Школа боевой магии. Том 2

Поравнявшись со Змеевной, я её точно так же, как она меня только что, смерил взглядом и шагнул в дверной проём.

— Ну, заходи, коль пришёл, — усмехнулась Змеевна мне в спину и с притворным радушием затараторила: — Проходи, гость дорогой! Отведай угощенья! Устал поди с дороги? Прошу в трапезную… Или сначала умыться хочешь? А может, баньку истопить?

«Нет!» — ответил за меня Чёрный.

— А я не с тобой разговариваю, братец! Я у Влада спрашиваю.

«Надо же, имя запомнила!» — огрызнулся Чёрный.

— А как же не запомнить? Гость-то дорогой! Скоро станет практически родным…

«Нет!» — жёстко ответил Чёрный.

Змеевна аж запнулась и с удивлением посмотрела на меня, точнее, внутрь меня, и я понял: она видит Чёрного. Хотя, чему тут удивляться? Она ж сестра Чёрного, дочка Мораны и Чернобога, а они — боги. Значит, и она — богиня, как и Леля.

Я вспомнил Лелю в юном обличие. Так-то Змеевна против Лели не очень-то…

«Не стоит сестрицу недооценивать», — прервал мои размышления Чёрный.

Змеевна глянула на Чёрного, замысловато взмахнула рукой, мол, не встревай, а потом разулыбалась и широко открыла двери трапезной. В глаза бросился длинный стол. Какой там еды только не было! Но первое, что привлекло внимание — запотевший графин с морсом, судя по запаху — из лесной земляники, мой любимый! Рядом стоял стакан тонкого стекла — протяни руку, налей!

— Заходи, гость дорогой, присаживайся за стол, — щебетала Змеевна. — Угощайся!

Не в силах отвести взгляд от графина, я позволил усадить себя на скамью.

И Змеевна продолжила изображать гостеприимную хозяйку:

— Что же ты не ешь? Не стесняйся, ешь больше!

От её приторных речей тошнило, и я не нашёл ничего лучше, как ляпнуть:

— Боюсь, кусок в горле застрянет…

Но Змеевна будто не заметила моей грубости, показала рукой на морс:

— А вот земляничный морсик! Не желаешь испить? Свеженький! Самое то в нашей суши. Для аппетита…

Очень хотелось пить — я просто высох изнутри. А после её слов так и вовсе. И есть хотелось очень! А тут ароматы! И всё такое…

Как будто на заказ Змеевна начала «представлять» блюда:

— Творожная запеканка со сметанкой, как в садике была, помнишь? Она тебе очень нравилась! Пирог с сёмгой, твоя бабушка такой готовила. Мамина коронная солянка. Майский шашлычок с семейного пикника. Шанежки, тоже бабушкины, твои любимые. Кисель ягодный, из лесной ягоды, помнишь, вы всей семьёй в лес ездили, а потом мама сварила, тебе очень понравилось. А это гречневая каша с молоком, ты любишь такую на завтрак. А вот щи на свиных рёбрышках, ты всегда их ешь с удовольствием…

Она говорила и говорила, показывала румяные, сочные блюда. От её слов меня мутило — хотелось съесть всё и сразу.

Одно останавливало — сразу все мои любимые блюда на одном столе — так не бывает. И несмотря на то, что уже только от слов Змеевны начинал выделяться желудочный сок, ничто не заставило бы меня взять еду или питьё с этого стола. Вряд ли еда была некачественная. Думаю, судя по ароматам и внешнему виду, вполне себе хорошая. А уж вкус всех этих блюд я знал точно! Но от одной мысли, что еда из рук Змеевны, с души воротило. В сестрице Чёрного всё было фальшивым — и радушие, и гостеприимство, и улыбки. Плюс, первое впечатление, то, как она встретила, как не захотела узнать моего имени. Зачем знать имя того, у кого скоро заберут тело? Как будто я для неё и не человек уже.

Я с усилием отвёл взгляд от графина и, чтобы отвлечься, начал гладить Дёму. Очень мне хотелось услышать его мурчание. Но Дёма виновато ткнулся носом мне в ладонь. И тут я понял, что Чёрного тоже больше не слышу. Я остался один.

— Ты что сделала?! — рявкнул я вставая.

Змеевна улыбнулась… Циничненько так. И говорит:

— А чтоб не мешали… Заткнула.

— Может, ты себя заткнёшь? — зло поинтересовался я.

— Фу, как грубо! — скривилась Змеевна.

— А как есть! — ответил я, вставая из-за стола и поворачиваясь к нему спиной.

И стол исчез, растворился, как будто его и не было. Но в последний миг, перед тем как столу исчезнуть, я увидел… Или мне показалось… Короч, я увидел, что блюда все гнилые, а за столом пируют зомбаки. Сразу же пришло понимание, что если бы я разделил с ними трапезу, то навсегда остался бы тут, в Исподнем мире.

Я вспомнил слова Григория Ефимовича и по спине пробежал холодок. Он ведь нам говорил: в Исподнем мире ничего не есть и не пить… Когда я уже начну слушать?!

Одно радует, я сам справился с соблазном! Сам!

Змеевна снова смерила меня взглядом и говорит:

— А братец-то не прогадал, хорошего носителя себе выбрал. Крепкого!

— Это ещё посмотреть надо, кто кого выбрал! — набычился я.

— Выбирает всегда бог! — нравоучительно подняла палец Змеевна.

— Правда что ли? — усмехнулся я, вспоминая, как рисовал триглав обломком кирпича на загадочной двери в подвале.

— Правда! — мурлыкнула Змеевна.

Было в её интонации, в её манере держаться что-то кошачье. И не от уютной домашней любимицы, а злобное, коварное, хищное. «Словно кошка с мышкой играет», — подумалось мне. И от этого стало грустно — не выбраться мне отсюда.

— Не выбраться, — подтвердила Змеевна.

Ласково так сказала, но от этой ласковости у меня мурашки по спине пробежали. Сразу вспомнились мама с папой и Сонькой, и товарищи, которые вот-вот придут в это змеиное логово. У меня хотя бы Дёма с Чёрным есть, хоть какая-то поддержка. Пусть Змеевна и лишила их голоса, но они со мной. А парни вообще одни. Арик…

Я словно воочию увидел друга, как он из-за меня попал в школу боевой магии, как стойко переносил испытания, а ведь он не мечтал об этом — ни о подвале, ни о жизни в лесу, ни об Исподнем мире. Это всё из-за меня с ним приключилось, это я виноват…

И Марина с Риткой… Если бы я не вмешался, когда они хотели сбежать, не остановил их, может, они бы уже и думать о нас забыли…

И парни — учились бы себе потихоньку. А я втянул их в историю с флешмобом. Из-за меня они вне закона теперь, и отсюда могут не выбраться.

Да ладно люди, я и богов подставил! Сам Даждьбог и Леля теперь заложники Мораны и Чернобога! Из-за меня теперь в мире наступит конец света. Я весь мир угрохал! Я! Сам! Своими руками!..

И даже Дёма!.. Он тоже теперь тут останется!