Шварцкау

— А что я, по-твоему, Тедди, педик, что ли?

Беседа вдруг приняла совершенно иной оборот, нежели тот, который планировали и Тильгаузен, и Хирш.

— Нет, Берт, я ни о каких педиках не говорил, я сказал: ты и бабы — смешно. В том смысле, что тебе железки важнее всех баб, а не то, чтобы ты очень старый, понимаешь?

Сказав все это, Хирш перевел дух и по выражению лица главного механика понял, что допустил небольшую оплошность. Ну, или завалил всю беседу, поскольку лицо Берта Тильгаузена пошло пунцовыми пятнами.

— Знаешь, Тедди, я бы не хотел обсуждать с тобой свою личную жизнь…

— Так я не за этим сюда пришел, Берт! — спохватился Хирш. — Я же к тебе по делу, честное слово!

— Ну и что у тебя за дело? — спросил старший механик.

— Я хочу поговорить о моем «грее».

— А что о нем говорить, Тед? Машина в полном порядке, заряжена, смазана, покрашена. Какие проблемы-то?

От второго ангара Тильгаузену активно жестикулировал Грапс, но тому сейчас было не до него.

— Давай вернемся к главному ангару, из которого ты неожиданно появился, и я тебе все покажу.

— Ну давай вернемся, Тед. Надеюсь, ты скажешь мне умные вещи, а не как обычно.

— Я никогда не треплюсь, Берт! — возразил Хирш.

— Почти никогда, Тед, — парировал тот.

— Хорошо, пусть «почти», но в этот раз я пришел по делу.

— Хорошо, что ты хочешь?

— Открой ворота, и я все скажу…

— Ну изволь…

Переносным пультом Тильгаузен включил привод, и огромные створы разошлись в стороны, обнажая ряды запасных опор, пушек, приводных механизмов и тяг главных манипуляторов.

— Ну и что, Тедди? К чему тебе эта выставка?

— Выставка ни к чему, Берт, но вон та оглобля в правом дальнем углу очень привлекает мое внимание…

Старший механик из-под руки посмотрел на запыленный угол и понял, что имеет в виду лейтенант Хирш.

— Тедди, этот «гаусс» очень старый, а к твоей машине пушка не имеет никакого отношения.

— Почему не имеет, Берт? — не согласился лейтенант, который уже несколько месяцев присматривался к этой пушке. Сначала только теоретически, ведь полновесный «гаусс» на его машине не помещался ни по каким нормативам, но после того как Хирш увидел в бою кроху-«таргара» с пехотными гранатометами на подвесках, поначалу неясная мысль стала сформировываться с необычайной четкостью и ночью, после двух пачек печенья и полутора литров шестипроцентного молока, сформировалась окончательно — в деталях.

— Это для тебя совершенно левая железка, Тедди.

— Не левая, у нее с моей пушкой одна база.

— База-то, может, и одна, только у нас этот «гаусс» на балансе числится. Он к нам по недоразумению попал, потому что прилагался к зенитным башням стационарной установки, понимаешь?

— И что?

— А то! Мы должны вернуть его назад — на дивизионные склады.

— Когда?

— В ближайшее время.

— Берт! Я этот «гаусс» в ангаре вижу уже три переезда! А он все стоит в углу, и его никуда не отправляют, — возразил Хирш.

— Ну да, мы все ждем оказии, не гнать же в центр целый транспорт из-за одного «гаусса»!

— Согласен. Тогда поставь его на мой «грей» вместо штатной пушки! — выпалил Хирш, опасаясь, что Берт снова перебьет его.

— Ах, Тедди, — покачал головой главный механик. — Эта пушка очень тяжелая, твоей машине ее никак не потянуть.

— С чего вдруг?

— С того, что у тебя по техзаданию положено навешивать десять восьмифунтовых ракет. То есть — полтора ящика.

— Я их никогда не навешиваю, Берт. Ну кто испугается восьмифунтовых ракет? У вас их, наверно, и в запасе-то нет!

— Ну… есть какое-то количество, но небольшое, — вынужден был согласиться Тильгаузен. — Но потеря огневой мощи, Тед! «Гаусс» сожрет все электричество, на старт ракет его не хватит, а с ракетами ты куда значительнее…

— Ракеты я не навешиваю, Берт, и уже давно. В них нет необходимости, а что касается огневой эффективности, я посчитал, что «гаусс» в семьдесят миллиметров удельно мощнее пушки в пятьдесят шесть миллиметров вкупе с полутора ящиками восьмифунтовых ракет.

— Точно?

— Точно. Могу расчеты показать и справочник, которым я пользовался.

— Не нужно, я тебе верю. Но ты забыл самое главное…

Механик посмотрел на лейтенанта в упор, пытаясь хоть как-то остановить этот беспредел.

— Ты забыл главное, Тедди, твой боекомплект уменьшится с сорока пяти до тридцати снарядов. Ты это понимаешь?

— Наплевать. Я еще никогда больше двадцати железок за раз не расстреливал. Тридцати хватит на самый страшный бой, так что не боись, Берт, дело за тобой — гайки крутить.

— Гайки крутить, — повторил старший механик и покачал головой. Похоже, от этой работы было не отвертеться. — А с чего тебе эта дурацкая идея пришла?

— С того. Джек тут последний раз такие фортеля выкидывал на своем велосипеде. Как врежет в упор из гранатомета, так «гасс» и валится! Жуткое дело, я тебе скажу, чтобы «таргар» такие фокусы выкидывал! Я даже позавидовал со своей пушкой, честное слово!

— Ну ладно, не стони… Попробуем что-нибудь сделать…

— Правда?! — воскликнул лейтенант Хирш, чуть приседая и заглядывая Берту в глаза.

— Да правда, правда, — отмахнулся тот и зашагал в дальний конец двора, где сваривали рассеченную опору «гасса».

— А когда мне приходить? — крикнул ему вслед Хирш. — Вечером нормально будет?

— Вечером — ненормально! Завтра приходи! — не поворачиваясь, ответил Тильгаузен и уже тише добавил: — Как сожрешь все печенье с молоком, так и приходи… Как же вы нас достали со своей инициативой, сидели бы в кубрике да чаи гоняли…

75

Первые трое суток после возвращения из города пролетели как один выходной день, пока Джек занимался тематической коллекцией из журналов, консервных банок и упаковок из-под чипсов. Все эти экспонаты требовали постоянного внимания, ведь их количество росло — об увлечении Джека курицами теперь знал весь городок и каждый норовил принести ему что-то связанное с этими птицами. А Джек им за это показывал практически живую курицу, правда, она у него не двигалась.

— Это ты сам ее дощечками покрыл?

— Это не дощечки, это перья…

— Ух ты, деревянная курица! Я такого никогда не видел!

Люди не всегда понимали смысла работы Джека, но он не обижался. Ему что-то приносили, он показывал курицу, на том и расставались, и больше никто не считал Джека чокнутым — привыкли.

А вчера к нему в кубрик забегал Тедди. То есть лейтенант Хирш. Он что-то бессвязно ему втолковывал, уверяя, что теперь его «грей» будет бегающей гаубицей.

— Мы им покажем, Джек! Мы им покажем, кто в дюнах главный! — пообещал он и так же неожиданно умчался. А еще его не было на завтраке и обеде, но знающие люди утверждали, что лейтенанту все нипочем и его запасов печенья хватит на полгода.