Шпионаж и любовь

В конце февраля Кристина и Анджей снова сели в «опель», на этот раз с польскими номерами; они отправились на юго-восток – в Египет через Болгарию, Турцию, Сирию и Палестину. Машина была забита багажом и канистрами с бензином, и Кристина везла в сумке пачку официальных писем, которые должны были рекомендовать ее по дороге различным британским представителям. Перед самым отправлением она также забрала пакет с микрофильмом от курьера «Мушкетеров», который нашел ее в Белграде. Она спрятала пленку в перчатках – в машине было слишком холодно, чтобы ехать без них. И «опель» тронулся по маршруту Белград – София, как вскоре выяснилось, незадолго до нацистского продвижения на Балканы.

София, столица Болгарии, находится в 250 милях к юго-востоку от Белграда. В 1941 году дорога туда петляла и на многих участках оставалась без покрытия, а февральская погода была весьма скверной, шли непрестанные дожди, из-за которых дорога местами превращалась в реку. Кристина не пыталась настроить радио – к музыке она была вполне равнодушна, если не считать Шопена, и предпочитала беседовать или размышлять, так что они слушали по дороге только новости, все более мрачные. В какой-то момент у «опеля» отвалилась выхлопная труба, и это не считая других мелких повреждений, однако на рассвете дождь пошел на спад, и путешественники стали различать силуэты деревьев и домов в пригородах Софии. Наконец они оказались в городе. Бело-розовые дома с лепниной на красивых бульварах и проспектах будто воплощали собой обещание скорой весны, однако и в Софии, как и во всей Восточной Европе, чувствовалось напряжение. Город был заполнен журналистами, разведчиками, агентами всех сторон. Британское Министерство иностранных дел удвоило свое присутствие в Софии за месяц до приезда Анджея и Кристины, а главный отель города «Болгария» был битком забит нацистами, так что его неофициально стали называть «Коричневым домом».

Кристина и Анджей явились в Британское посольство в последнее воскресенье февраля 1941 года Эй-дан Кроули, молодой атташе, был более чем удивлен, когда тихим воскресным днем перед ним предстала «красивая полька» и «круглолицый, веселый бывший польский офицер», которые сообщили, что только что прибыли из Будапешта, однако «два необычных посетителя» не тратили времени попусту и предъявили письма от сэра Оуэна и несколько рулонов пленки с секретной информацией [28]. На Кристину Кроули тоже произвел сильное впечатление. «Блондин с большими голубыми глазами, – шутливо писала она Кейт, – если бы я не была такой старой и не поклялась покончить с сердечными делами до конца войны… Хотя я не даю торопливых обещаний. Если война вскоре не закончится, возникнет риск оставаться непорочной до средних лет и позже, когда станет слишком поздно» [29]. Это замечание показывает и уровень близости между Кристиной и Кейт, и некоторое отстранение от Анджея.

Микрофильм, который Кристина передала Эйдану Кроули, мог бы изменить ход войны. В нем давался обзор сотен танков, подразделений вермахта, бронемашин и складов боеприпасов, сосредоточенных вдоль западной границы России. Там был и впечатляющий список хранилищ топлива, очевидно, организованных для поддержки моторизованного вторжения [61] . По мнению Кроули, не оставалось сомнений, что Гитлер готовит широкомасштабное начало агрессивной кампании против своего советского союзника. Он понимал, что Кристина «официально работает на другую организацию» – «Мушкетеры», вызывающую все большие подозрения внутри Польши и, соответственно, у британской разведки. В результате любая информация, которую она доставляла, рассматривалась с подозрением. Однако он также понимал значение таких сведений о потенциальном нацистском вторжении в Россию [30]. После падения Франции ближайшими союзниками Великобритании стали два лидера в изгнании, располагавшие остатками разбитых армий, также находившихся за пределами родины, хотя и вносивших вклад в сопротивление и саботаж на оккупированных территориях. Планы Гитлера разорвать отношения со Сталиным могли сделать последнего возможным союзником – причем в качестве крупной державы, обладавшей серьезными военными и экономическими ресурсами, способной внести решающий вклад в развитии войны.

61

Офицер польского Сопротивления Казимеж Леский позднее утверждал, что «Мушкетеры» похитили эти микрофильмы у Союза борьбы. См.: Larecki, р. 137.

Целью вторжения Гитлера в Россию был не только разгром «еврейско-большевистского заговора» и защита нацистских интересов на нефтепромыслах Румынии, которым могли угрожать Советы; он также надеялся, что его амбициозный план по разгрому России за шесть недель «показал бы британцам безнадежность их ситуации» [31]. Вместо этого перспектива конфликта между Германией и Россией дала новую надежду союзникам; надежду, на которую они уже и не рассчитывали. «Это было первое позитивное свидетельство», – позднее писал Кроули, а когда Кристина вручила ему микрофильмы, он переслал их в британское Министерство ВВС, откуда они поступили прямиком к Черчиллю. «То, что Германия на этом этапе, не очистив сцену на Балканах, откроет другую крупную войну с Россией, казалось мне слишком хорошей новостью, чтобы быть правдой», – записал Черчилль [32]. Несмотря на дальнейшие сообщения о массивном перемещении войск в сторону России от «Ультра» – германские коды были расшифрованы в Блетчли-парке – и из других источников, до самого конца марта Черчилль был убежден, что Гитлер не решился на «смертельную войну» с Советским Союзом.

Получив от Кристины полный отчет, британские представители в Софии оформили его для дальнейшей передачи, а Анджей официально поступил на службу в УСО [33]. Кроули поспешил отправить доклады и в Каир, и в Лондон, а затем предупредил своих польских коллег о необходимости переориентироваться на Турцию с учетом ухудшения дипломатической ситуации Великобритании в Болгарии и готовящегося нацистского продвижения. Рано утром следующего дня Кристина и Анджей снова втиснулись в «опель», наспех починенный накануне, и в оптимистическом настроении направились в Стамбул [62] .

62

В мемуарах «Незаметный прыжок» (Leap Before You Look: A Memoir. 1988, p. 162) Кроули утверждает, что поручил Кристине и Анджею доставить их пленки в Египет через Стамбул. Согласно другим источникам, Кроули забрал у них фильмы в Софии.

После целого дня в дороге, когда запряженные в повозку быки то и дело вытаскивали «опель» из грязи, почти на закате, они достигли последней деревни перед болгарско-турецкой границей. В 1914 году Османская империя поддерживала Германию и в итоге потеряла все свои европейские территории. Теперь ее наследница, Турецкая республика, занимала во Второй мировой войне нейтральную позицию. Чувствуя приближение относительной безопасности, Анджей был намерен переправить Кристину, еще не окончательно вылечившуюся, через границу тем же вечером. Польские номера – белые с черными буквами и цифрами – очень походили на немецкие, и в полумраке болгарские пограничники приняли «опель» за германский автомобиль. Анджей не стал разубеждать их, на немецком языке поинтересовавшись, в какое время закрывают переход через границу. Он с облегчением услышал, что пропускной пункт открыт всю ночь. Однако, когда он подал британские паспорта, ситуация мгновенно изменилась: шлагбаум опустили и заявили, что граница закрыта и дальше они проехать не могут. Анджей был рассержен, но Кристина сжала его руку и шепотом по-французски призвала его к спокойствию. Она сказала ему: это всего лишь «уловка, чтобы досадить подданным Его Величества короля Георга VI», но их ждала впереди долгая ночь [34].

Пограничники потребовали, чтобы они показали весь свой багаж до последних мелочей, в том числе канистры с бензином, все это отнесли под навес возле пропускного пункта. Затем они неспешно стали досматривать все вещи, вплоть до компактной пудры Кристины. Они ничего подозрительного не нашли, но все еще не были удовлетворены и потребовали, чтобы Анджей продемонстрировал покрышки автомобиля. Пошел довольно сильный дождь, но, несмотря на боль в ампутированной ноге, Анджей вынужден был снять ее, а потом установить колеса. Кристина была в ярости, но не хотела доставить пограничникам удовольствие, показав это. Потом она нашла возможность для маленькой мести. Одна из пограничных собак, свирепая немецкая овчарка, рычала и делала бросок в сторону Анджея каждый раз, когда он подходил к строению, и это веселило пограничников. Кристина подошла к собаке, успокоила ее несколькими тихо произнесенными словами, положила руку ей на голову и подождала, пока та посмотрела ей в глаза. Потом Кристина села рядом с собакой, скрестив ноги, стала почесывать ее за ушами, и та доверчиво положила ей лапу на колено – к огромной досаде пограничников. На следующий день, после бесконечных телефонных звонков в болгарское полицейское управление в Софии, пограничники, наконец, согласились поднять шлагбаум и пропустить путешественников. Оказавшись посреди нейтральной полосы, Кристина попросила Анджея остановить машину. К его удивлению, она встала под дождем, посвистывая. Внезапно овчарка сорвалась с привязи и помчалась к Кристине, и когда та присела, собака стала облизывать ей лицо. Это был маленький, но приятный триумф на прощание. Позднее друзья говорили, что Кристина флиртовала с животными, как с мужчинами, обладая над теми и другими загадочной властью [35]. Удовлетворившись представлением, она послала собаку назад, но это был не единственный патрульный пес, которого она смогла приручить за военное время.

С турецкой стороны границы «опель» привлек всеобщее внимание. Один из пограничников, вооруженный штыковой винтовкой, сел в машину, чтобы сопровождать их, а потом конфисковал автомобиль. Анджей пытался возражать, но они с Кристиной сильно устали, так что он согласился взять расписку и на такси доехать до «Парк-отеля» в Пере, историческом квартале центрального Стамбула; этот отель порекомендовал им Эйдан Кроули. Там они вымылись, выспались – как сказал Анджей, «нырнув в благословенную праздность» [36].

Некоторое время спустя Кристина выглянула из окна отеля, чтобы посмотреть на старые кварталы Стамбула, поднимающиеся по склону от заполненных судами вод Золотого Рога. Другой агент, останавливавшийся в «Парк-отеле», описывал этот вид: «великие мечети Баязида и Сулеймана в окружении лабиринта домов… прямо напротив вздымались шесть минаретов мечети Султан-Ахмет, а рядом с ней – огромный купол Святой Софии. Оттуда начинался спуск к дворцу-сералю и дальше к морю… Затем… за сияющей голубизной Мраморного моря лежало побережье Азии с районом Скутари, стерегущим вход в Босфор, и возвышенностью… над ним» [37]. Однако не всех поражала красота Стамбула. Кроули считал, что, помимо нескольких живописных старых деревянных домов вдоль Босфора, городская архитектура была «уродливой и лишенной самобытности» [38]. Но Кристина не могла оторвать глаз от вида города.

Пока Западную Европу рвали на части, в Стамбуле все оставалось на удивление спокойно. Огромные купола и минареты пронзали туманы над Мраморным морем, регулярно раздавались голоса муэдзинов, призывающих на молитву, эхом откликались крики уличных торговцев; Турция сопротивлялась попыткам вовлечь ее в войну, сохраняя в городе атмосферу стабильности. В то же время Стамбул не отказывался от исторической репутации центра международных интриг. Едва ли нашлась бы нация, вовлеченная в войну и не представленная в кафе на Босфоре или в отелях Перы. Немцы и итальянцы, британцы, французы и русские ходили по одним и тем же узким улицам, шарахались от бродячих собак, покупали книги, заказывали напитки, оливки и макрель из Мраморного моря в одних и тех же лавках и ресторанах.