Шизофрения
Шрифт:
Уже с кухни Александрауслышала голос Зама:
— Слышь, Фомич, президентом станешь, не забудь про нас с Алекс-андрой. Мы, по ходу, первыми, у самых истоков, твою программу поддержали. А я, во-още, твое доверенное лицо был. Ее, понятно, здрав-охранением руководить… чтоб у меня со справками проблем не было, ну, а меня — главным по акц… — икнул он, — …изным маркам на алк… — икота не проходила, — …оголь поставь. Зап… — …омнишь или зап… …исать? Кофе хочу, — вдруг требовательным голосом воскликнул он. — Хочу кофе!…
Чай и кофе пили молча. Иван Фомич все еще не мог отключиться от предвыборной речи. Видно, не все
«Честный и немного наивный человек с ясным практичным умом, каких много в России, — поглядывая на Ивана Фомича, размышляла Александра. — Такие во власть теперь почти не доходят. Билет входной слишком дорог. За деньги покупается, а если денег нет — на совесть меняют. Государство — как дьявол. Хочешь служить — продай душу».
Зам по мере опустошения огромной чашки с кофе, оживал. Казалось, что где-то в глубине его тела вновь загорается огонек кипучей вулканической энергии, грозящий новым извержением.
— Дети — вот национальный проект! — прервал молчание Иван Фомич. — Вот свежая сила, которую вырастить, обучить и воспитать правильно нужно. На это никаких денег не жаль. Проблема в том, что растут дети дольше президентского срока. Даже двух.
— Во-о, Фомич, полностью поддерживаю и голосую «за», — заметно посвежевший после кофе Зам, поднял руку, а потом потянулся к бутылке виски, которая к его удивлению оказалась пустой. Поставил на пол и опустил руку в пакет. — А у нас с собой бы-ыло! — радостно воскликнул он, извлекая еще одну бутылку. — Давайте теперь за детей. Наше будущее. Тем более что Фомич почти и не пил сегодня совсем. Так ведь? — разлил виски по стаканам. — И хозяйка тоже, — поискал глазами стакан Александры на столе, но не нашел. — Ну, не хочешь, как хочешь, — пробормотал он. — Е-мое! — вдруг хлопнул себя рукой по голове. — Получается, я почти один первую бутылку уговорил?
— Детей очень жаль, — Иван Фомич отпил виски из стакана. — Столько бездомных да сирот у нас только после гр-ражданской войны было.
— Ну, ты бы еще войну 1812 года вспомнил, — Зам поставил опустошенный стакан на стол.
— Ешь хотя бы финики! Пьешь — не закусываешь. — Александра развернула обертку и протянула финик в шоколаде Заму.
Тот помотал головой.
— По-первой не закусываю, — гордо сказал он, демонстрируя основную черту русского национального характера.
— Ешь, говорю! — она насильно запихнула ему в рот финик. — Твоя первая — из второй бутылки.
— «Не зная прошлого — нельзя понять настоящего, и подлинный смысл будущего!» — назидательно произнес Иван Фомич, постучав указательным пальцем по краю стола.
— Гос-споди! — Зам чуть не подавился фиником. — Пар-алич может хватить. Как ты, Фомич все помнишь? Это, конечно, наш президент сказал, да?
— Ленин это сказал! — многозначительно ответил шеф.
— Классика! Я запишу. Потом, — Зам, не глядя, снова потянулся за бутылкой.
— Может, хватит уже? — Александра, опередив его, схватила бутылку и поставила на пол рядом с собой. Зам, по инерции сделав несколько хватательных движений над тем местом, где только что стоял сосуд с драгоценной жидкостью, недоуменно покрутил головой.
— Никак потерял что? — хмыкнул Иван Фомич.
— Да,
хотел за хозяйку выпить, — он скосил хитрые глаза на Александру, — а нет ничего, — развел руками. — Хотя, твердо помню, в недалеком прошлом вот здесь стояла бутылка. Полная. Почти.— Не переживай, я тебе водички налью, — Александра наполнила стакан минералкой и протянула Заму, — чтобы пустым стаканом не чокался.
— Да Бог с ним, с этим прошлым! — махнул рукой Иван Фомич. — Прошлое на то и прошлое, что ничего уже не изменишь! — пряча улыбку, подмигнул он Александре.
Зам, недоуменно разглядывая стакан с водой, затосковал. Вселенская скорбь, разлившаяся по его лицу, могла тронуть самое черствое сердце. Александра не выдержала и решила дать страдальцу надежду.
— Не совсем так, Иван Фомич. Прошлых существует много. Изменив свое прошлое в собственном сознании, можно изменить его влияние на настоящее, — последние слова она произнесла, сочувственно глядя на Зама, и даже попыталась погладить его по руке.
Тот, на всякий случай, руку отдернул и подозрительно посмотрел на утешительницу, не понимая, к чему та клонит.
— Например, вспомни какое-нибудь событие, сильно тебя потрясшее, — Александра сделала паузу, давая пациенту время.
Хотя тот и изобразил напряженные раздумья, но по его лицу было видно, что в прошлом существует только одно событие, которое его потрясло. Причем, совсем недавно.
— В сознании попытайся это событие не просто стереть из памяти, а заменить другим, более приятным. Я подожду, — продолжила она сеанс психотерапии.
Ждать не пришлось. Трагический взгляд Зама кричал, что адекватной замены нет и быть не может.
— Если проделать это несколько раз… — невозмутимо сказала Александра…
— Пробовал, не получается, — несчастным голосом перебил ее Зам и начал водить ладонью над стаканом, видимо, пытаясь превратить воду в вино. Эксперимент никак не удавался. Не хватало святости.
— …то приятное событие, которым ты заменил прошлое неприятное событие, автоматически станет вероятностью, которая случилась в прошлом, хотя, эту вероятность ты никогда не воспринимал как событие своей жизни, — спрятав улыбку, закончила она и принялась грызть печенье.
— А у меня, даже когда я без сознания — из памяти ничего не стирается! Такая память. Просто жесткий диск, — почти простонал Зам. — Точно помню, — ткнул пальцем в середину стола, — здесь стояла бут-ылка.
Развернувшись к Ивану Фомичу всем корпусом вместе с креслом, он уставился на начальника гипнотическим взглядом.
Иван Фомич заерзал на диване.
— Чего-о это ты там задумал? — забеспокоился он.
— Жду вот, — с ехидной интонацией сказал Зам и поджал губы.
— Чего ждешь? — поинтересовалась Александра, протягивая руку за следующим печеньем.
— Когда он мне зарплату повысит, — с самым серьезным видом ответил Зам. — У меня по этому поводу тоже недавно сильное потрясение было. Прямо — удар. Обещал — и не повысил. И ничем я это негативное событие в прошлом тоже заменить не могу, — пожаловался он Александре, — как и пропавшую бутылку.
Упершись руками в подлокотники, Зам вырвал себя из кресла и бухнулся на диван рядом с Иваном Фомичом. Тот поспешно отодвинулся.
— Ну, и когда? — спросил Зам пристрастным голосом следователя, добивающегося признательных показаний.