Шизофрения
Шрифт:
— Та-ак, — протянул Николя, на лбу которого все же выступили капельки пота.
«Видно все же беспокоится из-за возможности сбоя в древнем механизме», — решила Александра.
— Теперь — восьмерка, — запустил руку в отверстие в нижнем левом углу квадрата. Снова послышался щелчок. — А теперь «шестерка», — его рука исчезла в дыре в правом нижнем углу.
Массивные камень посередине коридора, на котором был изображен символ Исиды, дрогнул и медленно отполз во внутрь.
— Прошу, мадам! — Николя галантно указал рукой в сторону открывшегося прохода…
— Досточтимый Магистр, лодочник отвез их к входу, — хрипловатый голос в телефонной трубке звучал виновато и обескураженно.
— Хочешь сказать, что граф повел гостью в крипту? — грузный мужчина с одутловатым лицом, раздраженно стукнул ладонью
— Думаю, что повел.
— И нарушил заповедь внутреннего круга. Только посвященного он может ознакомить с таинством, непосвященный не должен этого знать, иначе жизнь его укоротится…
— Может быть, граф считает, что русская сможет пробудить богиню?
— Это дело внутреннего круга, а не одного графа. И он это знает… Они могут выйти только через часовню. Отправляйся туда. Сам знаешь, что надо делать…
— Я все понял, досточтимый Магистр. Не беспокойтесь…
«До тайны осталось лишь несколько шагов», — немного волнуясь, подумала Александра, войдя в темный проем, манивший давними детскими фантазиями, рожденными книгой о Томе Сойере. Правда, в книге был еще зловещий индеец Джо, но об этом думать сейчас не хотелось. Тем более что индеец все-таки был вымышленным книжным злодеем.
За массивной двустворчатой деревянной дверью со старинными коваными петлями, которая, судя по тому, что Николя, отодвинув щеколду, толкнул ее сразу, без обычных предосторожностей, не таила ловушек, открылось небольшое, похожее на сводчатый склеп, помещение. Николя щелкнул зажигалкой и поднес огонек к свечам на каменной тумбе, похожей на алтарь. Свечи разгорались неохотно, словно не желая пробуждаться от сладкого сна, но потом начали весело потрескивать, источая медовый аромат, и, наконец, замерли, превратившись в огненные лепестки, осветившие склеп и нишу, в которой… — Александра сделала шаг вперед, чтобы получше разглядеть — в которой лежала сделанная из светлого камня изящная кисть женской руки с чуть разомкнутыми пальцами, а рядом — белый мраморный цветок с отколотым лепестком, похожий на лотос. Александра, бросив вопросительный взгляд на спутника, который чуть заметно кивнул, шагнула вперед и осторожно провела пальцами по отполированному камню, еще раз посмотрела на Николя и, заручившись его молчаливым согласием, осторожно взяла мраморную руку и положила себе на ладонь. Пальцы живой и каменной руки переплелись, и Александра ощутила неожиданное тепло, исходившее от камня, а потом легкое жжение между бровями. Недоуменно поморщила лоб, но жжение не прошло, а в глубине ниши появился неяркий столб голубоватого света, и в нем словно прорисованное тонким лучом мерцающее изображение женской фигуры с накидкой на голове, сотканной из множества крошечных звездочек-огоньков. Александра ошеломленно замерла, как завороженная наблюдая за полупрозрачной фигуркой, которая подрагивала и переливалась, и оттого казалось живой. Складки легкой накидки слегка колыхались в отсвете пламени…
— «Я есть все, что было, есть и будет… — тихий голос послышался, а может, возник у нее в голове. Краем глаза заметила, что Николя замер в восхищенном благоговении, вытянув полусогнутые руки ладонями вперед в сторону ниши. — Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит… — снова донесся до нее тихий голос. — Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя… — Александра боялась пошевелиться, чтобы не вспугнуть видение — одно из тех, рассказы о которых слышала от пациентов. — Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь… — Александра, все еще отказываясь верить происходящему, неотрывно смотрела на фигурку, ожидая, что будет дальше. Свечение вдруг потемнело до синего цвета. — Все люди лица скрывают, боятся взглянуть друг на друга… — голос стал тревожным. — Жадность во всех сердцах, не на кого положиться… Повсюду день начинается со лжи… С кем говорить мне теперь?… говорить мне теперь… мне теперь… теперь… — звуки заметались, отражаясь от каменных поверхностей и впитались в стены. Силуэт на мгновение стал ярче, а потом начал меркнуть и исчез, будто растворившись в нише…
— «С кем говорить мне теперь», — шепотом повторила Александра и бережно положила мраморную руку на место.
— Вы что-то сказали? — услышала голос
Николя.— Что это было? — не отвечая на вопрос, вполголоса спросила у спутника, который продолжал стоять в той же благоговейной позе.
— О чем вы? — спросил тот с недоумением.
— Вы что ничего не видели и… не слышали? — посмотрела недоверчиво.
— А вы? — взгляд Николя был серьезен.
— «Все лица скрывают, боятся взглянуть друг на друга, — начала повторять Александра услышанные слова. — Жадность во всех сердцах, не на кого положиться. Повсюду день начинается со лжи. С кем говорить мне теперь?» — закончила, напряженно вглядываясь в лицо спутника и пытаясь понять, тот действительно ничего не видел, или все-таки лукавит?
«Почему я сказала все по-русски? — подумала она изумленно. — Разве она говорила на русском? И говорила ли вообще? Но я же слышала…»
— О-о! — воскликнул Николя. — Вы что ж, читали «Беседу разочарованного со своей душой»? — его взгляд оставался по-прежнему напряженным и очень внимательным.
Заметив удивление на лице Александры, пояснил:
— То, что вы протситировали, есть кусочек из тайных речений древнего египтянина Ипуера — писца фараона. Папирус был найден в некрополе Саккара.
— Никакого Ипуера здесь не было…— растерянно пробормотала Александра. — Это сказала мне… она…
— Так вы видели… Ее? — голос Николя дрогнул.
Александра, ничего не ответив, отошла на шаг и прислонилась к стене. Ноги противно дрожали и голова кружилась.
— Вы ее видели… — уверенно сказал Николя. — Так и должно быть. Все правильно…
Александра сидела на каменном полу, обхватив плечи руками. В тишине едва слышно потрескивали свечи, отбрасывая подрагивающие отсветы на стены крипты, отчего казалось, что и сами стены подвижны и живы. Николя стоял напротив, молча наблюдая за ней.
«Это бред, — убеждала она себя. — Дурацкая игра воображения. Нехватка воздуха в замкнутом пространстве вызвала галлюцинации».
Николя, лицо которого расслабилось, как у человека, успешно выполнившего сложную и очень важную работу, провел тыльной стороной ладони по лбу.
— Все-таки получилось! Вы ее видели! — в его голосе слышалось торжество.
Александра — опустошенная и смятенная, потерла плечи ладонями.
— Хотите воды? — спросил он, уже извлекая из кармана куртки небольшую флягу и отворачивая крышку.
Александра молча протянула руку и сделала несколько глотков.
— Как вы себя чувствуете? — обеспокоено спросил он, опустившись на корточки и заглядывая ей в лицо.
— Нормально, — соврала она. — Еще немного посижу — и будет совсем хорошо, — добавила неуверенно. — Поговорите со мной, Николя. Расскажите… про Черную Мадонну, — попросила она только для того, чтобы он говорил, все равно о чем, лишь бы отвлек ее от путанных мыслей, мечущихся в голове. Пожалуйста, Николя. Вы обещали.
— Хорошо, — он опустился рядом на каменный пол, — раз обещал, придется рассказать, — его губы дрогнули в улыбке. — Тем более, что обстановка располагает, — обвел рукой крипту. — Полумрак, свечи, запах тайны… Черная Дева, или Черная Мадонна… — начал было он, но прервался. — Вы правда нормально себя чувствуете? — обеспокоено глянул на Александру, которая опустила голову на колени.
— Все в порядке, Николя, рассказывайте же! — потребовала она.
— Можно я буду иногда говорить по-французски, а то очень много трудных слов? — он притронулся к ее плечу.
— Да, — тихо ответила она, непроизвольно отметив, что ей приятно это успокаивающее прикосновение.
— Это очень давняя история, в которой зачастую трудно отделить правду от вымысла и намеренной лжи. Когда произносят имя «Черная Мадонна», — он прислонился к стене и вытянул ноги, устраиваясь поудобнее, — всех завораживает таинственное слово «черная», от которого веет магическим, чуть ли не колдовским или, по крайней мере, алхимическим духом… — вдруг закашлялся и торопливо отпил глоток воды из фляги. — Так вот, в течение многих веков во Франции в тайных комнатах подземелий и храмах стояли статуи Исиды, окруженные особенным почитанием. Некоторые сохранились до сих пор. В Шартрском соборе их две — «Подземная Богоматерь» в крипте и «Богоматерь-защитница» — в самом храме, в нише, — взглянул на Александру, проверяя, слушает ли, — в Нотр Дам де-Пюи есть изумительная статуя в виде треугольника, образованного за счет одежды, которая разрисована гроздьями винограда и снопами пшеницы — символами Исиды и своего рода евхаристическими символами вина и хлеба.