Шторм

Бродя по пляжу, я приветствовал восхождение бледной круглой луны над горизонтом, явившейся после заката солнца. Будучи в нетерпении, я прикинул расстояние до рифа и, недолго сомневаясь, вошел в спокойные вечерние воды. Теплая влага приятно обволокла кожу – лишь шрам начинало слегка тянуть всегда, когда он намокал. Подарок русалки действительно умел напоминать о себе. Даже если бы я хотел забыть прекрасное лицо обладательницы хвоста, стоило принять душ или посетить бассейн, тяжесть шрама тут же возрождала образ юной богини, некогда стонущей в моих руках. Если закрыть глаза, можно было легко представить, будто она прижалась в глубоком поцелуе к моей шее прямо сейчас.

Если я и надеялся на то, что это особое место и правильная океанская вода сделают меня тритоном, то ошибся. Магия не работала. Нужно было что-то еще, о чем не прочитаешь на сайтах, созданных человеком. Либо все это был обман, а Белла – плод моего болезненного разума, пострадавшего в урагане. К счастью, шрам не давал забыть, что случившееся приключение – истинная правда.

Выбравшись на скалу, я стряхнул воду с волос и уселся ждать, переходя попеременно от отчаяния к надежде. Взрослый мужик, а поверил в сказки. Мне хотелось наорать на себя. Бросил все, и ради чего? Чтобы в одиночестве на всеми забытом острове смотреть на луну, надеясь на превращение в морское чудовище? Если бы мои друзья узнали мои мысли или хотя бы успели заметить тревожные признаки моего безумия, вместо острова я находился бы сейчас в белой палате с мягкими стенами и крепкими решетками на окнах. И были бы правы.

Луна полностью взошла на черном звездном небосводе, а чуда все не происходило. Темные волны мягко лизали мои ноги до колен, и пальцы, несмотря на высокую температуру воздуха, потихоньку начинали коченеть. Ничто не предвещало появление русалки: море было спокойным и равнодушным, лишенным всякого волшебства.

Сиротливо улегшись на скале в неудобной позе, я то злился, то жалел себя. Утро застало меня все там же и все таким же одиноким: разбудили жаркие лучи солнца и соленые брызги волн, плюхающие в лицо. Разочарование было не передать словами, а тоска по предательнице-русалке стала просто невыносимой. Пусть мой прилет сюда был поступком безумца, но меня ведь поддерживала надежда. Теперь она умерла.

Попеременно то злясь, то впадая в глухое отчаяние, я перекусил на берегу продуктами, которые в изобилии привез с собой, надеясь угостить морскую обитательницу вкуснейшей человеческой пищей.

Весь остальной день я провел на рифе, ныряя и исследуя дно, ища хоть какие-то намеки на то, что я должен дальше делать: возможно, Белла оставила мне какой-то знак. Ничего. Только шрам ныл все сильнее, доставляя настоящее беспокойство, потому что казалось, что он тянет меня на дно. Словно из-за него я становился в два раза тяжелее, боясь не выплыть на поверхность, когда преодолевал сопротивление воды.

Уныние овладело мной к исходу вторых суток. Полная луна гордо светила над головой, но море оставалось безразлично спокойным, а ведь если бы русалка сбежала ко мне, случился бы шторм? Всю ночь я не смыкал глаз, апатично подавая световые сигналы мертвой воде с помощью фонарика, как будто кто-то захотел бы мне ответить.

Фаза полной луны была на исходе, когда на третью ночь я услышал всплеск. Вскочив, я яростно светил на бездушную воду, надеясь увидеть лицо русалки или хотя бы хвост, какую-то рябь, сигнал присутствия.

– Белла! – закричал я отчаянно. Лишь слабый шелест ветра был мне ответом. Вокруг – ни души.

Спустившись в воду, я поплыл вперед, ныряя в чернильную темноту. Рифы были пусты и мрачны – рассеянный лунный свет не добирался сюда. Слабенький луч фонарика едва подсвечивал морские глубины, выхватывая тут и там хаотичное скопление камней и причудливо изогнутых цветных коралловых веток. Мелькнувший хвост на поверку оказался крупной рыбкой, панически забившейся в расщелину при моем приближении.

Сделав глоток воздуха, я погрузился снова, морщась и потирая шрам, действующий в воде словно удавка, тащащая вниз. Нырять с ним было легче, чем раньше, но ночью в полной темноте можно было легко потеряться в черной бездне и ненароком остаться в ней навсегда, став кормом для рыб.

Заметив взвесь песка от чьего-то сильного движения, я поплыл дальше, отдавая себе отчет, что все мои попытки – бесполезны. Белла не появится. Может, она и собиралась, но строгие правила не позволили ей сбежать. А может она забыла меня, как и говорила. Ее чувства остыли. Что я здесь делаю? Мне стоит вернуться на берег, выбросить из головы глупые мечты и отправляться домой. Не было смысла в моем странном и опасном поведении. До конца полнолуния было всего несколько часов, и от моей надежды не осталось даже крупицы. Напрасно я сюда приехал.

С трудом вырвавшись на поверхность, я лег на спину, судорожно вдыхая необходимый кислород. Волны тихонько покачивали меня, стараясь хлестнуть в лицо, и я устало поплыл к рифу, смирившись с поражением. На сердце лег тяжелый камень, разум съедало разочарование и досада. Я вел себя как глупец, все это время рассчитывая, что обещания русалки были правдивы.

В воспоминаниях болезненно мерцал образ красивейшего лица, ярко-зеленых удивленных глаз, взирающих на человеческий мир с детской непосредственностью, приоткрытых чувственных губ и изящных плеч, маленьких ступней, впервые ощущающих почву, и юного тела, охотно отзывающегося на мои прикосновения. Я закрыл глаза, лениво двигая ногами и не пытаясь бороться с горечью утраты. Смогу ли я когда-нибудь забыть Беллу? Или мой безумный удел – каждый месяц в полнолуние быть здесь, потеряв себя? Это не закончится ничем хорошим, точно. Просто забыть и жить как прежде – не мое кредо.

Сморщившись от холодного течения, лизнувшего спину, я перевернулся, чтобы скорректировать путь. Вокруг стояла непроглядная мгла, даже луна скрылась в серых перистых облаках. Свет фонаря тоже не давал ответа, далеко ли до рифа. Мне-то казалось, что я нырял совсем рядом с ним, и возвращение не должно было занять больше минуты. Однако, куда не повернусь, я видел лишь рябь моря, без начала и конца.

Набрав воздуха, я ушел под воду, чтобы определить по дну, куда плыть – коралловые рифы постепенно поднимаются к берегу. Но морской простор подо мной оказался бездонным, чернота, разрезаемая тонким лучом фонаря, выглядела бесконечной. И если судить по течению, тянувшему прочь, отнести меня уже могло куда угодно от спасительного берега.

Я запаниковал, вынырнув и озираясь вокруг. Какого черта я не оставил себе какой-нибудь ориентир на рифе? Я был заядлым путешественником, так что о технике безопасности знал все. Так отчего ж настолько по-идиотски расслабился?

Луна вышла из облаков, но мне это не помогло: берега не было видно. Любое темное пятно на горизонте могло оказаться как островом, так и обычным туманом. Я дернулся плыть поперек течения, чтобы не снесло окончательно, надеясь каким-то образом продержаться до рассвета. Но я уже давно находился в воде: пальцы онемели, а это был паршивый признак. В голову, как червоточина, залезла неприятная мысль: так и кончают придурки, постоянно ищущие приключений на собственную задницу. А чего я ожидал? Знал же, что море - не гостеприимный дом, а большой риск. Надо было сидеть дома!

Почувствовав спиной более теплую воду, я снова лег на спину, приберегая силы. Иногда подавал фонариком сигнал SOS в какую-нибудь из сторон. Дышал глубоко и ровно, хотя с каждым вдохом требовалось все больше усилий, чтобы удержаться на поверхности.

Когда свело ногу, пришлось согнуться, чтобы выпрямить пальцы. Они уже стали нечувствительны к прикосновениям, а вода тут же накрыла с головой. Я знал, что это конец, бесполезно бороться – если начались судороги, ничто уже не спасет, тем более у меня не было спасательного жилета. Пять минут осталось, не более того. Как назло, еще и шрам гантелей тянул вниз.