Шоколад и ваниль

– О боже, – пискнула она, пряча красное лицо в ладонях и улыбаясь, – неет.

– Ну, давай, колись.

– Нееет.

– Рассказывай, а то я заражу тебя своими микробами.

– Ну, ладно-ладно! В общем…

И она рассказала историю с завучем и маффинами. Вару помолчал, а затем нахмурился:

– То есть, ты накормила завуча маффинами со снотворным, обманула его и узнала мой адрес, хотя это и запрещено?

Секунда молчания, и парень разразился хохотом. Который, впрочем, быстро кончился из-за неожиданного приступа кашля.

– Ну чего ты смеёшься? – недовольно нахмурилась Хелен, – когда ты, вот так, сказал… Это и правда звучит ужасно.

– Кх… Да нет, я смеюсь не по этому, – улыбнулся Вару чуть мягче, – Просто это всё не в твоём стиле. Ты ведь за доброту, честность и прочую лебеду. А тут такое! Что же заставило тебя пойти на это?

– Я хотела увидеть тебя, – выпалила, не подумав, девушка, чем ошарашила и саму себя и собеседника.

Вару невольно опустил глаза. Никто до этого не стал бы делать подобного ради него. Странное чувство не отпускало его весь вечер, с того момента, как Хелен пришла к нему домой. Она сегодня была, вроде бы, беззаботной, но какой-то, по-особенному странной. Он украдкой глядел на её тонкие ноги в белоснежных колготках и узкие плечи, укутанные тёплым свитером.

Заметив, что Хелен от чего-то ужасно смутилась, он вдруг заговорил:

– Мама отказалась от меня. Мне было десять. Я хорошо помню, как она кривилась и кричала, когда я приносил домой жуков, кидал камнями в птиц и рвал одежду. Она всегда ненавидела меня. Наверное, также как и моего отца. Она не стала отдавать меня в детдом, просто оставила с отцом, хотя знала, что жизнь с этим ублюдком – вечная пытка. Только в четырнадцать я смог начать зарабатывать – до этого приходилось терпеть этого мудака.

– А что не так с твоим отцом?

– Ну… Он короче, дурь толкает. Наркоман хренов… Он и меня хотел подсадить. И я ведь почти повёлся, но… Один человек не позволил мне съехать с катушек, – Вару неотрывно глядел на ряд лампочек, – ну, теперь я один, и жизнь стала намного лучше.

Парень помолчал и, покачав головой продолжил:

– Я ненавидел их. Они вечно дрались, орали, словно бешеные псы, дерущиеся за кусок мяса. Я хотел причинять им боль. Мне было весело, когда они злились за мои грешки. Я ведь думал, что самый лучший, и выше их. Но мне так это нравилось: мне смешно делать людям больно. Какое безумие…

Его слова потихоньку угасали, и голова опустилась на подушку. Хелен сидела, молча вслушиваясь в тишину, и смотрела на одну из лампочек. В вечернем свете её ресницы подрагивали, в глазах играла печаль. Как в этот момент ей захотелось кричать и плакать: прижать друга к груди не отпускать, пока он не почувствует, что в безопасности. Какое же это ужасное чувство – неспособность сделать человека счастливым. Закрыть глаза ладонями, представить, что не слышала всего этого ужаса, с которым близкий человек жил восемнадцать лет. Наклонившись к Вару, она позволила себе ласково ворошить зелёные кудри, которые были на удивление мягкими. Они скользили сквозь пальцы, ехидно торча в разные стороны: непослушные, как и их обладатель.

Сейчас лицо Вару было умиротворённым и спокойным. На нём читалось совсем лёгкое напряжение – простуда окружила его даже во сне. Дыхание было ровным и слегка хриплым.

Подумав с минуту, Хелен решилась: она легла рядом с другом, напротив него. Мягко взяв его за тёплую руку, и натянув на себя вторую половину одеяла, молча смотрела в лицо спящего Вару.

Неожиданно глаза его приоткрылись, и полусонный парень тихо прошептал, подбирая слова.

– Хелен… Ты знаешь… Ты самый лучший и единственный друг, который у меня когда-либо был…

Хелен плакала.

В ту ночь не было дождя. В ту ночь пошёл снег.

Комментарий к Глава 14, в которой закрыты окна Больше тёплого молока, одеял и тихих разговоров.

Хочу сказать большое спасибо читателям, и обещаю, что всё самое интересное впереди!

====== Глава 15, в которой никто ничего не понимает ======

Вару подумал, что заразил её. Вид у Хелен, последние дни был весьма подавленный: румянец на щеках обесцветился, ранее бледноватый цвет лица превратился в совсем белоснежный, ресницы будто стали ещё длинней, а глаза ещё выразительней и печальней. Теперь она более походила на грустных фарфоровых кукол, которых обычно наряжают в кружевные платья и одиноко ставят на полку.

Вару не раз пытался представить, о чём думает его подруга, но не мог. И не удивительно: оно всегда так бывает в этой дружбе между парнями и девушками.

Она, то исподлобья, то украдкой смотрела на него, а во время уроков глубоко уходила в свои мысли.

Прошедшая лёгкой поступью снежная туча исчезла так же быстро, как и появилась. За последние дни снег пару раз выпадал, сумев покрыть поверхность крыш и лобовые стёкла машин и не превратиться в мокрое противное месиво.

– Эмма, – позвала Хелен, сидящую за столом подругу.

– Чего тебе? – раздражённо фыркнула Президент, не отрывая глаз от списка имён, по которому скользила рукой.

– А когда… когда любишь человека, а он тебя нет, нужно что-то делать?

Эмма остановилась, недоумённо поморгала и обернулась к Хелен.

– Ну, конечно! Это очень глупый стереотип, что женщина не может сделать первый шаг, – фыркнула она, будто сказанное было самой очевидной вещью на свете.

– И что же делать? – взволнованно пискнула собеседница, присев рядом с

Президентом и вперив в неё взгляд восторженных глаз.

– Что делать? – задумчиво повторила Эмма, и поморщилась, – ну… Так и скажи «Я тебя люблю»!

Хелен смущённо что-то пролепетала, приложив ладошку ко рту.

– Ну, или смотри: берёшь его за грудки, и к стенке. А потом раз, и того!

– Что «того»?

– Ну, целуешь.

Хелен снова всплеснула руками, её взгляд стал ещё более испуганным.

– Боюсь, я так не смогу. Ты точно смогла бы, а я…, – она вежливо улыбнулась, – к сожалению, я так не умею.

– Да что там уметь, всё же просто. Хотя, ты щупленькая, конечно… Но это не так важно. Кто это хоть?

Лицо собеседницы тут же заалело, да так, что уши покраснели.

– Феликс, да? Он недавно нахваливал твоё печенье. Или это Данте? Да ну, неужто Зонт?

На самом деле, на эту роль мог подойти любой из знакомых парней, т.к. Хелен со всеми общалась хорошо: каждому улыбалась, к любому находила подход, не говоря уже о вкуснейшей выпечке.

– По-моему у меня горят булочки, спасибо, пока! – скороговоркой протараторила Хелен и выскочила из класса.

– Могла бы и сказать, – фыркнула Эмма, когда девушки и след простыл, – влюблённость… глупости какие…