с флотилией Свободы. Когда турки объявили, что начинают готовить восемь кораблей, нас тоже начали готовить. Было несколько групп. Насколько я знаю, для взрыва штаба IHH...
– Что за штаб?
– Турецкая Insan Hak ve H"urriyetleri Insani Yardim Vakfi, - произнесла она, как показалось Илье, на чистом турецком языке; произнесла легко и просто.
– Благотворительный фонд прав и свобод человека... Они связаны с Аль-Каидой, но строят дома, больницы, школы в Африке, в Пакистане, гуманитарку рассылают
– Всё повторяется!
– засмеялся Илья.
– Мы с тобой одной крови - ты и я. А сколько ты языков знаешь?
– Не считала. Полгода до дембеля потом сидела на арабских сайтах, собирала информацию, - последние слова она произнесла уже зевая.
Они уснули. А кастрюля, набирая силу, засветилась ало-кровавым светом. Он стоял в ней коротким толстым столбом, отсвечивая багровым на стену и потолок.
Мы летели с Иваном из Самары, куда поступила в университет Ритка. Погода была аховая: метель метёт и вся земля в ознобе, как в песенке на стихи Светлова. В небе завихура завивала вихри не меньшие, чем на земле. Стюардесса объявила, что из-за циклона самолёт взял курс на север и через полчаса, если не рухнет, приземлится в Казани.
– Вот спасибо! Просто путешествие за три моря!
В аэропорту мы нашли относительно тихую кафешку. Иван бы в прострации - Ритка ему отказала окончательно: у неё уже маячил будущий доцент от партийного коневодства и коммунистических лошадей. Учёный, исследующий белое пятно в мировой истории. Без открытия роли ни тпру, ни ну во всём мире, - учёный велик, как статуя Христа в Рио-де-Жанейро. Как жили мы до сих пор, не зная о руководящей роли КПСС в коневодстве? С цитатами из отцов коммунистической церкви о конях, лошадях, жеребцах и меринах. Наверняка ж Маркс писал о кобылах, а Ленин - о меринах. Илья издевался, но Иван в себя приходил с трудом. Некрасивое лицо его стала напоминать статуи острова Пасхи.
– За лошаков и мулов не ручаюсь.
– А пони?
– Это тема уже докторской. Роль КПСС в развитии поневодства в Поволжье в целом - не будем мелочиться.
Иван начал оттаивать.
Мы взяли по половинке какой-то пупырчатой курицы и сомнительного кофейного напитка. С компрессом из горчицы - проскочит, всё пытался шутить Илья. И тут за соседним столиком он увидел до боли знакомую спину. Спина за эти годы стала крупнее и тяжеловесней, но не узнать её было невозможно.
– Марсель, - тихо позвал Илья.
Он обернулся мгновенно. А Иван заинтересованно спросил:
– А куланы?
Мы обнялись.
– Старик, - сказал я, - ты раздобрел. Чакчак, шулпа, бешбармак?
И началось. А наши где кто? Я рассказал, про кого знал: где оба Володьки, Арашкевич стал каптри, на дизельной, но мощной подлодке класса "Фокстрот".
– Про Костаса ничего не знаю.
– Я тоже.
– А троица?
– Не слыхал.
– Ты садись. Я принесу по сто грамм. А то, может, по полтораста.
Я познакомил его с Иваном и убежал покупать коньяк. Коньяк оказался дрековым, Узбекистон Виноси, но другого не было.
– Пока не выпили, обменяемся адресами?
– А то!
Обменялись. Выпили. На нас с Марселем не подействовало, а Иван подобрел. Марсель учился, как и я, на последнем курсе.
– А знаешь ли ты, - спросил он хитро, - для какого задания нас готовили?
– Думаю, взорвать должны были американскую подлодку.
Марсель достал бумажник, а из него извлёк вырезку из газеты. Времена были уже перестроечные и
газета тоже была перестроечная - "Аргументы и факты". В заметке кратко рассказывалось о том, как в начале восьмидесятого года из американской базы в Малайзии, рядом со столицей Куала-Лумпур, неизвестные угнали американскую атомную подлодку класса "Victor I" с четырьмя американскими матросами. И указывалось: угнали на Камчатку.– Нас же не готовили на управление атомными судами.
– Нас да. А про троицу не забыл?
– Да, - сказал я тогда.
– Вадим - не знаю, а Миша с Сергеем вполне могли иметь большой опыт. Но откуда там четыре матроса? На вахте достаточно двоих. Я понимаю, остальная команда оттопыривалась на берегу.
– Я тоже думал. Тут два ответа. Или лодка была со снаряжением, а снаряжение - любое: от крылатых и баллистических до торпед какого хошь назначения. Тогда на вахте дежурят больше людей. Или двое в медотсеке. С поносом, например, или триппером. И где они теперь?
– вот вопрос.
– Муза истории Клио сомкнула свои уста на самом интересном месте.
Мы снова выпили. Закусили курицей с горчицей, хотя такой коньяк нужно было заедать просто горчицей.
– А то я вымру весь, как лошадь Пржевальского, - пропел фальшиво Иван.
И мы снова выпили. И запели вполголоса:
На пирсе тихо в час ночной,
Тебе известно лишь одной -
Когда усталая подлодка
Из глубины идет домой.
А потом мы спели "Мне часто снятся все ребята, друзья моих военных лет..." и заплакали. А потом мы плакали, пили и пели "Где же вы теперь, друзья-однополчане..." А потом объявили посадку в Екатеринбург: Марсель улетал на практику куда-то в тьму закрытую таракань. А потом я спел один "Лягу на дно, как подводная лодка...". Правда, Иван хотел подтянуть: "Но не поможет ни Верка, ни водка...", однако я ему велел заткнуться, потому что во второй раз объявили нашу посадку - циклон был убит антициклоном. Или сам убежал. А я хотел спеть про компанию Ллойд, которая не страхует суда, выходящие в пятницу в море, и про остров Гваделупа, и "боцман! Я! Ты будешь капитан!", и про ледокол, и про пароходик. И я два с половиной часа бормотал в самолёте свои стихи о какой-то надежде. Стихи были не мои, но это не меняло настроения. А Иван уснул, сморенный ударом Ритки и плохим коньяком.
24
Ваше величество Женщина...
Булат Окуджава
Кабинет майора милиции Городка. Свешников заканчивает доклад.
Свешников: Таким образом, по косвенным данным можно предположить, что задержанный является Федотовым Сергеем Геннадьевичем, 1947-го года рождения. Числился в розыске с 1979 по 1981 год, признан без вести пропавшим, с 1983 года признан умершим. Вот копия записи в книге учёта умерших в ЗАГСе. Не привлекался, не судим.
Майор милиции: Вопросы?
Полковник КГБ: То есть, к нам он никакого отношения не имеет.
Подполковник ВВ: К Армии тоже.
Майор милиции: Что мы можем ему предъявить?
Полковник КГБ: Захват земли и незаконное землепользование.
Все смеются.
Майор милиции: А что? Это мысль. Есть статья. До двух лет с конфискацией.
Свешников: Мы уже у него конфисковали.
Полковник КГБ: Травки не отдам! Самому нужны.
Майор милиции: По этой статье всех нас тут надо проверять. На садовых участках понастроили вилл себе...
Подполковник ВВ: Ты у нас с нимбом на голове! Отгородил, правда, себе заборчиком кусочек землицы. Сколько соток теперь у тебя вместе с шестью положенными?
Полковник КГБ: Нимб, дорогой мой Сергей Саныч, бывает не на голове - что он кепка, что ли?
– а над головой. И не у всех. Не будем мы никого проверять.
Майор милиции: Поэтому смешить людей не будем. И куда его теперь? В психушку не возьмут - не те времена.
Полковник КГБ: А жаль. Жил бы себе там, как в песенке этого хрипуна: "А у психов жизнь - так бы жил любой..."