Шизофрения

Александра смотрела как завороженная. Иван Фомич не обманул. Зрелище потрясало! Она даже почувствовала желание вытянуть руки ладонями вперед навстречу солнцу, но удержалась.

«Эй, девушка, не погружайтесь в среду слишком быстро. Кессонная болезнь — враг ныряльщиков»! — удержала она себя, ухватившись за поручни кресла и… через несколько минут решительно отправилась спать.

* * *

Александре снились пчелы. Много полосатых пчел. Целый рой. Сбившись в кучу, насекомые деловито жужжали, не обращая внимания на море цветов, изнемогавших под тяжестью готового к сбору душистого нектара. Пчелы были очень заняты. Под руководством пчелы-бригадира с лысой, будто натертой воском головой, пытались поднять что-то из травы.

«Ключ? — мелькнула догадка. — От шкатулки!»

Ключ был огромным и не хотел подниматься. Пчелы жужжали все громче. Невыносимо громко. Не открывая глаз, Александра протянула руку, чтобы помочь. Нащупала гладкую поверхность ключа. Подняла. Жужжание прекратилось.

— Александра Юрьевна, с добрым утром! — голос Ивана Фомича в телефонной трубке был бодр и энергичен.

Она приоткрыла глаза и, покосившись на часы, неуверенно кивнула невидимому собеседнику.

— Как спалось? — поинтересовался тот, источая неуместный утренний оптимизм.

Александре очень хотелось ответить правдиво, но она благоразумно передумала, отделавшись неопределенным мычанием.

— У меня через полчаса будет одна милая дама, — радостно сообщил Иван Фомич. — Она с большой радостью покажет вам, где здесь у нас можно купить продукты. Приходите, — тоном, не терпящим возражений, предложил он и положил трубку…

…Спустя полчаса сомнамбулическое существо, другого определения своему состоянию она не нашла, почти наощупь добралось до двери кабинета «варвара» на третьем этаже. Лучшего имени беспокойному хозяину в этот утренний час она подобрать тоже не смогла.

Дверь открылась прямо перед ней, словно кто-то караулил гостью у входа с другой стороны.

— Ну, вот вы где! Заходите, — чуть нараспев, расплывшись в улыбке, воскликнул Иван Фомич, оглядывая ее с головы до ног. А может, наоборот — с ног до головы. Александре было не до психологических наблюдений. Она еще спала.

— А я уже хотел за вами посылать, — в голосе хозяина кабинета послышались строгие нотки.

— Иван Фомич, вы едете в посольство? — в комнату без стука заглянула миловидная женщина лет двадцати пяти без тени косметики на лице. Судя по любопытному взгляду, тоже хотела поучаствовать в утреннем осмотре вновь прибывшей.

— Нет-нет, я не еду, — отмахнулся тот. — Вот, Александра, знакомьтесь, это — Анфиса, — указал рукой в сторону «милой дамы», которая, видимо, и должна была ознакомить гостью с продовольственной стороной Каирского быта. За низким столиком, распрямив спину и застыв, будто кобра, готовая к укусу, расположилась женщина неопределенного возраста — «в диапазоне от тридцати пяти до пятидесяти», — решила Александра, — с маленькими, злыми глазками, жиденькими волосами, стянутыми в тугой пучок, и мелкими кривыми зубками, обнажившимися то ли в улыбке, то ли в оскале. Привычная попытка найти в облике новой знакомой что-нибудь положительное, оказалась безуспешной. Разве что прямая спина? Ну, очень прямая.

— Анфиса тоже рада, — Иван Фомич нарочито выделил слово «рада» и выразительно посмотрел в сторону «кобры», — что вы к нам приехали, и с удовольствием, — слово «удовольствие» тоже было выделено, — покажет, где рядом можно купить самое необходимое. Обменяется опытом, так сказать, в качестве гида. Да, Анфиса? — в его голосе прозвучали жесткие нотки.

Кобра ничего не ответила, молча разглядывая гостью. В ее глазах был один вопрос: «Какого черта ты сюда приперлась?» и одно предупреждение: «Здесь — занято! За-ня-то!»

— Здравствуйте, Анфиса! — окончательно проснулась Александра. — Я тоже рада с вами познакомиться! Очень! — добавила она на всякий случай.

Кобра неопределенно повела головой.

— Ну, что ж, — Александра начала излучать энергию добра и неиссякаемый оптимизм, — не будем терять время!

Анфиса, не говоря ни слова, поднялась с места и направилась к двери.

В лифте они ехали молча. На улицу вышли тоже молча. Шли быстро. Александра едва поспевала за прямой спиной, украшенной тяжелым задом в джинсовых брюках в обтяжку, каждое движение которого показывало, что секс — выдумка легкомысленных девиц. Таких, как Александра. И похотливых мужиков. Таких, как… Кандидата на это звание зад назвать не решился.

«Надо бы развернуть судьбу к себе другим местом, — вдруг развеселилась Александра. — Разрядить атмосферу. Уж больно утро солнечное. В такое утро хочется улыбаться и дружить», — решила она и попыталась завязать разговор о погоде, но кобра взглядом через плечо, как бейсбольной битой, отбила все попытки и, не проронив ни слова, довела гостью до супермаркета.

— Сыр, — наконец, заговорила она, проходя мимо прилавка с сырами, — мясо, — ткнула пальцем в лотки, — хлеб, — бросила на ходу, виртуозно справляясь с задачей гида поневоле.

— Конфеты, — включившись в процесс, опередила ее гостья у следующего прилавка.

Кобра недовольно кивнула.

— Молоко! — с видом человека, сделавшего важное открытие, сообщила Александра.

Проводница резанула ее мрачным взглядом.

— А это — яблоки! — всплеснула руками Александра, делая одно открытие за другим. — Я кстати, обожаю варенье из райских яблочек. Такая редкость сейчас! — решила поделиться вкусовыми пристрастиями.

Молнии, сверкнувшие в глазах Анфисы, ясно дали понять, что та предпочитает яблочки адские.

— А вот и рыба! — восторженно воскликнула Александра у следующего прилавка.

Анфиса, видимо, задохнувшись от переполнивших ее чувств, как учитель, вдруг осознавший, что бывший ученик — в прошлом второгодник, двоечник и прогульщик — открыл новый вселенский закон и получил Нобелевскую премию, и не в силах более скрывать охватившую ее по этому поводу радость, сошла с маршрута совместной прогулки, прошипев на прощание что-то похожее на «ш-ш-штучка заезж-ж-жая»…

Обратно Александра возвращалась не спеша, с удовольствием вдыхая наполненный пряными ароматами теплый воздух Каира и с улыбкой наблюдая оживленный сумбур и беспорядочное движение машин и пешеходов, никак не связанное с переключением светофоров, которые ничего не регулировали, а просто жили самостоятельной трехцветной жизнью. Правила движения не соблюдал никто. И не потому что их не было, а потому, что не соблюдать — было гораздо веселее. Каждый шел и ехал, как хотел, непредсказуемо поворачивал и останавливался, добродушно прощая ошибки других, и не сомневаясь в прощении собственных. Казалось, щедрое солнце подарило жителям города кончики своих ресниц, и оттого их глаза светились восторгом. Особенно при взгляде на нее. Хотя кофточка и юбка на ней были самые обычные. Из московского бутика Кузиного приятеля.

Обойдя повозку с печеным картофелем, она замедлила шаг, увидев забавную сценку. Пожилой араб, колоритный даже в серой галабее, предлагал прохожим еду. Наверное, тот самый знаменитый египетский «фуль» — блюдо из бобов, а может, гороха, точно она не помнила, потому что путеводитель перед поездкой едва успела пролистать. Мужчины-прохожие, которые не смогли устоять перед искушением перекусить, с аппетитом уплетали светло-коричневую, густую массу из разовых прозрачных мисочек, избрав в качестве обеденных столов и стульев капоты и багажники припаркованных рядом машин, владельцы которых совершенно очевидно не были против. Во всяком случае, с монтировкой или бейсбольной битой в руках никто рядом не бегал.