Силиконовое сердце

— Как я здесь столько жил? — удивился он, проходя внутрь и устремляясь к своей много раз выручавшей его раскладушке. Коробка оказалась на месте. Они перенесли ее в соседнее помещение на стол для вскрытий, где было хорошее освещение. Мужчины стали доставать по одному листочку из коробки и внимательно рассматривать.

— Почетная грамота, еще одна, патент на изобретение какого-то антисептика, диплом, подтверждающий участие в научном симпозиуме, накладная расходов по хозяйственной части кафедры микробиологии, — перечислял Евгений Ильич, давая свои личные комментарии, — обычные бумаги, которые присутствуют в кабинетах всех заведующих кафедрами.

Коробка имела внушительные размеры, и вскоре ее перебрали полностью листок за листком, но никакого криминала не нашли.

— Не может быть, чтобы мы обманулись, а вот эти листы, исписанные мелким почерком Льва Леонидовича, возможно, все дело в них? — спросила Ева, выбирая эти бумаги из общей пачки.

— Это какая-то рукопись с только ему одному известными терминами и даже формулами, — почесал затылок Евгений Ильич.

— Скажите, а не может это быть формулой того самого неизвестного вещества, каким они травили людей? — спросил Дима.

Трое участников ночной вылазки молча переглянулись.

— Если все предыдущие домыслы оказались бредовыми, то почему бы этому не быть правдой? Надо отдать эти бумаги химикам, пускай они попробуют разобраться, — согласился Евгений Ильич.

— Ну уж, конечно, не на кафедру микробиологии в руки Татьяны, подозреваемой номер один, — предостерегла Ева.

— Хорошо бы по этому поводу послушать самого профессора, он бы объяснил лучше всех свои записи, — произнес Евгений.

— К сожалению, профессора рядом нет, и нам придется разгадывать этот ребус без него, — Дима задумчиво обвел глазами собравшихся и спросил: — А что, если мы правы и Татьяна повторит попытку убить кого-нибудь?

— Скорее всего, меня, — поежился патологоанатом. — Ведь, по нашей версии, одна попытка уже совершалась.

— Может быть, проверим это на себе? — спросил Дима.

— Ты что надумал? — воскликнула Ева.

— Она, кажется, хотела со мной встретиться? А что, если я постараюсь, чтобы она захотела от меня избавиться? Послушайте, есть шанс выжить после этой отравы? Мне немного не по себе, так как еще стоит перед глазами сине-красное лицо Игоря.

Евгений Ильич снова почесал затылок.

— Если рядом будет человек, который рассечет хирургическим путем горло, тем самым обеспечив доступ кислорода в легкие.

— Трахеотомия… — прошептала Ева.

— Я надеюсь, вы окажетесь рядом? — спросил Дима.

— Слышишь, друг, ты — ненормальный! Я не пойду на такое безумство! Это очень опасно! Я всего лишь патологоанатом и только предполагаю, что не будет никаких осложнений… а потом идти на такой риск! Резать себе горло!! Дима, опомнись! — Евгений Ильич перевел полный недоумения взгляд на Еву, как бы призывая ее на помощь.

— Я запрещаю тебе даже думать об этом! — горячо поддержала коллегу Ева, поправляя сползшие на нос очки.

— Как иначе мы разоблачим эту авантюристку?! — не унимался Дима.

— Только не рискуя чьей-то жизнью! — Ева оставалась непреклонна.

— Я, конечно, тронут тем, что ты так заботишься о моей жизни, но я также помню, как эта тварь отравила ученика моего отца.

— Это еще надо доказать.

— Докажем.

Глава 20

Черная стрелка четко пролегла по всему верхнему веку и поднялась очаровательной завитушкой к виску. Татьяна промокнула ярко накрашенные губы салфеткой, чтобы снять лишний, отягощающий губы слой, и посмотрелась в зеркало. Выглядела она хорошо, только слишком агрессивно.

«Чем старше становишься, тем гуще накладываешь слой штукатурки и тем больше спиртного надо выпить твоему мужчине, чтобы не испугаться утром», — подумала она, поправляя кукольные локоны из выбеленных волос. Сегодня ей позвонил брат Евы, молодой и загадочный, и назначил встречу в одной из самых дорогих и престижных гостиниц, где и остановился. Татьяне он очень импонировал, во-первых, богат, что немаловажно, во-вторых, красив, что приятно само по себе, свободен и сексуален. Таня надела свое лучшее черное полупрозрачное платье с люрексом, с черным, блестящим бисером и нашитыми пуссетами по непрозрачному лифу. Затем припудрила лицо и вылила на себя полфлакона духов.

«Он не устоит… это точно…. Все-таки я чертовски обаятельна, а главное, умна и хитра».

Дмитрий встречал Татьяну в номере люкс тоже во всеоружии. Модно мятые светлые брюки из парусиновой ткани, шлепанцы из мягкой кожи и яркий, терракотового цвета джемпер идеально сидели на нем, а главное, производили впечатление дорогих и качественных вещей.

Номер был шикарный — хрустальная люстра, стены в атласных полосатых обоях, кожаная мебель ярко-желтого цвета, красивые стеклянные стеллажи и прозрачно-воздушный журнальный столик, сервированный в японском стиле.

— Я надеюсь, ты любишь японскую кухню? — располагающе улыбаясь, спросил Дмитрий.

— Да, она не портит фигуру, и это сейчас модно, — несколько растерялась от неожиданно радушного приема и роскоши номера Таня.

Дмитрий пригласил ее к столу.

— Я заказал на свой вкус роллы, суши, шашлычки… Потом в джакузи закажем десерт и фрукты, хорошо?

— В джакузи? — переспросила Таня.

— Да, у меня далеко идущие планы насчет тебя. Надеюсь, что ты не против? Мы же не дети!

— Интересный ты мужчина, Дима. При Еве вел себя скромно, сдержанно, а сейчас полностью раскрылся и, как бы это помягче сказать…

— Распоясался? — подсказал он, смеясь, и пояснил: — Ева — человек другой формации. Она консервативна, замкнута, закомплексована, и ей бы не понравилось, что я флиртую с ее замужней подругой прямо у нее на глазах, — с этими словами Дмитрий расположился в кресле, закидывая ноги на стол, — совсем как американец.

— А ты психолог.

— Я — стилист.

— Я тоже всегда считала, что Ева несколько тяжелый человек, несовременная и зажатая, и всегда пыталась это исправить, но все безрезультатно, — подтвердила Таня, — она осуждала меня за связь с Юрием, когда я была замужем.

— По-моему, ты и сейчас замужем, — напомнил он ей.

Татьяна ловко отправила в рот суши, орудуя палочками, и ответила жуя:

— Зачем мне муж, который сидит в тюрьме? Развестись с ним — плевое дело. Кстати, за то, что я так легкомысленно отнеслась к тому, что мой супруг находится в тюрьме, а я продолжала вести обычный образ жизни, Ева тоже осудила меня. Да… она тяжелый человек, я с тобой согласна. Мне так же кажется, что мы с тобой похожи.

В другой ситуации Дима постучал бы по дереву.