Штормовое предупреждение

Герике поднял скованные запястья:

— Может, это можно снять? Кроме всего, я же нахожусь в клетке.

— Извините — покачал Воан головой. — Но, может быть, вы почувствуете себя немного лучше, если узнаете, что пару часов назад мы получили разведрапорт от наших норвежских друзей в Бергене. Похоже, что U-235 под командованием контр-адмирала Фримеля дошла благополучно, минус семь-восемь метров носа.

Несколько мгновений Герике не мог воспринять сказанное и не смог что-либо ответить, так как снаружи раздались свистки проводников, топот бегущих ног.

Воан чопорно сказал четким, точным голосом:

— Что ж, капитан, я могу лишь пожелать безопасного путешествия через все опасности Северной Атлантики.

Герике улыбнулся:

— Будет иронией судьбы — оказаться в визире перископа старого камрада.

Воан отдал честь, кивнул Фишеру и, хромая, сошел на платформу. Джего сказал Герике:

— Я буду заглядывать время от времени. Путь до Глазго займет часов двенадцать или чуть больше.

— Я, собственно, не тороплюсь.

Джего вышел и к решетке подошел Карвер:

— Я тоже, сынок — мягко сказал он, — и для начала я снова заберу медали.

***

На Фаде дождь налетал с гавани и барабанил по окнам старого коттеджа. Рив сидел за столом, открытый дневник лежал перед ним. Ежедневный записи были старой привычкой, приобретенной в молодые годы на море. Не столько записи о событиях, сколько попытка сформулировать мысли. Он приложил спичку к трубке, взял ручку и начал писать.

«…моя жизнь, если ее можно назвать жизнью, стала странным делом, разновидностью метаморфоза, в котором все изменилось. Оливер Веделл Холмс однажды сказал, что от человека требуется, чтобы он разделял в опасностях бытия деяния и страсти своего времени, не рассчитывая выжить, и большую часть своей жизни я следовал его заповеди с необычайной верой. Но теперь я запутался в паутине дней, время шествует медленным темпом, и к какой же цели? Каков конец?»

Он положил перо и потолках ногой овчарку, развалившуюся на коврике перед камином:

— С дороги, рыжий дьявол.

Рори неохотно отодвинулся, Рив добавил в огонь несколько торфяных брикетов, потом посмотрел на часы:

— Почти время, Рори. Посмотрим, нет ли сегодня чего для нас? Может, там кто-нибудь в самом деле вспомнил, что мы еще существуем.

Радио стояло на столе у окна. Он сел, надел наушники и начал передавать:

— Сахар-один на Фаде вызывает Маллейг. Как слышите?

Рори сел рядом, Рив потрепал уши пса и попытался снова. Почти сразу пришел ответ:

— Сахар-один, я Маллейг, слышу вас чисто и громко. Для вас есть сообщение.

Рив почувствовал внезапное возбуждение.

— Адмирал Рив? Здесь Мюррей, сэр.

— Чем могу быть полезен? — спросил Рив.

— Для вас сообщение из Лондона, сэр. Просто передают, что ваша племянница на пути к вам на несколько дней.

Рив сказал автоматически:

— Чудесно. Когда она появится?

— Завтра. Боюсь, я не знаю точнее. Знаете, какова сейчас погода. Как с транспортом на Фаду, сэр? Не думаю, что у меня будет что-нибудь официально доступное.

— Все в порядке — сказал Рив. — Я присмотрю что-нибудь здесь.

Он собрался с силами:

— Есть что-нибудь для меня, Мюррей?

— Боюсь, что нет, сэр — сказал Мюррей и добавил — Извините, адмирал.

— Не извиняйтесь — горько сказал Рив. — Никто не извиняется, почему вы должны? Конец связи.

Он выключил радио и сидел, уставившись в пространство, рукой лениво играя ушами Рори. Будет славно снова увидеться с Джанет, услышать от нее новости, но этого недостаточно. Совсем недостаточно.

Пес заворчал, когда рука схватила слишком сильно, и Рив быстро поднялся:

— Извини, парень. Я сегодня не в лучшей форме. Пойдем на свежий воздух.

Он снял с двери ветровку и вышел, Рори за ним. Парус нельзя было поставить — ветер дул с плохого направления, поэтому он работал на дрезине руками весь путь до Южной Бухточки. Спустившись к спасательной станции, он увидел, что задняя дверь лодочного сарая открыта. Мердок, укрывшись от дождя, сидел в старом кресле, починял сеть, разложенную на коленях.

Он поднял глаза, на изборожденном погодой лице эмоции не отражались, руки продолжали работать:

— Хороший день или плохой, Кэри Рив?

— Разве у меня есть выбор?

— Похоже на то. Хотите глоточек?

— Может, позднее. Завтра в Маллейг лондонским поездом приезжает моя племянница.

— Славно.

Мердок расправил сеть:

— Тем же поездом на побывку приезжает молодой Лаклан Макбрейн. Его мать сказала мне вчера.

— Парашютист, не так ли?

— Так. Если нет возражений, я переправлюсь на вашей «Катрине» и заберу его. Захвачу и вашу племянницу.

— Было бы прекрасно — ответил Рив.

***

Герике улегся на мешках с почтой, закрыв глаза в притворном сне. Карвер и два старших матроса играла в карты. Фишер читал книгу.

В дверь постучали, Фишер открыл ключом, вошел Харри Джего:

— Все о'кей?

— Кажется, да — ответил Фишер. Они прошли к проволочной сетке. — Последний час он спит.

— Прекрасно. Если есть время, пойдемте со мной в спальный вагон, найдем доктора Манго. В моем вещмешке есть бутылка скотча и мы могли бы немного испортить ее.

— Звучит заманчиво — сказал Фишер, выходя за ним.

Карвер закурил сигарету и с хрустом почесался:

— Все у них, чертовых янки.

— О чем вы, чиф? — спросил Хардисти.

— Ну, доктор Манро. Милая юбочка, могу уверить, едет до самого Маллейга. Ее дядя, американский адмирал, живет на каком-то острове во Внешних Гебридах. Она получила отдельное купе там, в спальном вагоне. Джего спит с ней. — Он бросил карты. — Опять мухлюешь. Сдавай снова, Райт, только на этот раз дай мне хорошие карты.

Он встал и через сетку уставился на Герике:

— Вы спите, капитан?

Герике, не отвечая, тихо дышал с закрытыми глазами и Хардисти сказал:

— Оставьте его, чиф, ради бога. Он никуда не денется.

Карвер неохотно отвернулся, сел и взял карты. Глаза Герике позади него на мгновение приоткрылись.

***

В Тронхейме шел сильный пронизывающий дождь, когда Хорст Неккер с Руди Хюбнером поднимались по ступенькам главного входа оперативного штаба. Они были еще в пилотских комбинезонах, только что вернувшись из восьмичасового разведывательного полета далеко в Баренцево море и обратно.