Сибирская Симфония

Тихон подумал, что Теодорыч точно относится к разряду безумных ученых, раз жалеет волков. Волки, медведи и мужики вот уже семьдесят лет являются главными соперниками за еду и жизненное пространство в Сибири, и было непонятно, зачем жалеть своих главных врагов. Этих ученых вообще никто не поймет.

6. Склад

Трупов оказалось пятнадцать, но никто даже не вспомнил о сказанном истопником. Леонидыч, похоже, несколько успокоился, молча шел вслед за остальными по пустырю и вез пустые санки. Ветер немного приутих, снег стал идти медленно, неторопливо покрывая тела убитых животных.

На пустыре из-под снега торчали ржавые обломки грузовиков и тележек. Автотранспорт был в Сибири невыгодным, да к тому же порождал нездоровое разделение по признаку «водитель/пешеход». Поэтому Большое Начальство, стремясь уравнять условия жизни населения, почти полвека тому назад повсеместно использовать автомобили запретило. Конечно, кое-где разрешались вездеходы, например, у нефтяников, но это совсем другое дело. Со временем большинство оставшихся в городах машин переплавили и сделали из них танки, ракеты и атомные станции. Когда-нибудь доберутся и до этого металлолома, подумалось Тихону.

— Снимайте лыжи, — сказал Леонидыч, когда все четверо подошли к длинному бетонному корпусу склада. — Внутри снега нет.

Из глубин склада, через щели дверного проема, пробивались лучи тусклого света. Истопник, шедший первым, открыл дверь, и все зажмурились от резкой смены освещения.

В центре склада, среди покрытых пылью и копотью стен и стеллажей, горел небольшой костер. Рядом с костром на ящике, в напряженной позе сидел коренастый человек, одетый в шкуры и волосатый. Завидев вошедших, он соскочил с места, схватил лежащий рядом кусок арматуры и, приближаясь, начал бормотать что-то непонятное.

— Дикий мужик, — пояснил Леонидыч, выходя вперед и поднимая ружье.

Истопник трусливо взвизгнул и отступил назад. Теодорыч же, напротив, поправил очки и сказал мужику:

— Мы, уважаемый, сюда за консервами пришли и за водкой. А вы кто будете?

Леонидыч недовольно сплюнул и протер усы.

— Что с ним разговаривать. В этих дикарей стрелять надо! Стой, где стоишь, мужик, у меня ружье метко стреляет.

Тихон тоже наставил дуло на мужика и стал наблюдать за происходящим.

— А волки? — буркнул дикий мужик, останавливаясь. — Почему волки? Не съели?

— Нету твоих волков больше. Ты что их, подкармливал? — спросил машинист.

— Ага, — кивнул мужик и почесал ногу арматуриной. Тихон заметил, что дикарь ходит босиком, а ступни его покрыты густыми черным волосами. Ученый тоже обратил на это внимание, опустил свой пистолет-пулемет и с радостным криком подбежал к мужику.

— Посмотрите! — восторженно воскликнул он, тыча пальцем на волосатые ноги дикаря и обращаясь к попутчикам. — Посмотрите! Моя теория верна! Эта особь Homo Sibirius имеет уже совершенно другой фенотип, а значит стоит на более высокой ступени развития, чем мы. Это сибирская эволюция! Это могли сделать только…

В этот момент дикий мужик замахнулся на Теодорыча, и тот поспешно отбежал обратно ко входу.

— Что вы все мне, это, на ноги тычете? — обиженно пробормотал дикарь. — Ноги как ноги. Что мне их теперь, брить что ли? А в валенках ходить — чешется и неудобно.

— Ты давай нам показывай, где что у тебя лежит тут, — сказал Тихон и качнул ружьем.

— Это мой склад! — рявкнул мужик и помахал арматуриной. — Мне его еще, это, Лысый передал. Перед тем, как на север со своими уйти. А вы ходите тут, волков наших убиваете. Вы, это, давайте идите отсюда, а то я остальным-то скажу! Мужики наши с иногородними не шутят! Медведей спустят — и того!

— Ну и как ты им скажешь? — нахмурившись, спросил Тихон. — У тебя тут что, телефон есть?

— У меня вот что есть!

Дикий мужик махнул арматуриной куда-то в угол, там стояла большая старая радиостанция вековой давности. Тихон не раздумывая выстрелил в нее и перезарядил ружье.

— Ах вы!…! — выругался мужик и, забурчав что-то невнятное, с удрученным видом сел обратно на ящик.

Леонидыч посмотрел на Тихона и Теодорыча и махнул ружьем вперед, скомандовав подойти.

— А я? — жалобно спросил помощник машиниста, видимо, боялся остаться один.

— А ты, истопник, сторожи сани у входа… — Машинист подошел к дикому мужику и толкнул его в плечо ружьем. — Мне, конечно, не важно, про валенки ты уже сказал, значит, но никак не пойму, чего ты без ружья ходишь?

Дикий мужик почесал ногу и буркнул.

— Ружье мне зачем. Звери меня не трогают, они нас, это, за своих принимают. А от ружья только шум и это… на руках болячки.

Ученый с интересом посмотрел на руки дикаря и спросил:

— И как же вы тут живете? Если зверей не стреляете, то чем кормитесь?

Волосатое лицо мужика приобрело удивленный вид, и он ответил:

— На зверей у нас другие люди охотятся. В лесу, с копьями, на городских нельзя. А мне еды со склада хватает. Их надолго еще хватит, складов этих. Тут и тушенка, и рыба, и овощи разные в консервах.

Тихон поморщился. Овощи… Ему никогда не было понятно, как можно жевать что-то растительное. Разве что орехи кедровые и черемшу, если зима кончается. Но это бывает редко.

Внезапно Тихон подумал, что дикарь что-то скрывает. Не зря Леонидыч сказал, что дикие мужики опасны. Конечно, внешне он может быть и безобидный, но мало ли что у него на душе.

— То что эти склады богатые я и без тебя знаю! — выкрикнул машинист. — Я сюда, почитай, каждую вторую поездку хожу. Последний раз месяца три назад был и ни о каком Лысом твоем не слышал. Самого-то зовут как?

— Сытобрюхом меня зовут, — пробормотал мужик, и Тихон подумал, что у всех дикарей, наверное, нет имени, а есть только прозвище. — А про Лысого ты так зря. Про его тут все знают и помнят…

— Ладно, некогда нам тут с тобой разговоры разговаривать, — сказал Леонидыч, махнул рукой и направился в сторону стеллажей.

Чем дальше от костра, тем темнее становилось, но для этого случая у машиниста имелся небольшой фонарь — еще бы, ведь он не в первый раз разворовывает старые склады, у него продумана каждая мелочь.

— Так, это у нас что? Это у нас тушенка. Значит вот, я сейчас буду тебе вниз сгружать, а ты их с ученым давай тащи к саням. Истопник пусть складывает.

После тушенки шли консервы с рыбой, потом отыскали сигареты и водку в коробках. Правда, целых бутылок было мало, многие лопнули от низких температур. Все это время дикий мужик тихо ковырялся в прострелянной радиостанции, наверное, надеялся починить технику. Постепенно сани наполнились разной ерундой, и машинист разрешил Теодорычу с Тихоном присесть в углу и выпить для согрева. Выпив половину бутылки, ученый несмело сказал: