Сибирская Симфония

— Так я… это… и-и не видал ничего такого… Не было в отделе инопланетян никаких, и контактов, стало быть, тоже. Видать, пить Никита с Лаврентичем не умеют, вот и напридумывали всего. Я уж с неделю, это самое, гляжу — они странные какие-то ходят, то сетку поверх ушанки натянут, то двустволки в небо нацелят и пуляют не пойми во что.

Федор Степаныч неопределенно хмыкнул и открыл дверцу шкафа. Как человек образованный, и даже немного интеллигентный, он хранил всю водку в закрытом шкафу, а не как другие — в авоськах и раскидают по всей комнате. Налил в стакан, не торопясь выпил и продолжил разговор.

— А если, скажем, все то, что они говорят — правда? И инопланетяне наших сотрудников повсеместно преследовать стали? А? Если инопланетная угроза, понимаешь, уже свои зеленые руки да на ядерную энергетику, понимаешь, растопырила? Что тогда нам делать?

Терентич махнул рукой.

— Да ну их, Федор Степаныч. Преследуют — так и пусть себе преследуют, ну разве это наша с вами забота? Кому надо сообщим, те, ну это самое, быстро с ними разберутся. Ракету — это самое, и вот, нету никого.

— Да нужно им с инопланетянами разбираться. Им лишь бы мужиков сажать да расстреливать, — пробормотал директор, задумчиво глядя в одну точку. Потом вдруг спохватился, вспомнив, что такое говорить при подчиненных не положено, залпом осушил стакан, поперхнулся и спросил: — Кхе-м, ну хорошо, вот объявили Никита с Лаврентичем голодовку. Кого ж мы тогда в Балалаевск отправим, если весь твой отдел в сарае сидит? Ты сам поедешь, что ли?

— Так ведь, стало быть, не положено мне, Федор Степаныч… — Терентич уставился в пол и стал мять в руках ушанку. — Я же, это самое, начальник, все же… Мне вон завтра на фабрику за дровами ехать.

— Я вот тоже думаю, что тебе не положено… — Федор Степаныч почесал подбородок и задумался. — Дрова, опять же. Вот почему так бывает? Когда не надо — бегают перед носом, отгулы просят, или, того хуже, понимаешь, водку в аванс. А когда необходимость есть — в сарае запрутся и инопланетян каких-то боятся. Ну что ж, будем привлекать людей из других отделов.

Решительно пододвинул к себе большой дисковый телефон и набрал трехзначный номер.

— Алло! Иваныч! Алло! — Заорал он в трубку, но мешали помехи. Попытки разговора продолжались с полминуты, в конце концов Федор Степаныч выругался, положил трубку и сказал Терентичу. — Ну, все тогда, ты можешь идти, но по дороге зайди к Иванычу в соседнюю комнату и позови сюда.

К вечеру вопрос с поездкой был решен.

2. Страна

Сейчас уже никто точно не помнит, когда и почему Сибирь стала независимой. Тем не менее, по вопросу истории безумные ученые из НИИ выдвигают две гипотезы.

Первые ученые утверждают, что все это случилось в конце холодной войны, когда после подземных ядерных испытаний Земля начала мутировать. Одни территории, к примеру, Европа с Америкой, стали резко уменьшаться в размерах, а другие — например Сибирь, или Восточное Самоа, наоборот, стремительно увеличиваться, словно планету в этих местах пучило. Новообразовавшиеся пространства в Сибири сразу заполнялись стандартными лесом, снегом и медведями. Так или иначе, площадь Сибири увеличилась в пять раз и стала занимать почти четверть земной суши. Управлять такой огромной и дикой территорией стало невозможно, поэтому тогдашние власти Союза отказались от своих восточных земель и сосредоточились на экспансии Европы.

Эта теория считается основной, однако, она не дает ответов на ряд важных вопросов. Во-первых, почему в Сибири стало так холодно? Ведь раньше, если судить по умным книжкам, плюсовая температура летом держалась несколько месяцев, а световой день был намного длиннее. Во-вторых, зачем понадобилось столько снега и медведей? Это оставалось загадкой. И, наконец, главный вопрос — откуда взялись инопланетяне?

Именно поэтому другие ученые, которые находятся в оппозиции, выдвигают вторую гипотезу. По их мнению, независимая Сибирь была искусственно создана некоторым Высшим Разумом, «Сверх-мужиком», который исказил нормальную советскую действительность и создал на базе ее новую — с медведями, водкой и инопланетянами. Таким образом, все происходящее вокруг напоминает представление цирка, только вместо декораций — леса и просторы сибирские. Приезжие специалисты-иностранцы одно время очень интересовались трудами по этой теории, и даже говорили что-то о виртуальной реальности. Разумеется, КГБ не оставлял без внимания подобные псевдонаучные домыслы, и большинство ученых, поддерживавших «цирковую теорию мира», давно сидело по лагерям…

Но Тихону этим холодным февральским утром было не до науки. Голова раскалывалась, хотелось есть и пить. Разум привычно подсказывал, что надо быстрее брать двустволку и идти в лес на медведя, а лучше — на лося. Однако место, в котором очнулся сибиряк, совсем не напоминала родную избушку. Комнатка была тесной, окошко маленьким, а пейзаж за окном непрерывно менялся. Внезапно мужик понял, где он находится, и испуганно вскочил с деревянной скамьи.

Тихон ехал в поезде по Транссибирской Магистрали.

Как он здесь оказался, было непонятно. Еще раз огляделся по сторонам. В купе помимо него никого не было, на полу стояли большая ржавая канистра и вещевой мешок. Ружье висело на вешалке, лыж сибиряк не нашел. Открыв мешок, Тихон обнаружил там пять бутылок водки, большую коробку патронов, пачку нефтяных акций и папиросы со спичками. Кто их туда положил и как долго сибиряк на этом продержится, оставалось загадкой. Осмотрел канистру. Сверху на крышке стоял большой желто-черный знак. Подобные знаки были нарисованы повсеместно на их атомной станции, но Тихон все время забывал, что именно они обозначают. Сбоку черной краской, через трафарет, была нанесена надпись:

«ОТХОДЫ ЯДЕРНЫЕ. ДОСТАВИТЬ В БАЛАЛАЕВСКИЙ УТИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОЛИГОН»

— Так вот, значит, куда меня отправили, — проговорил Тихон и присел на скамью. — Но почему меня?

Напрягся, пытаясь вспомнить вчерашнее. Всплыло из памяти лицо начальства, фраза «Ну что, за поездку!» Медведь на табуретке. Затем здание вокзала. Все говорило о том, его напоили, возможно, даже со снотворным — Тихон не помнил, чтобы раньше у него так болела голова, даже когда пил больше десяти литров.

— За что ж они меня так? — нахмурился Тихон, и в голове появилась мысль о мести.

Взять бы вот, повернуть назад, вернутся на станцию, да и вылить всю эту канистру на голову Иванычу. Пусть знает, как насильно мужиков в другой город отправлять, а уж мутирует — не мутирует, это Тихона не касается. Мог бы, если уж на то пошло, Вову с канистрой отправить — тот здоровее, и вооружен лучше. К тому же у Тихона работа ответственная — ему надо за приборами следить, нет ведь, посадили теперь вместо инженера медведя непутевого — того и гляди, вся станция на воздух взлетит.

С другой стороны, в командировке были свои плюсы. Тихон с самого приезда в Сибирск не выезжал из города, а память о молодости, когда он жил далеко отсюда и видал, наверное, другие земли, давно стерлась. Так хоть мир повидает. К тому же рано или поздно наступает момент, когда хочется отдохнуть от любой работы, и такой возможности можно было только радоваться.

Несколько приободренный этой мыслью, Тихон поднялся и вышел из купе.

Никаких других звуков, кроме ритмичного стука колес, не было слышно. Сибиряк решил посмотреть, есть ли у него попутчики. Соседние два купе были пустыми, а в третьем от начала вагона спал какой-то пьяный солдат. На полу валялась бумажная папка с надписью «Совершенно Секретно!». «Может быть, он знает, где мы сейчас находимся», — подумал мужик, и толкнул солдата в бок. Тот пробормотал что-то про ядерные секреты и снова заснул.