Шизофрения

Александре совершенно не хотелось говорить на темы, в последние годы снова вернувшиеся на кухни. Ей было достаточно разговоров с Кузей. Но отказывать тоже было неловко. Действительно, живут люди в заграничной глуши, вдали от родины.

— Да собственно, что рассказывать? — пожала она плечами. — Сами знаете, Москва — особый город. Богатый анклав в окружении полунищих провинций. А в России — все по-прежнему. Одни богатеют, другие беднеют, чиновники воруют, глубинка спивается. Народ безмолвствует и ждет подачек. Когда получает — радуется. В общем, что выбирали, то и имеем.

— Нет, не так. Кого выбирали, те и имеют, — загоготал Зам.

— Да-а, — включился в разговор Иван Фомич. — При Союзе гордость была за социалистическую империю. Гимн играл — слезы на глаза наворачивались. А сейчас что? Вроде тот же гимн, но слова другие и империи нет, — он развел руками. — Смех один. Даже до того, если вспомнить… до революции как было? За веру, царя и отечество на смерть шли. А сейчас только за деньги.

Зам, дожевывая бутерброд, согласно закивал. По выражению довольного едой лица было видно, что готовность к бескорыстному самопожертвованию — неотъемлемая черта его характера.

— Сейчас ведь что? — продолжил Иван Фомич. — Веры нет — одно притворство, — начал загибать пальцы, — отечества нет, вместо него — одно государство. Вместо царя — президент всенародно…

— …назначенный, — быстро вставил Зам, отведя глаза в сторону, будто и не он сказал.

— А вместо народа, — продолжил Иван Фомич, — население, или того хуже — электорат. Материал для выборов.

Тема выборов, похоже, давно не давала ему покоя.

— А выборы что? На кого пальцем покажут — тот и будет. Потому что преемник.

Зам, развалившись в кресле, отхлебывал виски из стакана, с интересом выслушивая откровения шефа.

— А что? И правильно! На хрена нам эта демократия? Нам неожиданности не нужны. И так, едва успеем к одному привыкнуть, глядь — уже другой на экране телевизора речугу толкает. А мы даже и выпить как следует не успели, — он снова потянулся к бутылке.

— Нет национальной идеи, — Иван Фомич отмахнулся от комментатора и загнул последний палец на руке. — Вот у китайцев есть, потому и стали мировой фабрикой и глобальным конкурентом американцев. И лет через десять, максимум пятнадцать — их перегонят.

— Иван Фомич, — оживился Зам, — а я вот по телеку слышал, европейцы, чтобы противостоять экспансии даже лейбл универсальный придумали: «Сделано не в Китае».

Иван Фомич кивнул.

— А еще слышал, — продолжил Зам, — что вскоре у женщин короткие ноги в моду войдут, как у азиаток, которых больше.

— Отстань! — нахмурился начальник. — Ноги при нынешней ситуации не самое главное.

— Ну-у, не скажите, Иван Фомич. Я когда красивые женские ноги вижу… — уставился на колени Александры, — сразу хочу выпить за обладательницу.

Иван Фомич не мог не согласиться, но пить до конца не стал, только пригубил и продолжил страстную речь.

— А русский народ — духовный! Ему вера нужна и маяк впереди, чтоб не блуждать, а знать, куда идти.

— Будто он не знает, куда ему надо идти? — снова вмешался в разговор Зам. — Куда пошлют — туда и пойдет! И в основном по исторически известному маршруту. Слышь, Фомич! — он поставил опустошенный стакан на стол и снова потянулся к бутылке. — Давай теперь за веру и веками проверенный путь! — снова принялся разливать виски по стаканам.

— Это куда? — все же решил уточнить Иван Фомич.

— Известно куда, — Зам посмотрел выразительно, — в магазин. А ты думал куда?

— И экономической программы ясной нет, — продолжил Иван Фомич, видно, решив больше не обращать внимания на комментатора. — Есть план по инфляции и по росту ВВП. Хотя, какой план? Одни пожелания да намерения на длительную перспективу, замаскированные умными словами. А у нас чего, народ слово инфляция понимает или аббревиатуру ВВП в ее первом значении? Или денежную массу со всякими там агрегатами? — почти возмущенно воскликнул он. — Для народа денежная масса — это то, что в кошельке. А агрегат у народа это либо крупный механизм, либо… — он покосился на хозяйку, — сами знаете что. Потому и хотят, чтобы голосовали сердцем. Овцы за пастухов. А надо бы — головой.

Зам согласно закивал и приоткрыл рот для произнесения очередного тоста, но не успел.

— Порядка и справедливости нет, — продолжил Иван Фомич. — Что ж это за порядок такой, когда на сотни миллионов от продажи наших природных ресурсов застенчивый еврейский мальчик иностранную футбольную команду покупает себе на забаву? И переживает только тогда, когда не знает, что бы еще прикупить. Бред какой-то! Чем они, олигархи, лучше нас? Может умнее? Не-ет — хитрее! Оказались в нужный момент в нужном месте с мешком денег для «нуждающихся» чиновников. А те их отблагодарили по полной программе. За счет народа и ресурсов земли русской.

— Ну, нет, Фомич, тут ты не прав, — вступил в разговор Зам. — Одного такого все же отправили варежки шить.

Иван Фомич поморщился.

— Вот именно, что одного. Для острастки остальных, не менее «достойных». Потому что цели такой не было — всех остальных прищучить. Ты молодой еще. Небось, не помнишь, как Никита Хрущев единоличным решением наш Крым к Украине присоединил. Под молчаливый единогласный «одобрямс». А я помню. Для того только присоединил, чтобы показать, кто в доме хозяин. И здесь тоже. Деньги и имущество на втором плане. На первом — задача на одиночном примере силу показать. Чтоб сомневающихся и непонятливых угомонить. Кабы не так это было — в варежечном цеху по тем же статьям сейчас живая очередь стояла на вакантные места. Коли государству нашему реально надо было бы кого-нибудь приструнить и неправедно нажитое изъять — нет проблем, только команду дай. И статьи найдутся, и псы верные цепные. Землю будут рыть…

— … но за свой кусок, — поспешил добавить прагматичный Зам.

— Значит, не надо государству, — сделал Иван Фомич вывод.

— Подожди, Фомич! — Зам помахал рукой, привлекая внимание. — У меня в диктофоне пленка закончилась, — со смехом процитировал он фразу из старого советского анекдота.

— Ничего, не переживай, потом у меня перепишешь, — парировал тот. — Хотя, сегодня на нашей кухне — свобода слова. Пока.

— За свободу слова! — Зам немедленно поднял стакан.

— Ответственности нет, — никак не мог остановиться разгорячившийся Иван Фомич и даже хлопнул себя рукой по колену. — Какая ответственность без обязательств? Одни слова. На заседания правительства без смеха не взглянешь. Лучше б не показывали. «Что-то вы, уважаемый, плохо сегодня к семинару по теме подготовились. Ай-яй-яй! Неплохо бы вам, голубчик, к следующему разу хотя бы учебник полистать, — передразнил он кого-то. — Отчислять вас мы, конечно, не будем, потому что к вам уже привыкли, но вопрос о переводе на младший курс поставить можно. Послушайте, милейший, а может вам вообще на другой факультет, а? Нам проверенные кадры там тоже нужны». А у него, студента, мысли о другом — где денег побольше к стипендии срубить…

— На пиво, — незамедлительно добавил Зам и загоготал.

— Да с такой «стипендией» и приработками озеро Байкал можно пивом наполнить! — воскликнул Иван Фомич.

— Не-е, Фомич, — Зам заулыбался, — пива, как и водки, много не бывает.

— А-а, — расстроено махнул начальник рукой. — В бизнесе том же, хоть и не люблю я наших дельцов, но все же человек за ошибки и долги деньгами, имуществом, а то глядишь, и жизнью отвечает. А наши пастухи чем? Шерстью овец, которых сами же и пасут.