Штурмуя Лапуту

Из сгинувших богатств более всего было жаль аккумуляторную дрель и компактный электрогенератор — сейчас бы очень пригодились. Впрочем, ножи и пилка-ножовка уцелели, а руки помнят простую до-Прыжковую жизнь. Справимся.

— Ого! Укс, ты только глянь! — завопила Лоуд. — Это же он!

— Что там еще? — пилот оторвался от работы.

Выше «вот-этого-самого» дрейфовал остров гораздо покрупнее размерами. Нет, не дрейфовал — двигался по течению, подрабатывая двигателем, шел не очень быстро, но уверенно. Подошва «линзы» привлекала особое внимание — там что-то сверкало, холодновато, красиво и неестественно. Что за двигатель странный?

— Он! Лапута! — Лоуд, размахивая монокуляром, выпрыгнула из гондолы. — Сигнальте, чего застыли?!

Остров прошел в двух воздушно-морских милях выше и правее. Укс опустил флаг-багор с наскоро привязанной рубахой. Не заметили, что логично — под таким углом сверху не очень-то видно. А если бы и заметили? Что им за дело до крошечной линзы и трех козявок? Тут этих дрейфующих островов, как тех крошечных безымянных песчинок. Кому они интересны? Особенно если ваш прогрессивный остров не бессмысленно дрейфует, а целеустремленно идет по своим делам.

Да и смотрят ли они по сторонам? Про Лапуту пилот когда-то читал, но сейчас помнилось смутно. Излагал тот автор, конечно, оригинально, но истинный смысл философского построения от Укса тогда ускользал. Помнится, пришлось отложить книгу, так и не осилив. Это Профессор произведением восторгалась, правда, ей больше фрагменты про еху нравилось. «Как точно, как изумительно документально и ярко отображена суть этих псевдо-разумных существ».

Кочегар вновь рыдал, глядя вслед сверкающему острову:

— Кинули, у, вбивци! А еще Европа, финны, суки! Лапуттяне оленьи, морошканцы погани!

Укс вопросительно глянул на напарницу.

Профессор махнула зеленой лапой:

— Не обращай внимания, он их с лапландцами путает. Совсем чердаком двинулся, к истокам хвоста скатился. Но значит, она существует! Лапута, мечта моя! Я ж у автора уточняла, а Джонатан этак уклончиво отвечал «легенда, философское допущение». Таился декан, ох, таился. Нужно брать! Грузчик, слышишь?! Этот остров должен быть наш!

— Что ты гонишь? Он много выше нас прошел, да еще с двигателем. Пусть очень странным двигателем, но все же маневр дает. Как мы такой остров возьмем? И зачем? В практическом плане, как бы не обижая ученых в принципе… конкретно эти мудрецы нам вряд ли помогут, поскольку слегка полоумные.

— Это да, — подтвердила полная энтузиазма Лоуд. — Патентованные сумасшедшие профессора, прям полнехонький остров. Я мечтала воочию глянуть. Но это ладно, это у меня личное. А вот с практической точки зрения у них там полные библиотеки и лаборатории, аж ломящиеся от самых дурацких открытий. А у нас какова текущая ситуация? Квазидурацкая! Там все ответы найдем, точно говорю — там!

В данном случае Логос был на стороне Профессора. Дурацкое дурацким выбивают, способ воздействия многократно проверенный лучшими философскими и научными школами всех времен и народов.

Укс пожал плечами и вернулся к работе. Как бы там ни было, нужно выбираться с вот-этого-самого.

Глава вторая Пробный эксперимент

Человек работал иглой у края крошечного мира. Без спешки, но быстро укреплял дополнительными швами края ткани, примерял на каркас, и снова укреплял. Изредка поглядывал за грань песчаной линзы. Работа руками не мешала размышлениям — тоже неспешным, весьма трезвым и спокойным. Человек привык ходить по краю. Невысокий, худощавый, хотя и не худой — сухие плети мышц четко стягивали-обтягивали легкие кости. Темноволосый, коротко и практично стриженый. Седину, тронувшую виски, рассмотреть непросто. Возраст… сложно сказать, вряд ли человек и сам мог точно припомнить, сколько ему лет. Да и к чему вспоминать? Между 28-ю и 42-мя годами — устроит такой ответ праздного наблюдателя?

Человек не любил лишних вопросов. Возможно, потому что не всегда был человеком.

Боред — отдаленный потомок богов, вернее, член племени, всерьез считавших себя полубогами. Ошибались. Самодовольные и высокомерные, весьма плохо кончили — стали людьми. Нормальными, разучившимися летать людишками.

Обнаженную спину работавшего на краю человека покрывали густые рисунки татуировок. Давние шрамы от срезанных крыльев под этим сложным цветным узором практически не разглядеть. Зато хватало иных очевидных шрамов: на руках и ногах, на ребрах, на стриженом затылке. Бывшего полубога жизнь изрядно била и ломала. Умирал дважды. Или трижды? Нет, не стоит интересоваться столь интимными подробностями чужих, давно ушедших дней. Пустое любопытство и расспросы весьма легко обернутся болью.

В боли человек на краю разбирался. Он вообще был весьма опытен, умел обманывать и убивать не колеблясь, буднично и деловито. Ему давным-давно было нечего терять.

Почти нечего. У каждого разумного существа есть нечто дорогое и ценное. Пусть и относительно. Иной раз это сущая мелочь, забавная привычка или смешная привязанность.

Давно разжалованный полубог усмехнулся и принялся в очередной раз примерять ткань на стойки-растяжки.

Любая привязанность — лишь забавная слабость. Вот новый сложный вызов судьбы — это весьма любопытно. Логос наблюдает, скалится до ушей. Что ж, действительно весело.

Когда-то юного полубога звали воистину божественно: Уайксс из Акропоборейсеса-что-воздвигнут-на-краю-Мира. Жизнь, отобрав крылья, сократила имя до Укса. Возможно, процесс продолжится и бытие, бегло чиркая стилом, доведет имя до абсолюта. Эй, червяк, тебя зовут — У? Что хихикаешь, безмозглый?

Весельчак У. Нужно будет спросить у Лоуд — наверняка господин с таким именем существовал где-то в мирах. В мирах вообще встречается крайне мало абсолютно оригинального. Но, к примеру, нашего оборотня это обстоятельство ничуть не огорчает — везде чувствует себя как дома, уж что-то привычное и знакомое в любом местечке непременно да обнаружится. А почему бы и нет? Логос лишь снисходительно разводит руками: Единый Мир велик, отдельные миры лишь залы его бесконечного дворца, распахивайте двери, веселитесь, умирайте и возрождайтесь — для того и существует Единство Мира. Или не для этого? Эх, наивны вы, букашки-таракашки, забавные, двуногие, летучие и поскакучие.

Человек Укс вытер о штаны взмокшие ладони. Осталось немного, почти готов аппарат. Поднажмем. Вовсе не философия движет миром. Просто людям постоянно жрать охота.

* * *

— Так-так… — Лоуд, заложив руки-лапы за спину, задумчиво обошла конструкцию. — Впечатляет. Особенно лаконичной компактностью. Еще раз напомни — а почему нельзя было просто парашют соорудить? Сиганули бы нормально. Кстати, я с парашютом-то прыгала.

— Напоминаю. На парашют у нас строп не хватит. И со слабой управляемостью парашюта мы почти гарантированно промахнемся мимо цели. А на дельтаплане ты тоже летала, чего тут вдруг тормозить и ссаться-то?

— Так тот дельтик раза в четыре покрупнее был, — напомнила болеющая, но памятливая оборотень. — А этот чисто кошачьих размеров. Мы котят топить собираемся или следовать по неотложным делам?

— Не бухти. Классическая схема с добавлением возможностей МПК. Модуль планирования и коррекции сейчас в моде, даже ты, гуманитарно-научная, должна это знать. Нормально пойдем.

— Спорить не стану. Спец по методам авиа-крушений у нас ты, — признала Лоуд. — Но если убьемся, студенты тебя проклянут в веках. Будут везде Прыгать и рисовать по стенам миров твои непристойные изображения.