Схватка с судьбой

– Очень часто.

– И они не гневались?

– Гневались. Но, – глаза жреца прищурились, – бездумное послушание во стократ страшнее их гнева.

– Я не верю, что вы могли бездумно слушать кого-то.

– Мог.

– Неужели Ваирак требует каких-то глупостей? – не поверила девушка. – Он вроде такой рассудительный. Ну мне так показалась…

– Да, Господин рассудительнее многих.

– А вы знали других богов?

– Да, – господин Руахаш мягко улыбнулся, но Лирка не могла видеть, какая горечь мелькнула в жёлтых глазах. – Почти шестьдесят лет я был жрецом бога Волпадеса.

– А что случилось потом?

– М-м-м? Ничего особенного, – заверил Руахаш. – Я просто немного, самую малость прозрел и перестал в него верить. Читай песню, будем баюкать твоего соседа.

– Себя баюкай, хребень синаухая! – страшным голосом прорычала Лирка, но жрец с самым невозмутимым видом ткнул пальцем в строку.

Глава 51. Ночь доверия

– Не могу поверить, – шептала Майяри, прижимаясь к груди Ранхаша, пока конь нёс их по улицам города.

Она разведена. Консервативный харен не стал бы врать в подобном.

«Я не хочу красть…»

Разведена. Стала свободной.

Но на такой недолгий срок. И опять замужем.

Выпростав руку из-под плаща Ранхаша, Майяри в свете мелькающих фонарей зачарованно уставилась на серебряный браслет. Не в традициях сумеречников было носить брачные украшения. У них даже замужние женщины от свободных девушек мало отличались. Хотя в разных частях гор были разные порядки. Её в целом мало волновали брачные традиции Салеи, её даже не очень-то интересовало, что именно произойдёт, когда они с Виидашем решат пожениться. Сам ритуал, само церемонное обретение связи не имело для неё никакого священного значения: первый брак так и остался в её жизни просто пониманием, что она стала чьей-то женой, но прочувствовать момент обретения новой связи она так и не смогла.

А здесь смогла.

Сердце до сих пор окружало тепло, сетью растёкшееся по всей груди. Отчего-то казалось, что там, внутри, по рёбрам и живой плоти расползлась печать, связавшая их с Ранхашем невидимой, но ощутимой божественной связью. И Майяри подумалось, что всё правильно. Хаггаресский ритуал – всё же придумка смертных. Придумка, призванная соединять чужие судьбы вопреки желанию хотя бы одной из сторон.

В голове крутились воспоминания о первой встрече с хареном. Майяри тихо рассмеялась, припомнив, как корила себя, что не бросила среброкосого оборотня умирать на болотах. Вспомнила, с каким холодом и неприязнью они общались друг с другом. Перебрала в памяти все их стычки, моменты, когда раскрылся её настоящий запах, когда ей впервые довелось оказаться в постели харена – вот тоже манера озвучивать желаемое, не говоря сперва о причинах! – и когда она ощутила зарождающееся влечение.

Майяри с восторгом смотрела на брачный браслет.

Они пришли к любви от полного равнодушия друг к другу.

Это было так мед-лен-но.

Мысли прервались, когда конь неожиданно резко остановился перед запертыми воротами – неопытная в верховой езде, Майяри едва не скатилась вниз, благо харен придержал – и Ранхаш нетерпеливо постучал по решётке. За оградой кто-то зашевелился.

– Где мы?

Майяри поняла, что в темноте не узнаёт место.

– У меня в городе три дома, – спокойно отозвался Ранхаш. Сейчас он ничем не походил на нетерпеливого мужа, каким был, когда выбегал из храма. – Вот это третий. Сейчас здесь никого, кроме сторожа, нет, и нам никто не помешает.

Уши вспыхнули, и Майяри поперхнулась воздухом. Перед глазами волнующим калейдоскопом промелькнули картинки из подаренной Виканом книги, и девушка неожиданно оробела, вдруг ощутив, что за спиной крепкое мужское тело.

И вспомнила, что харен обещал мстить.

М-м-м… Наверное, следовало бы испугаться, но Майяри посожалела, что даже не успела толком нарваться.

Ворота наконец открылись, и конь нетерпеливо скакнул внутрь. У парадного крыльца, чьи очертания в темноте лишь угадывались, – света в доме не было вообще, – Ранхаш спешился и, подхватив Майяри на руки, решительно толкнул дверь плечом.

Сразу за порогом вспыхнул светляк, но его сияния хватало лишь на то, чтобы не спотыкаться. Вихрем взлетев по лестнице, Ранхаш прошёл до конца коридора и ногой открыл дверь. Майяри только успела увидеть, что это вроде бы гостиная, затем дверь клацнула, закрываясь, а они уже скрывались в другой комнате. Не успела девушка охнуть, как её посадили на кровать, а сам харен остался сидеть перед ней на корточках, смотря на неё снизу слегка светящимися в темноте глазами.

От него так тянуло напряжением, что Майяри невольно пошутила:

– Настала ночь расплаты за мои издевательства?

Ранхаш подался вперёд и, уткнувшись лбом ей в колени, тихо произнёс:

– Ночь доверия, – и, подняв голову, добавил: – Печать Недотроги, Майяри. Нам нужно её снять.

– Тёмные, я забыла…

Нося печать с тринадцати лет, Майяри так привыкла к ней, что даже видя её, безразлично скользила взглядом, не замечая.

– Что тебе нужно, чтобы снять её?

Руки харена неспешно скользнули под подол платья и один за другим стащили сапоги с её ног. Её старые сапоги из драконьей кожи, в которых она бежала из общины. Снял и отставил в сторону. Почему-то это показалось символичным, словно её длительный побег наконец завершился и ей больше некуда идти. Точнее не нужно никуда идти.

– Н-ничего, – по телу прошёлся озноб, когда горячие шершавые мужские ладони легко расправились с завязками и начали стаскивать чулки с ног. – Только немного моей крови… палец поранить… и чуть-чуть времени.

– Хорошо, – руки харена поднялись по ногам ещё выше, и оцепеневшая Майяри ощутила, как с неё стягивают панталоны.

Белая кружевная тряпка полетела на пол, и Ранхаш, приподнявшись, принялся неторопливо расстёгивать пуговки платья на её груди.

– Встань.

Майяри неловко поднялась на ослабевших ногах, и платье стекло по плечам на пол.

– Садись, – и девушка послушно плюхнулась на постель.

Подол нижней рубашки начал подниматься вверх, и Майяри невольно сжала колени, желая прикрыться. Лязгнул вынимаемый из ножен кинжал. Взяв девушку за руку, Ранхаш осторожно кольнул остриём её указательный палец и склонился вперёд, целуя дрогнувший живот прямо в печать.

– Снимай.

Словно продолжение брачного ритуала, так торжественно это прозвучало. Майяри даже немного отпустило, и она смогла расслабиться.

В конце концов, снять печать Недотроги совсем легко. При нанесении на тело женщина закладывает в саму печать ключ, который потом, когда решит открыть своё тело мужскому вниманию, должна начертить на своём теле кровью. Своей. Сама. С желанием снять печать.

Дрожащим пальцем Майяри осторожно вывела прямо поверх печати хаггаресский символ «Ненависть». Кожу мгновенно опалило огнём, на краткий миг живот скрутило от боли, и девушка досадливо зашипела, чувствуя, как с болезненным зудом из кожи выходят вколотые в неё чернила. Давно высохшие, они выходили с потом, растекаясь чёрными, горячими как жидкий воск потёками. Жар усилился, печать окончательно смазалась, утратив свои овальные очертания, и боль наконец начала утихать.

– Кажется, всё, – Майяри вытерла повлажневший лоб.