Шут
Шрифт:
До того страшного дня, когда вернулся из похода в Тайкурдан...
И потому у Элеи было особенно скверно на душе, когда она понимала, что при всех своих достоинствах муж почему-то не стал для нее тем человеком, при встрече с которым сердце начинает колотиться быстрей, а мысли теряют связность, обращаясь горячими, воспламеняющими сознание искрами...
И все же, она оставалась его женой. Уж страсть там или не страсть, но Руальд был ей дорог, пусть тихо и без огня, но она любила его, привязалась к нему... Потому-то, углядев Патрика в числе прибывших, Элея вздохнула с облегчением: как знать, быть может, он действительно сумеет помочь своему королю? Быть может, не зря она рисковала людьми из Золотой, отправляя ему свой призыв...
3
Возвращаясь к себе, Элея собиралась решительно пройти мимо комнаты, в которой поселили шута. И, конечно
Так же, как недавно в подземелье, Элея на миг застыла перед дверью комнаты. Но стоять и набираться смелости чтобы войти, у нее не было времени. В любой момент в коридоре могли появиться слуги или кто-то из придворных. А им уж точно покажется странным, что королева топчется у двери заезжего господина точно служанка. Элея подняла руку и коротко, как всегда громко, постучала, почти сразу же толкнув створку.
В комнате царил полумрак, только слабый огонь в камине освещал беленые стены и высокую кровать. Патрик спал. Спал как дитя, смешно разметав в стороны руки и ноги, сбив в кучу простыни и одеяло, которое опутало его от бедер до груди. Видать, неспокойные сны снились ее заморскому гостю... Но он не проснулся ни когда королева стучала, ни когда вошла, позволив сквозняку шумно колыхнуть пламя в очаге.
Элея осторожно прикрыла за собой дверь и подошла к кровати.
'Вот он твой шут... напился вина и спит себе, лукавый демон...'
Такой же удивительный и непостижимый, как всегда. Такой же хрупкий и далекий... Неведомый и родной...
Перед глазами Элеи вдруг совершенно отчетливо встал тот жуткий день, когда она нашла шута на полу в его комнате...
Королева заглянула к нему почти случайно: просто шла от мадам Сирень, чья мастерская располагалась в том же крыле замка, и, проходя мимо шутовой двери, вспомнила, что этот бездельник последние несколько дней не изволил приходить на вечерние трапезы. Элея сердито постучала в его покои, но ответа не дождалась. Она уже почти ушла, решив, что его нет на месте, только какая-то неведомая сила остановила ее... Элея толкнула дверную створку и изумленная застыла на пороге. Бледный и нагой, он лежал подле кровати на каменном полу так неподвижно, что показался ей мертвым. О, как она сердилась на него за это нелепое представление - но потом, потом... А в тот момент Элея просто онемела от ужаса. Несколько мгновений спустя она увидела, что он все-таки дышит - тощие ребра едва заметно двигались под обтянувшей их кожей. Королева стиснула зубы, не позволяя себе броситься к нему, пустив слезу от жалости. Вместо этого она развернулась и вышла прочь - чтобы, встретив старшую горничную, лицемерно потребовать от нее немедленно передать господину шуту повеление 'явиться на почетное собрание'. Горничная явилась к ней сама через несколько минут, растерянная и слегка напуганная. Сообщила, что сей господин навряд ли сможет порадовать королеву своими выкрутасами... Дескать, приболели оне изрядно, препоручены заботам одной ответственной служанки.
Даже лекаря ему не вызвали...
Только спустя почти день она вновь зашла к шуту - высказать свое неудовольствие, наговорить надменных гадостей и дать понять, как глубоко ей безразлично то, что он болен. Элея даже на миг не допускала мысли о том, чтобы показать шуту свое беспокойство и сострадание. Нет, только не ему! Она изображала праведный монарший гнев, а сама думала в тот момент только об одном - как ужасно он выглядит, какие грустные у него глаза...
Элея не удержала вздоха, вспомнив, сколько сил приходилось прилагать, дабы носить эту маску безразличия. Носить годами, днем и ночью. Не смея даже себе признаться, что жизнь без этого дерзкого невоспитанного мальчишки - лишь череда серых дней... В Брингалине все стало иначе - здесь она имела полное право относиться к нему с особым вниманием. Здесь он - герой, ее спаситель, достойный сидеть по правую руку от короля.
Теперь она могла даже рассмотреть его внимательней, чего не позволила себе в тот день. Обычно одежда тщательно скрывала руки и ноги шута, словно он стеснялся своего тела. Из случайных обрывков фраз, мимолетных замечаний Патрика Элея догадывалась почему... Пат, глупый, полагал, будто выглядит слишком 'немужественно'. Да, конечно - ее шут не мог похвастать
таким ростом и обхватом бицепсов, как Руальд. Но стыдиться ему было нечего - в неровном свете камина Элея разглядела, что обнаженное тело его столь же приятно взгляду, сколь и лицо. Это было точеное тело акробата, таящее скрытую силу: каждый изгиб плеча, груди или ноги говорил о том, что под гладкой кожей дремлют упругие мышцы. Элея улыбнулась, представив, как красиво перекатываются они, когда Пат принимается вытворять свои завораживающие трюки... Боги, что он вытворял порой! Казалось, земное притяжение не существует для этого человека... И всякий раз, когда шут, рискуя свернуть шею, совершал свои безумные прыжки, сердце у королевы замирало от невыразимого восторга и ужаса. Она не раз слыхала, что акробаты много падают и постоянно повреждают свое тело, что к тридцати годам они уже едва ли способны работать... А Пат? Сколько раз приходилось ему расшибаться?Ей было известно о нем так мало...
Вздохнув, Элея отошла от кровати - ей совсем не хотелось, чтобы шут, случайно проснувшись, увидел здесь свою королеву. Довольно уже того, что отец обо всем догадался. Сам Патрик пусть и дальше думает, будто значит для нее не больше, чем шум ветра за окном...
Королева приласкала его взглядом и со вздохом встала.
'Какой бесконечный день!..
– думала она, устало расправляя плечи.
– Еще утром мы с тревогой смотрели на горизонт и ждали, когда там появятся паруса и белые флаги Островов... А теперь мой муж - уже узник подземелий Брингалина... а его шут - почетный гость, с которым отец говорит почти на равных. Подумать только...'
Перед уходом королева подбросила в камин поленьев - ночи в Брингалине холодные, а сам Патрик не удосужился позаботиться об огне.
Ее девочки-служанки давно спали на своих широких сундуках подле кровати госпожи, и Элея не стала тревожить их. Она сама переоделась в ночную сорочку и умылась над глубокой чашей. Комната королевы была просторна, но совсем не походила на опочивальню в Солнечном Чертоге. Элея никогда не понимала чрезмерной тяги Руальда к роскоши. Для уюта ей было вполне довольно нескольких невесомых шелковых занавесей, и нежнейшего цвета шпалер с цветочными узорами, что закрывали каменные стены. А особенную радость доставлял деревянный паркет - она так любила ступать по нему босыми ногами. К тому же, в зимнее время он помогал сохранить в комнате тепло.
Элея долго еще не могла лечь спать, сидела у окна, расчесывала густые волосы частым гребнем. Они теперь не скоро вновь отрастут до прежней длины, но королева не огорчалась. Одно воспоминание о том, как Патрик изображал ее самую, прицепив обрезанную косу к своей лохматой голове, вызывало у Элеи неудержимую улыбку. Все-таки это было восхитительное представление! Только, видят боги, она едва не потеряла разум, когда поняла, что глупый шут не последует за ними на корабль. Как бы она жила дальше, погибни он тогда в этом проклятом Улье?
Конечно, Элея всегда знала, что скрытный Руальдов любимчик только прикидывается циничным нахалом - отец и Ваэлья научили ее видеть истинную сущность людей. Но королева даже представить себе не могла, чтобы господин Патрик, весьма далекий от героических порывов, решился на такой отчаянный поступок. Он ведь знал, на что шел. О боги, и как же он все-таки остался в живых?!
'Так рисковал... А сегодня даже не нашел минутки, чтобы поздороваться, - Элея видела, конечно, что шут кидал на нее долгие задумчивые взгляды и понимала, как не с руки ему было разговаривать с ней через голову отца... К тому же она так старательно делала вид, будто не замечает его... А на самом деле весь вечер ждала, что дорогой гость не выдержит и все-таки заговорит с ней первым. Да куда там...
– Все мужчины таковы, - вздохнула она, - редко, когда понимают, в чем на самом деле нуждается женщина... Ах, мамочка, отчего же ты так рано покинула нас? Как бы я хотела сейчас поговорить с тобой об этом...'
Она отложила гребень в сторону и устало прикрыла глаза. Маму Элея помнила очень хорошо: когда та ушла в иной мир, принцессе уже шел двенадцатый год. Королева Таэна была похожа не нее саму сегодняшнюю, только еще более утонченная и нежная. В детстве Элее казалось, ее мать - совсем как сказочная фея... А теперь она вдруг поняла, что у Таэны и было нечто общее и с Патриком... Какая-то внутренняя хрупкость, которую нельзя увидеть глазами, можно только почувствовать.
'Он здесь...
– думала Элея, забираясь в постель и укутываясь теплым одеялом, - Завтра. Завтра я, наконец, поговорю с ним'...