Сибирская Симфония

— Ты мне,… это самое,… мозги-то не пудри! — вторил третий. — Что я,… что ли, скажешь,… ни разу такой техники не видал? Написано же «Сделано в Сибири». Тут дырка,… должна быть специальная, понимаешь, и написано «для водки», на этих моделях такое есть.

— Может быть, вот? — подсказал Тихон, который стоял сзади.

Второй рабочий посмотрел туда, куда показывал Тихон.

— Ну вот же, написано,… «наливай сюда». А ты говоришь, «для водки»,… «для водки». А тут — «наливай сюда» надпись!

— Какая, на… разница, «для водки» или «наливай сюда»? — воскликнул третий. — Все равно понятно, пока не нальешь — ни… работать не будет.

Леонидыч тем временем достал одну из бутылок, затем молча отстранил спорящих мужиков и вылил в дырку грамм пятьдесят. Аппарат зашипел, загудел, и внезапно из него донесся прокуренный баритон:

— … За зиму мужиками города Нововолчанска было съедено триста сорок тонн пельменей и двадцать тонн икры, черной и красной…

— О как! — удивился Тихон.

— Ты сюда иди, с этой же стороны показывают, — кивнул головой в сторону ящика Алексеич, и сибиряк подошел.

На экране было изображение относительно молодого человека, с короткой бородой и ровной стрижкой. «Интеллигент, — подумал Тихон. — Наверняка из начальства». Мужик на экране тем временем продолжал.

— … Это самый высокий показатель по потреблению пельменей и икры в городе за всю историю наблюдений. Комитет государственной безопасности приступил к проверкам и допросам. Виновные в обжорстве и растрате будут наказаны. Перейдем к другим новостям. Из Усть-Илимска по прежнему поступают противоречивые сведения о количестве жертв нападения медведей на город. Сбежавшие мужики утверждают, что все главные городские органы, почта, телефонная станция и вокзал до сих пор находятся под контролем медведей. Большое Сибирской Начальство пообещало разобраться в случившимся, как только выйдет из внеочередного отпуска. В генштабе не исключают, что город будет подвергнут бомбардировке из новейшего ракетного комплекса случайного попадания «Лось»…

— Им бы только ракетами по медведям, — вставил Леонидыч, диктор тем временем налил себе водки, выпил и продолжил.

— И наконец — главная новость. Ура, мужики. По сообщению ученых, в этом году солнце вернется на большую часть территории Сибири в ближайшие несколько дней. В некоторых городах долгота солнечного дня уже составляет двадцать-тридцать минут…

— Смотрите, и вправду! Вон оно, солнце! — воскликнул Алексеич, показывая в окно на юго-восток.

Люди оторвались от экрана и посмотрели в окно локомотива. В сумраке сибирской ночи, над бескрайними снежными полями и перелесками, виднелся освещенный красным уголок неба. Это был первый солнечный день в году, первые минуты света в сумеречном царстве холода и медведей.

Конечно, солнце проползет всего несколько минут вдоль горизонта и снова скроется на долгие часы. И зима еще будет длиться месяца три, и то в лучшем случае. Но первые лучи солнца согревали душу сибиряков, заставляли улыбаться и радоваться. Раз солнце вернулось, глядишь, так и до лета недалеко!

— А ну его, этот телевизер, — сказал Тихон. — Неси-ка ты лучше сюда, Алексеич, балалайку.

III — Сибирский Эксперимент

III . Сибирский Эксперимент

1. Утро.

Утро в Научно-исследовательском Институте города Сибирска началось, как часто это бывает, с белой горячки одного из безумных ученых.

Заведующий Арчибальд Арчибальдыч прибежал в молекулярную лабораторию позже всех, когда все научные сотрудники, и старшие и младшие, усердно краптели над бумагами, пробирками и микроскопами. Тот факт, что все его подчиненные пришли рано и уже были на месте, нисколько не обрадовал заведующего. Решение устроить подчиненным настоящий, серьёзный разнос было подкреплено алкоголем, и усердие не являлось основанием, чтобы разнос этот не проводить. Дермидонтыч оторвал взгляд от микроскопа и мельком посмотрел на своего начальника — по лицу было ясно, что сейчас «начнётся».

Арчибальдыч, мужик чуть меньше полутора метра ростом, носил лохматую, рваную бороду и имел выпученные, постоянно дёргающиеся глаза. Заведующего лабораторией боялись все, даже директор института, ведь он по праву носил степень Безумного Гения Технических наук, сокращенно б. г. т. н. Подойдя к одному из молодых ученых, вычислявшему у доски, нервно вырвал у него из рук логарифмическую линейку, разломил о коленку и бросил в мужика. Затем сорвал чертёж с кульмана, порвал на несколько частей и разбросал по комнате.

— Неверно все! Не правильно! Не по ГОСТу чертишь! — орал он. — Дебилы! В лагеря всех! Сжечь еретиков!

«Такова доля наша, — уныло думал младший научный сотрудник, продолжая смотреть в микроскоп и делать пометки в бумагах. — Зачем все это? В чем смысл происходящего? Нет радости в жизни… Вот, и ко мне направился… Ну что, давай, бей меня, начальник, избивай. Я всего лишь МНС, а МНС-ов положено унижать».

Иероним Дермидонтыч был сухощавым ученым, носил круглые очки в ажурной оправе и короткую острую бороду. Депрессия и уныние являлись для этого сибиряка естественной формой существования. Все свободное время он посвящал раздумьям о нелегкой судьбе, чтению старых стихов и мрачной игре на балалайке.

— А ты чего! Чего сидишь! Это что!– Заорал Арчибальд Арчибальдыч, схватил карандаш и жирно перечеркнул крест-накрест лист Иеронима Дермидонтыча. — Бред! Диверсия! Под расстрел гадов!

Младший научный сотрудник пригнулся, чтобы не попасть под горячую руку заведующего, обхватил лицо руками и тихонько зарыдал. Отвесив МНС-у подзатыльник, Арчибальдыч продолжил утренний обход, сопровождаемый разрыванием чертежей, битьем пробирок и истошными криками. Когда очередь дошла до старшего научного сотрудника Феофана Фролыча, ситуация стала носить угрожающий характер. Фролыч был мужиком принципиальным и плохого отношения к себе не терпел.

— Это… это же возмутительно! — сказал ученый, поднимаясь со стула и снимая очки. — Как вы можете, Арчибальд Арчибальдыч, так себя вести в стенах нашего… храма науки?

— Что-о?! Да ты! Уничто-ожу! — завопил заведующий и вцепился зубами в руку ученого. Тот вскрикнул, схватил свободной рукой со стола микроскоп и огрел им своего начальника по голове. Арчибальдыч повалился на спину и стал дрыгать ногами, корчась и издавая истошный вопль.

— Пора! — махнул Фролыч сотруднику, сидящему у входа.

Ученый убежал в коридор и привел двух здоровых лаборантов.

— Уносите, — скомандовал старший научный сотрудник, и мужики, подхватив брыкающегося заведующего за руки и ноги, молча вышли из лаборатории.

«Ну наконец-то закончены мои мучения, — подумал Иероним Дермидонтыч, вытирая глаза. — Хотя, это только на сегодня. Завтра все повторится, и нет конца всему этому. Главное, доработать до вечера и незаметно уйти».

— Господа, — несмело подал голос МНС по имени Христофор Себастьяныч, — А почему бы нам не употребить для согреву?