Шизофрения
Шрифт:
— Мишаня! Блин! — радостно прохрипел он в трубку мобильника, с трудом удерживая его в руке вместе с перчаткой, которую пришлось вытащить изо рта. — Слышь! Выручай! Я как бы завис! Где-где?! В п….е! Помнишь, мы на прошлой неделе в поселок на разведку ездили. Ну, там где пруд и монумент? Во! Быстро сюда приезжай. Чего-чего! С забора меня снимать! Пока соседи ментов не вызвали. Да меня с улицы не очень видно. Я за кустами, как бы, висю. Тьфу! Вишу… — пробормотал он, провожая взглядом перчатку, которая все-таки выпала из руки. — Да блин причем здесь висельник? Мне сейчас как бы не до приколов.
Отъезд Александры был похож на бегство. Утром она позвонила в представительство «Аэрофлота», чтобы поменять билет, потом долго дозванивалась доктору Али, который, как оказалось, до обеда читал лекции и поэтому отключил телефон, но, когда, наконец, снял трубку, не сомневаясь ни секунды, согласился отвезти ее и в представительство авиакомпании, чтобы обменять билет, и в аэропорт на вечерний рейс. Сказал только обычную фразу «Ничего страшного!» и посетовал, что бензина в баке машины маловато, а заправляется он обычно по утрам.
— Бензин что ли свежее? — не смогла не поинтересоваться она .
— Холоднее! — невозмутимо ответил доктор. — Значит — объем меньше и в бак больше влезает! — сообщил он, гордясь собственной рачительностью и смекалкой. — Я не богатый, — скорбно пояснил доктор, но от денег за доставку в аэропорт категорически отказался…
Уже погрузив вещи в машину, Александра все же решила зайти к Ивану Фомичу попрощаться, но ни его, ни Зама на месте не оказалось — уехали в посольство на мероприятие. Приколола к двери кабинета записку «Улетаю в Москву. Спасибо вам за все…» с многозначительным многоточием в конце.
«Пусть поволнуются и поищут, — почти злорадно думала Александра по дороге в аэропорт,представляя растерянное лицо «утреннего жаворонка». — Дудки! Членство в здешнем женском клубе в мои планы не входит. Пусть сами перестирывают грязное белье в своем коммунальном корыте».
…До аэропорта по ночному Каиру доехали быстро. По дороге молчали. Каждый о своем. Доктор Али угрюмо посапывал и, судя по сосредоточенному виду, высчитывал в уме объем бензина, недолитого в бак в связи с повышенной температурой вечернего топлива…
Кончики пирамид вдали выглядели понурыми… Александре тоже стало немного грустно. Почему-то вспомнила Сашечкину фразу о том, что Египет не лечится…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
У рукава, ведущего от самолета, Александру встречали сотрудница аэропорта с красной табличкой ВИП и Кузя с изящным букетом цветов.
— Откуда ты узнал, что я прилетаю? — подставила она щеку для поцелуя. — Я ведь Ивану Фомичу ничего не говорила.
— Летайте самолетами «Аэрофлота»! — провозгласил Кузя. — И в каждой стране о вас будут заботиться его представители, — он расплылся в торжествующей улыбке.
— Так значит меня в самолете в салон бизнес-класса пересадили тоже по твоей просьбе?
Кузя таинственно улыбнулся, что означало: «Хвастаться не буду, тем более что ты сама все правильно поняла».
— А что с рукой? — спросил он озабоченно.
— «Поскользнулась — упала, очнулась — гипс», — отшутилась она, и чтобы избежать дальнейших
расспросов, добавила:— А под гипсом сам знаешь что, — многозначительно постучала пальцем по повязке.
Кузя понимающе кивнул, сумев удержаться от стандартной фразы про открытый перелом.
— Ты, похоже, похудела? — Кузя явно решил ей сделать приятное.
— Не поверишь! Вешу всего пятьдесят восемь килограммов!
— Мои пятьдесят восемь килограммов счастья! — расплылся он в улыбке и приобнял Александру за талию.
«Надо было сказать шестьдесят», — весело подумала она…
…Москва встретила слякотью на Ленинградке и серым небом, прильнувшим к земле.
«Климат и настроение точно взаимосвязаны, — думала Александра, разглядывая проплывающий за окном унылый пейзаж. — А, может, Онуфриенко прав, и солнце действительно светит только в Египте? В Москве уж точно лика не кажет. Всего пятьдесят пять дней в году», — вспомнила где-то прочитанную статистику.
Впрочем, тоскливый сумрак скрашивало светящееся радостью Кузино лицо.
— Как поездка, Сашенька? Довольна? Как Иван Фомич? Обеспечил достойное пребывание? Заботу проявлял?
— Да-а, уж! — протянула Александра. — И днем и ночью!
— Что ты имеешь ввиду? — подозрительно покосился Кузя. — Что значит ночью?
— Как что? — рассмеялась она. — Круглосуточный пост у двери квартиры. А когда сам не мог, Зам на службу заступал.
Кузя замолк, видимо, размышляя, стоит ли уточнять подробности.
— А как исследование? Полезная была поездка? — наконец, спросил он.
— Полезная до сумасшествия! — ограничилась Александра одной фразой, разглядывая через тонированное стекло лимузина продрогших к концу ночной смены придорожных жриц любви, ожидавших возможности погреться в чьей-нибудь машине.
— Скажи, Кузя, а почему у нас проституцию не решаются легализовать? — не удержалась она от вопроса. — А, впрочем, не говори, сама знаю. Моральные нормы общества, подкрепленные интересами местных бандитов и ментов-сутенеров, важнее, чем налоговые интересы государства и здоровье отдельных несознательных граждан.
— И кроме того, если откроются публичные дома, что мы скажем верующим и детям? — Кузя сделал озабоченное лицо.
— А сейчас чего родители говорят, когда с детишками на машинах мимо проезжают? Девушки путешествуют автостопом? — со смехом сказала она.
— Ну, милая, — Кузя ласково провел ладонью по ее руке, — не все сразу. Вот уже игровые зоны выносим за пределы городов.
— Ах, ну да! Азартные игры значительно безнравственнее! Там ведь не раздеваются, а раздевают, — рассмеялась Александра.
Кузя хмыкнул, но продолжать разговор на щекотливую тему не стал.
— А я, между прочим, тебе сюрприз приготовил! Даже два! — сообщил он, но от пояснений решительно отказался…
…Первым сюрпризом оказалось новое ограждение вокруг участка, пришедшее на смену старенькому деревянному забору. Рыцарские пики, соединенные кружевным орнаментом, вполне позволяли соответствовать новым жителям поселка.
— Видишь, похозяйничал я тут у тебя немного, в очень сжатые сроки, — скромно сказал Кузя, обведя рукой новую ограду и явно ожидая похвалы.