Шибболет

Старушка (задумчиво): Семьдесят девятый... семьдесят девятый...Что там было в том году?

Свешников: Ой, противный был год, препоганый. Сперва авиакатастрофа, погибла вся футбольная команда Пахтакор из Ташкента. Самолёты в тот год падали, как грибы после дождя. От Дальнего Востока до Прибалтики, от Антарктиды до Воркуты.

Старушка: Да, помню что-то... Пахтакор. Нет. Нет...

Свешников: Фильм 1 января показали "Обыкновенное чудо".

Старушка: Ой, хороший фильм! Каждый раз смотрю. Так мне жалко там одного, маленький такой, несчастненький - кофием его Король поливает. За что он его ненавидит?

Свешников: В Иране аятолла Хомейни стал ну, типа, президентом.

Старушка: Ой, помню! Мы так радовались! Шаха ихнего свергли! Народ теперь заживёт! А оно вон как вышло-то... За что они нас-то ненавидят?

Свешников: Войска ввели в Афганистан под самый Новый год.

Старушка: А! Так это ж... погоди-погоди. Зинаидин же Колька тогда в армии служил, мы ещё переживали. У него был счёт. Он часть получки вкладывал каждый месяц. Аванс, правда, матери отдавал. Мотоцикл хотел купить после армии с коляской. Серьёзный был парень. А сумму большую взял, но другой.

Свешников: А кто этот другой?

Старушка: И не с книжки! Точно. Я ещё подумала тогда: куда-то он на юг собрался. Афган-то на юге?

Свешников: Был недавно.

Старушка: Там всё время что-то шипело-жарилось... Сейчас вспомню. Жена у него была. Думала, наверно, с женой на юг собрался. С дочкой маленькой. Выигрыш он снимал по лотерее Досааф. Хорошие там призы были, дорогие. Мотоцикл-то он и выиграл. Вот, с коляской или без - не помню. Кольке, правда, тоже повезло: в Хабаровске служил, не на войне.

Свешников: А звали его? Который снимал...

Старушка: А не было у него счёта. Жену его знаю. Вера... Нет, Галина Викторовна Федотова. Она на детский счёт деньги вкладывала. Мужик-то у неё пропал этот вот самый... Вроде, в самолёте разбился. А дочка осталась, такая сейчас модница - что ты!

Свешников (про себя): Дальнейшее - дело техники.

Старушка: Что ты говоришь?

Свешников: Шоколадку вам к чаю. От всей души. Вы так помогли - себе не представляете. Мне бы вашу память!

Уходит.

21

Чуть пригашенные ресницами

бились синие, бились стрелы.

Солнце вспыхнуло между лицами,

не сгорая, оно горело...

Евгений Клячкин.

– Ты такой правильный!
– иронизировала Женька.
– И ведь не импотент! Боишься? Я совершеннолетняя.

– Сколько тебе?

– Двадцать шесть. А выгляжу на двенадцать. Ненавижу себя!

– Ты очень красивая.

Она лежала у него на груди. На груди была футболка. Он даже шорты не снял, в которых вернулся с работы. Она шептала ему в ухо то, что казалось ему верхом непристойности:

– У меня совсем нет груди. Вначале я думала, так и должно быть. Теперь понимаю, тут какое-то отклонение. И жопа у меня маленькая, твёрдая, как орех. Похожа на малолетку. У Инки - и то всё больше.

Она стянула с себя и майку и этот трикотажный "лифчик" -маечку. И он гладил её по спине.

– Хочешь, я сяду на тебя? Только поклянись, что ты не пустишь детей - у меня недавно была овуляция. Папашки ведь любят малолеток - почему?

– А ты ссыкун!
– рассвирепел Генка.

– Нет!
– крикнул Витасик.

– А что ж ты в стороне стоял? Пацаны её за ноги держали, девчонки за руки...?

– Эта сволочь мне синяк посадила, - сказала Инна.

– ... я её брил, а ты даже не снимал на телефон.

– Тебе велели, сучонок, - сказала Инна и мазанула Витасика по лицу ладонью, - чтоб в ю-тубе выложить с комментариями.

– Чтоб эту тварь все знали!
– добавил Гарик.

Они сидели в "своей" комнате разорённой гостиницы Dortel Sol и судили Витасика.

– Что ты там бормотал, когда мы совершали акцию?

– Я не хотел... Её нельзя было...

– Нельзя? То есть, грабить своих - можно, а быть безнаказанной ей наш Витасик разрешил?

– Это неправильно. Так несправедливо.

Витасика била дрожь. Он бегал глазами по стенам комнаты и не находил, что сказать.

– Нет, - сказал он.
– Ты хочешь, чтоб потом я удавился?

Она погладила его сквозь шорты и трусы.

– Значит, он меня хочет, а ты - нет? Кому мне верить?

Илья дышал тяжело.

– Не надо, - проговорил он с трудом.
– Давай просто полежим.

– А потом ты будешь дрочить два часа без перерыва? И яйца у тебя будут болеть, и простата воспалится.

– Перестань, ты ведь можешь нормально разговаривать.

– То есть врать?

– А как ты чувствуешь овуляцию?

– Вы все очень любите молотить языком. Не по тому месту. А это простая физиология. Ты ешь пищу. Она вкусная. Ты испытываешь удовольствие. Пища нужна тебе для жизни. Секс - то же самое. Он нужен для жизни. Он доставляет удовольствие. А у вас вечно какие-то пищевые добавки вместо еды.

– Если так у вас просто, расскажи про ощущение овуляции.

– Далась тебе! У разных женщин - это, наверняка, по-разному. Когда яйцеклетка выходит из яичника, у меня боли. Слабые, их можно не заметить или спутать с кишечными неурядицами. А когда яйцеклетка проникает в фаллопиеву трубу, такое безболезненное, но тянущее что-то.

– Откуда ты это всё знаешь?

– Интересное дело! А ты не знаешь про себя? - Илья засмеялся.
– А если знаешь, то должен понимать, насколько опасен застой в простате. Может привести к онкологии.

– Без пищевых добавок. Я ведь старше тебя в два раза - даже больше.

– Ну и что? Тебя смущает, что малолетка спит типа со своим учителем - сублимация отца?

– Моя дочь старше тебя!

– Ну и что?

– Я не могу быть любовником. Я могу быть только мужем. Я так устроен.

– Влюбился что ли? Когда мне сказали, что меня искал кто-то отдать матен, я сразу поняла: влюбился.

– Что нам теперь делать? Я даже не знаю, что ты любишь. Какую музыку слушаешь. Какие фильмы смотришь.