Школа боевой магии. Том 2

— Что ж я, олух, с сестрёнками не играл, западло было…

Перед моими глазами тут же всплыла Сонька — какой она была в последнюю нашу встречу — испуганная, в ночнушке, прижимающая к себе обгорелый лапоть.

— Карета для кукол… — пробормотал я себе под нос.

Мысли зацепились за слово «карета». В карету запрягают лошадей… Но у нас лошадей нет, есть только Дёма. И если Дёма для Сонькиной кареты сгодится, то для нашей…

«Какой нашей?! — оборвал себя я. — У нас нет кареты!»

«Зато есть берёза!» — задумчиво произнёс Чёрный.

«Да, берёза есть, — согласился я с богом и по-новому взглянул на дерево. — Но её коры на карету для нас не хватит, даже если оборвать всю. И кого в неё запрягать? Зомбаков что ли?»

Мысль, конечно, была идиотская, но моё воображение уже рисовало, как мы все вместе сидим в запряжённой грешными душами берестяной карете, и те скачут по веткам мёртвого дерева всё выше и выше… Туда, где Сонька со своими куклами и с моим первым лаптем… Мы скачем, ветки прогибаются под тяжестью, и Сонька переживает, что мы опоздаем к ужину, потому что путь солнцу в Исподний мир закрыт, и оно, оттолкнувшись от земли там, наверху, катится вспять… Ужина не будет, а мама сварила суп с лапшой на курином бульоне, пюре с гуляшом, компот и кутью с изюмом, как на бабушкиных поминках, а ещё нажарила блинов… золотых, словно солнце! Целая гора солнц лежит на тарелке — протяни руку, скатай, обмакни в сметану и ешь!

Я не успел скатать — скатали меня. Я очнулся от того, что зомбак схватил меня за щиколотку и поволок…

И тут же Дёма с диким мявом кинулся на него и вцепился всеми когтями и зубами тому в харю. Зомбак отшатнулся и выпустил меня. Дёма не стал его преследовать, тут же вернулся, залез ко мне на колени и, затарахтев, начал яростно ласкаться.

Я не сразу понял, что Дёма не просто ласкается, а толкает меня к дереву. А когда понял, рассердился — около дерева лежали мои товарищи. Мне что, самому спрятаться в центр, а их прогнать на край? И кем я буду после этого?

Но Дёма был настроен решительно, и когда я отодвинул его, он заорал и ударил меня лапой. Слава богам, не выпустил когти.

«Он хочет, чтобы ты влез на дерево», — объяснил Чёрный.

Я уже и сам догадался, но это ведь глупость? Дерево невысокое, макушка загнута, ветки тонкие…

Тонкие ветки… Я вспомнил свой сон — ещё там, в нашем мире. Как я прыгал по ветвям и как древесница дала совет лезть ближе к стволу.

Я по-новому взглянул на дерево, ощущая тепло на груди — амулет разгорался.

Дёма, поняв, что я заинтересовался, вскочил на нижнюю ветку и уже оттуда призывно заорал.

— Похоже, он нас на дерево приглашает, — с удивлением прокомментировал Григорий Ефимович.

— Но ведь это не древо жизни… — удивилась Агафья Ефимовна.

— И низкое к тому же, — присоединился к ним Боря.

— Какое-то хиленькое, — согласился Артём. — тут и одному делать нечего.

Теперь уже все стояли и рассматривали берёзу, а Дёма продолжал орать.

Я почувствовал позади себя шевеление и оглянулся.

Зомбаки проявляли беспокойство. Они переступали, топтались, стучали зубами, порыкивали.

Снова в первые ряды выдвинулись знакомцы, теперь уже все кучей и хором начали уговаривать нас обогреть их, не бросать — им тут холодно…

Блин! Нам тоже было холодно! И голодно! И пить хотелось невыносимо! А главное, хотелось поскорее убраться отсюда!

Короче, я решил довериться Дёме, погладил амулет и шагнул к берёзе, потрогал её. Ствол был каменно-холодный и шероховатый.

Едва я взялся за ветку, как Дёма перебрался чуть выше и уже оттуда принялся призывно мяукать.

— Прыжок веры… — задумчиво произнёс Игорь Петрович.

— Скорее дерево веры, — согласился с ним Боря.

Перед тем, как оторвать ноги от земли, я повернулся к нашим и сказал:

— Хватайтесь за ветки как можно ближе к стволу.

И тут же продемонстрировал, как.

Я не был чемпионом по лазанью по согнутым берёзам, растущим в мире мёртвых, однако упорно цеплялся за ветки. И вот что удивительно: деревце было не самое высокое, к тому же верхушка загнута… Ну некуда тут лезть! Однако я цеплялся за ветки и поднимался всё выше…

Разглядывая мелькающий перед носом хвост Дёмы, я знай твердил: «Спасибо тебе, древесница, спасибо тебе за науку…»

Вниз я старался не смотреть, но знал, что наши карабкаются вслед за мной.

Мне было интересно, полезли или нет за нами грешные души, и если полезли, то как быстро догонят? Но Игорь Петрович был прав — это прыжок веры. Я поверил Дёме и прыгнул, точнее полез на хилое деревце.

Оно уже давно должно было согнуться под моим весом — оно вон и своего ствола не держало, макушка-то согнута. Ну или должно было закончится — берёза реально казалась невысокой. Тем не менее, перед лицом мелькали всё новые и новые ветки. Какие-то удобно ложились под руку или ногу, а до каких-то приходилось тянуться.

Снизу берёза выглядела совсем иначе, мне даже в голову не могло прийти, что она такая высокая. Однако, что хотите со мной делайте — дерево было огроменным!

Оберег грел. Не обжигал, а именно грел. От этого на душе становилось тепло.

Светоч, который поднимался вместе с нами, озарял только ветки. Вверху и внизу лежал глухой мрак. И по сторонам — ветки уходили в темноту. Но света хватало, чтобы видеть следующую ветку, за которую можно схватиться.

Я цеплялся за очередную ветку, подтягивался, цеплялся за следующую… переступал поудобнее, подтягивался… Снова и снова.

Привычки лазать по деревьям у меня не было, поэтому вскорости руки от напряжения начали ныть, ноги — дрожать, но я понимал: назад нельзя, останавливаться тоже не имеет смысла — если только на минуту — перевести дыхание. Но всякий раз, как я замедлялся, Дёма начинал отчаянно вопить, и мне ничего не оставалось, как карабкаться вверх.

Это, конечно, было совсем не то, что в моём сне, когда я прыгал с ветки на ветку. Во снах всё происходит иначе, там и летать можно. В реальности я бы летать не рискнул. Да и прыгать по веткам тоже — далековато… Тут точно улететь можно! И не куда-нибудь, а в объятия зомбаков. А оно мне надо?

Надо будет потом древеснице сплести красивые лапоточки. Сделать мяконькие. Она, конечно, в траву ножки заворачивает, но зимой-то трава под снегом, завернуться не во что. А так будет её ножкам тепло.

Если ещё раз мне доведётся водить хоровод с лесными девушками, я буду делать это старательно. Столько, сколько понадобится. Буду заботиться о деревьях! Особенно о берёзах! Буду любить их трепетно и нежно… Если понадобится, буду поить собственной кровью!

Интересно, как древесница узнала, что нам нужно выбраться? Это ведь она вырастила здесь берёзу? Или не она? В любом случае надо будет сказать ей спасибо! У неё золотые руки — в жизни не видел такого прекрасного дерева!