Шизофрения

— Браво! — захлопала в ладоши Александра. — Вы, Иван Фомич, неотразимы!

— Нар-родный трибун! — уважительно сказал Зам. — Ты чего не пьешь-то сегодня? — протянул шефу наполненный стакан. — Как в политику углубился — сразу завязал? Зря-я. Знаешь же, в политике без напитков никак нельзя. Народ не поймет, а значит, за своего не признает. Или может думаешь на трезвости этот… рейтинг поднимется?

— За ваше здоровье, Александра! И за успешное написание докторской, — Иван Фомич вытянул в сторону хозяйки руку со стаканом.

— И мы еще будем гордиться… — лукаво глянув на шефа, затянул было Зам.

Иван Фомич, сверкнув глазами, решительно пресек попытку плагиата.

— А вот скажи мне, — повернулся он к Заму. — По-твоему, какова главная функция государства?

Зам, издав нечленораздельный звук, пожал плечами, явно желая уклониться от ответа.

— Чего мычишь? — насел на него Иван Фомич. — Отвечай!

Зам, изобразив на лице напряженную работу мысли, сделал глоток виски, но вдруг поперхнулся и закашлялся.

— Ой, не могу, подавился, дайте скорее что-нибудь попить, а то помру! — запричитал он.

Александра дернулась было за водой на кухню, но остановилась, заметив хитрый взгляд притворщика.

Иван Фомич, поднявшись с места, пару раз, как показалось Александре, с удовольствием, ударил его ладонью по гулкой спине и, вернувшись на место, продолжил:

— Главная функция государства — землю, предками завоеванную, вместе со всеми природными богатствами сберечь для детей и внуков и богатствами этими, если народ доверил, правильно распоряжаться. В интересах народа. Потому, что кому эти природные богатства принадлежат?

Зам незамедлительно похлопал себя ладонью по груди.

— Вот именно, народу, то есть и тебе, и мне, и вот ей, — кивнул в сторону Александры, — и потомкам нашим. Значит, если государство нефть, газ, лес продает само или через посредников, кому прибыль должна поступать?

Зам, поднявший было руку, чтобы снова постучать себя по груди, остановился. Видно по части прибыли от продажи нефти и газа у него все же были сомнения.

— Людям. Гражданам России, — торжественно заявил Иван Фомич. — Как в некоторых нефтяных арабских странах. — И напрямую, минуя посредников в виде жадного чиновничьего аппарата, который не меньше десяти процентов всего бюджета страны отпиливает. Не говоря уже о взятках.

— Ругать да поносить власть на кухне — все горазды! — хитро посмотрел на оратора Зам. А вот скажи, Иван Фомич, конкретно ты, чего б сделал, если б президентом стал?

— Я? Если б прямо сейчас — осенью 2006 года стал? — Иван Фомич потер рукой живот, видно, переваривая предложение.

— Да, ты Иван Фомич, — Зам снова разлил виски по стаканам, — расскажи нам, избирателям, — подмигнул Александре, — свою программу.

Иван Фомич задумался, покручивая в руках стакан.

Александра, с интересом поглядела на Ивана Фомича, почти не сомневалась, что ответ — плод долгих размышлений совестливого человека, у него есть. Искренний разговор разительно отличался от ее перепалок с циничным Кузей.

— Граждане! — Зам сделал попытку подняться, но слишком узкое кресло его не отпустило. — Кампанию по выборам Фомича в президенты объявляю открытой. Заслушаем же, товарищи, программу нашего кандидата. Прошу вас, Иван Фомич.

— Все рассказать не смогу, но если вкратце… — Иван Фомич расправил плечи и приосанился. — Первым делом, вывел бы государственные, то есть народные денежки из долларов, которые существуют, сами знаете, в виде электронных записей на счетах американских банков, и запустил бы их в работу в России. В крайнем случае, обменял бы на золото, которое только у себя на территории хранил, а лучше — на новые технологии. Ведь что сейчас получается? Мы свои реальные природные ресурсы меняем на практически ничем не обеспеченные американские фантики, которые их Федеральная Резервная Система выпускает столько, сколько считает нужным. И у них же храним. В виртуальном виде, — он усмехнулся. — Оставил бы только на обслуживание внешнего долга. Он ведь в долларах. В долларах и отдавать. Сколько б они не стоили в будущем, — хитро глянул он. — А перспективы у долларов нет — дураку понятно. Во-вторых, считаю, что каждый гражданин России с момента рождения имеет право на ежегодную равную долю в чистой прибыли от продажи и эксплуатации природных богатств.

— Ну и как вы, товарищ кандидат, предлагаете это реализовать технически? — заинтересованным тоном спросил Зам.

— Очень даже просто! — вдохновенно продолжил Иван Фомич. — Каждому россиянину с рождения должен открываться банковский счет для ежегодного начисления денежных средств от продажи нефти, газа, леса и других природных богатств. Право распоряжаться счетом — установил бы с восемнадцатилетнего возраста. Накопления с процентами могут быть потрачены по усмотрению каждым совершеннолетним гражданином на получение, скажем, высшего образование или покупку жилья, машины, или на начало собственного дела. Стартовые возможности будут у всех, в том числе сирот. А ежели кто захочет проесть или прогулять, — бросил взгляд на Зама, отчего тот заерзал в кресле, — это есть его собственный выбор. Шанс у него был. А то у нас ведь как выходит в социальном государстве? Алкашу и бездельнику такие же блага полагаются, что и трудяге, который за всю жизнь пару раз к врачу с простудой сходит. Где ж справедливость, если за его счет другие кормятся? Не говоря уже о чиновниках. Не-ет, каждый гражданин сам должен своей долей от природных богатств распоряжаться. Без посредника, который за него все решает. Вот тогда по справедливости будет. А дети бездомные да беспризорные? Их-то доля кому уходит? Почему они на нищенскую судьбу обречены, откуда выход только в тюрьму или в наркотики? Не по правде живем. Пакостно.

— А что такое, по-вашему, товарищ кандидат, справедливость? — поинтересовался Зам. — Когда всем поровну? Независимо от усилий, стараний и результатов? Какая же это справедливость? Этого мы вот так наелись! — провел ребром ладони по горлу.

— А ты в слово вслушайся, — посмотрел на него Иван Фомич. — В слове справедливость — правда запрятана. Она-то и есть ключик к пониманию. По справедливости — значит, по правде, а не по лжи. По правде — означает по совести, уму, старанию и общественной пользе, а не по хитрости, лукавству, коварству, связям и результату лично для себя. Личный интерес из общественной пользы должен произрастать.

— А с наследством, по-вашему, что делать? Глянешь на мальчонку — пустышка. Забота у него одна — как время убить, да удовольствие новое для себя придумать. Так и прогуливает всю жизнь папашкины деньги. «Лам-бор-джини» или «Бугатти» для него по пьянке разбить — раз плюнуть.

— Кому много дано, с того спрос больше. Совесть и голову свою им конечно не приставишь. Хотя бездельники да гуляки, сам знаешь, долго не живут, — он выразительно посмотрел на Зама.

— А я на свои гуляю, честно заработанные! — обиженно воскликнул тот. — И здоровье у меня — тоже свое собственное. Хочу — берегу, хочу — прогуливаю.

— Лечиться от алкоголизма тоже на свои рассчитываешь? — язвительно спросил Иван Фомич.

— Мне еще до этого вашего алкоголизма — шагать и шагать! Захочу — и вообще завяжу! — Зам аккуратно отодвинул стаканчик с виски. — Я, думаете, отчего пью? Думаете, для удовольствия? Не-ет. От само-не-реализованности! Потому что не знаю, зачем моя жизнь вообще нужна и в чем ее смысл! — у него на глазах даже выступили слезы. — А-а, — он махнул рукой и снова придвинул к себе стаканчик, — как в песне поется: «Жизнь моя — жестянка, а ну ее в болото!» А может и мне тоже летать охота? — опрокинул в рот стаканчик с виски.

— Слушай, не переживай, — сочувственно сказала Александра. — Не ты первый, не ты последний. Каждый после тридцати о смысле жизни задумывается. И каждый сам ищет.

— Так мне-то уже сорок! — с отчаянием в голосе воскликнул Зам. — А я все найти не могу, — он наклонил голову и на всякий случай заглянул под столик. — Нету — и все тут! — выпятив нижнюю губу, огорченноразвел онруками.

— Твой смысл жизни на ближайшее время — подготовка отчета за третий квартал о проделанной работе, — строго сказал Иван Фомич. — Когда сдашь?